Занзабуку

Котлоу Льюис

В этот момент постороннему наблюдателю их замысел кажется нелепым. Пигмеи и без того самые маленькие люди на земле, а рядом с огромными животными они выглядят совсем крошечными, слабыми, безобидными. Невольно хочется броситься к ним и убедить их отказаться от глупой затеи, не сулящей им ничего иного, кроме неизбежной гибели. Ведь с тем же успехом заяц может пытаться убить волка или мышь — льва. Но копья пигмеев остры как бритва, а сами охотники гораздо сильнее, чем это кажется со стороны. Главное же и самое могучее оружие бамбути — мужество, которого у них достаточно.

Если слон настораживается, пигмеи мгновенно застывают на месте. Понюхав

воздух и ощутив только запах другого слона, животное опускает хобот и продолжает свою трапезу. Охотники подкрадываются к слону почти вплотную, и двое из них занимают исходную позицию у задних ног животного. Остальные готовятся отпугнуть других слонов и преследовать жертву. По знаку предводителя двое пигмеев ударом копий перерезают сухожилия животного и стремглав бросаются прочь. Раненый слон пытается схватить врагов хоботом, но это ему редко удается. Товарищи первых двух охотников кричат и мечутся в траве, пугая остальных животных. Стадо обращается в паническое бегство, раненый слон пытается догнать товарищей, но еле тащится: задние ноги не повинуются ему.

Гневно трубя, слон волочит по земле заднюю часть тела. Он цепляется хоботом за деревья, чтобы подтянуть себя вперед, и вырывает их с корнями. Не опасаясь более нападения других слонов, все пигмеи окружают раненого животного и стараются добить его копьями. Слон взмахами хобота отгоняет их и отчаянно пытается спастись. Иногда ему удается отползти довольно далеко от рокового места, но рано или поздно пигмеи приканчивают гиганта.

Не всегда охота проходит так, как описано выше. Иной раз не удается с одного удара перерезать все сухожилия, и слон ухитряется схватить хоботом какого-нибудь охотника. Тогда гибель пигмея неминуема: разъяренное животное топчет его или пронзает бивнями. Иногда остальные слоны, вместо того чтобы обратиться в бегство, атакуют охотников.

Вильям Спис рассказал мне о случае с одним бамбути, отставшим во время преследования слона от своих товарищей. Слон, хотя и раненый, но еще боеспособный, сделал круг, чтобы обмануть своих врагов, напал на охотника сзади и пронзил бивнем его бок. Тяжело раненный пигмей упал на землю, но обычная сообразительность не покинула его, и он притворился мертвым.

Слон подошел к охотнику и ощупал его хоботом — тот не подавал никаких признаков жизни. Наконец зверь решил, что бамбути мертв и он, как всякий порядочный слон, должен похоронить свою жертву. Гигант выкопал бивнями яму, хоботом столкнул в нее пигмея и забросал ее сверху грязью, ветками и листьями. Эти минуты были самыми опасными для охотника: ему нужно было, не выдав себя ни единым движением, ухитриться оставить нос на свободе.

И охотнику удалось высунуть нос, когда ему уже казалось, что он вот-вот задохнется. Но и после окончания погребения положение пигмея не стало легче: подозрительное животное еще некоторое время стояло около могилы и наблюдало за ней, дабы окончательно убедиться в гибели врага (то же самое делают буйволы, убив человека).

Наконец слон удалился, и раненый охотник выбрался из могилы. Через несколько минут подоспели его товарищи и унесли его домой. Спис, знакомый с этим пигмеем, думал, что после выздоровления он никогда больше не станет охотиться на слонов. Но молодой бамбути отрицательно покачал головой. «Нет, — сказал он, — охотник на слонов всегда остается охотником на слонов».

Выслеженное пигмеями стадо слонов обычно пасется далеко от поселений банту. Но до прихода банту — «хозяина» их предводителя — охотники не

притрагиваются к убитому животному. Один пигмей бежит в деревню банту и сообщает об удачном завершении охоты, остальные возвращаются в свой лагерь. В тот же день у туши собирается большая толпа, а за разделкой и распределением мяса наблюдает банту — «покровитель» вожака охотников. Медлить нельзя, так как при тропической жаре туша быстро начинает разлагаться.

Во время второго путешествия я страстно хотел заснять охоту на слонов, но вскоре убедился, что это почти невозможно, так как в лесу всегда царят сумерки. Мое пребывание у пигмеев подходило к концу, и я уже начал отчаиваться, когда мне вдруг улыбнулось счастье.

Пигмеи убили слона на поляне вблизи опушки леса, недалеко от деревни племени валези, старейшину которой звали Паванза. Они послали ко мне гонца с этой вестью, и он проводил меня к поляне. Никогда еще я не спешил так, продираясь сквозь тропический лес. Ведь подобный случай уже не мог повториться!

Мой проводник рассказал, как бамбути много миль преследовали раненого слона, пока не прикончили его на хорошо освещенной открытой поляне. На ней растет только слоновая трава, которая будет скоро умята собравшейся толпой, добавил он.

Я надеялся, что пигмей так расписывает поляну не только для моего удовольствия, и когда мы достигли цели, все оказалось правдой. Поляну заливал яркий солнечный свет, и до наступления сумерек было еще далеко.

Только одно не совсем понравилось мне: на поляне толпилось слишком много народу — сотни три-четыре мужчин и женщин, примерно поровну банту и пигмеев. Здесь собрались все родственники пигмейских охотников и банту — «покровителя» их вожака. К счастью, дележ не начался: не прибыли еще вождь валезе этого района и старейшина деревни, в которой жил «покровитель».

После их появления все взоры устремились к «покровителю». Он внимательно осмотрел толпу, убедился, что все, имеющие право участвовать в дележе, в сборе, и подал знак четырем охотникам, убившим слона. Они взобрались на тушу. По второму сигналу главный охотник вонзил копье в бок слона, и они спрыгнули с туши.

Пигмеи и банту выстроились в шеренгу. Мужчины держали в руках острые ножи, и за каждым стояла его жена с большой корзиной. По новому сигналу «покровителя» пигмеи и банту бросились к туше. Каждый старался первым взобраться на нее. Женщины громкими криками подбадривали своих мужей. Эта сцена напоминала картину штурма баррикады во время восстания. Хотя на первый взгляд происходящее казалось настоящим бедламом, на самом же деле все шло организованно, по плану.

Взобравшийся первым получал право вырезать кусок мяса от позвоночника до середины живота. Не всегда «победитель» получал весь кусок, но он полагал, что чем больше отрежет, тем больше ему достанется.

Пигмеи и банту облепили тушу, и началась ее разделка. Отрезав большой кусок мяса, мужчина не глядя кидал его через плечо. Он знал, что его жена не спускает с него глаз и в любой момент готова подхватить брошенный кусок и положить его в корзину. Вскоре воздух наполнили куски мяса, а женщины метались около туши, нередко подхватывая их на лету. Несмотря на кажущуюся неразбериху, никто никому не мешал и ни с кем не ссорился. Впрочем, по-видимому, происходившее только мне казалось суматохой, африканцы же прекрасно соображали что к чему. Но, к несчастью, они то и дело подвертывались под объективы и мешали снимать сцену разделки туши.