Занавес приподнят
Шрифт:
Аурел слушал как завороженный. Его переполняло чувство гордости от сознания того, что почтенный, широко известный ученый, казалось бы, очень далекий от революционных идей и дел, говорит о вожде всех угнетенных и обездоленных так душевно и восторженно.
— Вот так-с!.. — продолжал Букур, с доброй улыбкой глядя на своего шофера. — Не забыть тот воскресный день, когда я пришел на улицу Мари-Роз передать записку от господина Курнатовского и неожиданно провел несколько часов в обществе этого удивительнейшего человека!.. Расспросив о состоянии больного, господин Ульянов выразил желание проводить меня по аллеям очаровательного парка Монсури. Парк этот расположен рядом с домом, где
Морару провел рукой по лицу. Ему казалось, что все это сон.
— Дайте-ка закурить! — попросил профессор, силясь скрыть волнение.
— Дешевые у меня, господин профессор… — смущенно ответил Морару, поспешно протягивая пачку «Месериаш».
— Дайте, дайте… Ничего! С двадцать четвертого года не брал в рот, а вот потянуло… — Букур как-то неловко взял папиросу, закурил, слегка покашлял и продолжал: — Однако мы тоже хороши — увлеклись разговором в этом отнюдь не очаровательном «автопарке», вместо того чтобы решить, насколько я понимаю, неотложный вопрос… Скажите-ка лучше, что у вас стряслось… Почему этот «багаж» перекочевал сюда?
Морару замялся. Почувствовав это, Букур тотчас же сказал, постепенно возвращаясь к обычному для себя безапелляционному тону:
— Впрочем, можете не говорить. Не надо. Однако, как я понимаю, вам некуда девать типографию?
— Это верно, господин профессор, но вы не беспокойтесь… Товарищи подыскивают помещение… Так что долго здесь она не задержится.
— Улита едет, когда-то будет!.. — отрубил Букур.
— Это, конечно, верно… — неохотно согласился Аурел. — Обстановка тяжелая.
— М-да. «Керосином запахло»?! — пробурчал как бы про себя Букур и тотчас же спохватился: — Но меня это не касается… Плохо то, что типография простаивает… Это плохо! А ведь вы говорили, что газету вашу ждут как хлеб насущный!
— Ждут, господин профессор, и даже очень. Это точно. Но что делать? Постараемся потом наверстать…
— Потом наверстать?! — возмущенно воскликнул Букур. — Учтите, сударь, ждать и догонять — последнее и самое ненадежное дело! А вы не находите, что, пока ваши друзья ищут приют для этого «багажа», мы можем здесь что-нибудь сообразить?..
Морару оторопел, не верилось, что он правильно понял хозяина.
— Что это вы так смотрите на меня?! Я говорю: может быть, здесь подыщем помещение?
— Мы? Здесь?
— Именно здесь! — подтвердил Букур. — Видите лесенку в подвал? Он, правда, небольшой, рассчитан на хранение
— Тот подвальчик? — едва выговорил растерянный и одновременно обрадованный Аурел.
— Что, не годится? — удивленно переспросил Букур.
— Нет, почему же, вполне годится!.. Ну и денек! Как во сне, честное слово! — чистосердечно признался Морару. — Помещение хорошее, только сами понимаете…
— Так, так… Договаривайте.
— Рискованно!
Букур наклонил голову, насторожился.
— В каком смысле?
— Это же, господин профессор, типография… и вдруг в вашем гараже, в вашем доме!
— Что вы хотите этим сказать?!
— Типография это!..
Букур не дал шоферу договорить:
— Именно потому, сударь, что это типография, а не черт знает откуда появившийся в моем гараже зубоврачебный кабинет, я и предлагаю вам подвал своего дома!
— Благодарю вас, господин профессор, — стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Морару. — Но я не могу не предупредить, что всякое может случиться… и тогда у вас будут крупные неприятности…
— Ну, знаете, «господин товарищ», или как вас там величают! — окрысился Букур. — Меня этим не испугаешь. Да-а-с! Честного человека можно облить грязью, можно преследовать и, наконец, заточить в тюрьму, но обесчестить — никогда! Нет, нет! Правду не утопишь, она, как масло в воде, непременно всплывет наружу. А кроме того, сударь, за ваше недоверие ко мне… Нет, нет, не возражайте, пожалуйста! Я делаю поправку: за ваше первоначальное недоверие я желаю «отомстить» вам полным доверием и тем самым оградить себя от неприятностей, которыми вы меня стращаете. Давайте рассуждать по порядку: вы взяли мою автомашину, куда-то поехали за этим дьявольски тяжелым «багажом». Меня об этом вы не поставили в известность. Не так ли? Затем вы привезли все это хозяйство сюда в гараж, оставили его здесь… И тоже не испрашивали соизволения? Так продолжайте в том же духе! Кто вам мешает?!
— Спасибо, господин профессор, большое вам спасибо! — только и мог сказать взволнованный Морару.
— Я ничего не знаю и знать не желаю… — пояснил Букур и при этом молодецки, как, наверное, давно уже не доводилось, подмигнул. — В гараж без вашего приглашения обещаю впредь не заходить… Но и вы, любезный, пожалуйста, больше не простужайтесь! Иначе я опять, как сегодня, нагряну и буду заглядывать во все щели, думая, где и как утеплить…
Букур добродушно рассмеялся, глядя на сконфуженно улыбающегося Морару.
— Только вот что, сударь! Не думайте, пожалуйста, что я бессребреник! — заговорил вновь Букур подчеркнуто деловым топом. — За аренду помещения я буду взимать с вас плату. Как говорят в подобных случаях, «брат братом, а брынза — за наличный расчет»! Не правда ли?
— Пожалуйста! — поспешил ответить Аурел, не понимая, шутит старик или говорит всерьез — от него всего можно ожидать. — Будем платить регулярно… Если хотите, и вперед можно оплачивать…
— Вот именно! — вскрикнул Букур, начиная, похоже, выходить из себя. — Что вы тут будете делать, знать, не желаю, а плату извольте вносить регулярно и вперед!
Морару развел руками:
— Да, конечно! Пожалуйста…
Букур пристально посмотрел на своего шофера и, довольный достигнутым эффектом, лукаво сказал:
— В качестве арендной платы — один экземпляр от каждого выпуска газеты! По рукам?!
— Обязательно! — воскликнул Морару, схватив руку профессора и крепко ее пожимая. Он добродушно рассмеялся. — Первый же оттиск — вам!.. Честное слово!
— Вот и прекрасно! Обязуюсь возвращать его в полнейшей сохранности!
— Спасибо вам, господин… Нет! Разрешите… товарищ профессор!