Заноза для шейха
Шрифт:
– Я бы не далась ему, – Есения достаёт из сумки зеркало и помаду. – Варя от зависти лопнет, когда узнает, что ко мне шейх сватается.
Торможу так, что помада уезжает по девичьей нежной щеке, оставляя розовый след.
– Рус, ты чего? – пугается Есения.
– Это ты чего? – стучу кулаком по лбу.
– Ты же сам его пригласил за этим.
– Пригласил. Иначе мы с тобой не ушли бы просто так.
– Муха – парень боевой, – усмехается Есения.
– При чём тут Муха? – вспоминаю собаку Фрола.
– Я имею ввиду Мухаммеда.
В
– Ты истинная дочь своих родителей. – Отсмеявшись, вытираю слёзы. Гнев отступает, и я призываю на помощь мудрость и хитрость. – Похоже, я зря переживал. Седьмой лебедь у пруда – роль не для дочери Горина.
– Какой лебедь, какой пруд? – в глазах Есении вспыхивает лихорадочный блеск.
– Я про гарем. Ты ведь понимаешь, что этот Муха не будет делить постель с одной женщиной. У него уже, может, штуки три дома у фонтана сидят. Лопают клубнику и колыбельки качают.
– Каждое твоё слово, как пощёчина! – Есения закрывает ладонями уши.
– Уж лучше бы за Адамура пошла. Была бы его любимой и единственной.
– Может, хватит за меня решать? Мне далеко не восемнадцать.
– Боже упаси! Если родители благословят, состряпаем договор, калым получим и шуруй по новому месту прописки. Но как же твои пингвины? Кто будет спасать мир?
– Рус, ну мы же не в средние века живём.
– Как знать, как знать. Восток – дело тонкое…
До самого дома веду душеспасительные беседы, но, увы, восточный принц успел пустить корни в доверчивом русском сердечке Есении. Наши с Фролом усадьбы стоят по соседству, но я привожу Есению к себе. За городом снег не растаял, и на участке белым-бело. Мягкий свет фонарей освещает детскую площадку возле дома. Снимаю за уши с качелей промокшего зайца, забытого дочкой, и киваю Есении.
– Пойдёшь от нас через калитку. Подожди хотя бы до утра со своей любовью. Не береди душу отцу.
– Спасибо, Рус, – Есения щекочет меня по голой груди. Впопыхах выскочил из дома в дублёнке на голое тело. – И прости, что вытащила из постели.
– Иди уже! Через чёрный вход.
У нас с Фролом одинаковые дома. Моя жена Маруся пренебрежительно называет их теремками Фрола Грозного. А я люблю деревянные дома. В них свободно дышится. Вытираю ноги на крыльце, предвкушая тёплые объятья жены. Вхожу и понимаю – не судьба.
За столом сидит Фрол с Мухой на руках и потягивает из пузатого бокала мой коллекционный коньяк. Маруся помешивает ароматное мясное варево в кастрюле, шимпанзе Мики раскладывает карты за своим столиком. Казалось бы, вполне мирная картина. Подумаешь, тесть в гости зашёл. Но я уже по взгляду потемневших, как море перед бурей, глаз Фрола чую приближающийся шторм.
– О, мин херц! – восклицаю как ни в чём не бывало и вешаю дублёнку на крючок.
– Здорово, Тарзан! Маруся, ты что же мужу рубашку даже не купишь?
– Ты сам без штанов дома работаешь, – мрачно парирует Маруся. – Дурной
– А ты какими ветрами, драгоценный мой? – целую жену в загорелое плечо, и подставляю руки под кран. Тёплая струя ударяет в ладони, и я, фыркая, умываюсь. – Марго выгнала или сам сбежал?
– Зубы мне не заговаривай. Что случилось, что ты из дома теряя тапки умчал?
Укоризненно смотрю на Марусю.
– Я ничего не говорила! Садись поешь.
Марго достаёт тарелки, раскладывает по ним ломти тушёной баранины, круглые маленькие картофелины и наливает густого соуса. Фрол отпускает Муху на пол и потирает руки.
– Ни с чем не сравнимый аромат. Так что случилось на этот раз?
Отвертеться не получится, да и смысл? Всё равно утром придётся сообщить о дружественном визите. Отламываю от ломтя хлеба кусок и макаю в соус. Фрол, закинув в рот мясо, стонет от удовольствия. Маруся знает толк в кухне. С детства мне сама готовила. Жду, пока мой босс прожуёт, чтобы не подавился.
Опуская предысторию, вываливаю новость:
– Завтра к нам приедет Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан. Будет сватать Есению.
Фрол заходится кашлем, я хлопаю его по спине, а Маруся ставит перед отцом стакан воды.
– Бедуин?
– Почему бедуин? Один из богатейших людей в Эмиратах.
– А почему только Есению? – Фрол в несколько жадных глотков опустошает стакан. – Может, обеих заберёт?
– Папа! – вскакивает Маруся и проходится по комнате. – Моё мнение, конечно, вас мало интересует, но я против.
– Тихо! Дай помечтать! – машет на неё Фрол и трёт палец о палец. – Они уже того?
– Нет, только сегодня познакомились. Но Есения запала на парня.
Фрол задумчиво отправляет в рот картофелину.
– Как запала, так и отпадёт, – кипятится Маруся. – Ребят, ну вы-то должны понимать, что она попадёт в гарем!
– Я ей сказал то же самое. – Беру косточку и обгладываю её.
– Спокойно, братцы-кролики, – Фрол протягивает кусочек мяса Мухе. – Ещё никто никого никуда не отдаёт. Но вообще, предложение заманчивое. Светлейший, приготовь мне с утра информацию по товарищу. Чем дышит, чем владеет. Как, говоришь, его зовут?
– Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан.
Фрол отодвигает тарелку и подхватывает Муху на руки:
– Звучит впечатляюще. Готовим достойную встречу.
Глава 5
Есения
Пробираюсь в дом с чёрного входа и тут же натыкаюсь на Егора. У него со времён войны обожжена половина лица. Выглядит страшно, но вся семья привыкла. Мы и не знали его другим. Мама рассказывает, что поначалу очень пугалась. Ему за семьдесят, он получает зарплату у отца как телохранитель, но для младших Гориных – он дедушка Годзя. Высокий, поджарый, Егор до сих пор выбивает без промаха движущиеся мишени в тире на заднем дворе. Но сердце уже пошаливает. Несколько лет назад знакомство с сыном и внуками чуть не стоило ему жизни.