Запад Эдема (пер. О. Колесникова)
Шрифт:
– Кто здесь? – воскликнул он.
– Армун, – неохотно ответила она.
Он откинулся на спину.
– Принеси мне немного воды, Армун.
Темная фигура быстро исчезла. Армун? Он не знал этого имени. Встречал ли он ее прежде? Это было возможно. Его нога пульсировала ровной болью, как гнилой зуб, а горло настолько пересохло, что он закашлялся. Вода, вот что было ему нужно, большой глоток холодной воды.
Глава 12
Керрик проснулся до рассвета все от той же пульсирующей боли и, повернув голову, увидел рядом чашку с водой. Высунув
– Армун?
– Да, ты хочешь еще воды?
– Хочу. И чего-нибудь поесть.
Он не ел прошлой ночью, потому что не хотел, но сейчас испытывал голод. Девушка повернулась и вышла. Он никак не мог разглядеть ее лицо, но голос был приятным. То, что она говорила через нос, показалось ему знакомым. Но почему это знакомо ему? Это мучило его, пока он не понял, что это был один из звуков, которыми пользовались йиланы. Армун. Он произнес это вслух, тоже через нос, потом повторил еще раз. Он не говорил по-йилански уже так долго, что сейчас постарался отбросить не прошенные воспоминания Альпесака.
Вернувшись с водой, девушка принесла немного копченого мяса на плетеном подносе и все это поставила перед ним. С полными руками она не могла закрывать лицо, и он увидел ее вблизи, когда она наклонилась. Сжав кулаки, она ждала смеха, но его не было. Ничего не понимая, Армун смотрела, как он молча жует мясо. Если бы она могла сейчас прочесть его мысли, то не поверила бы им.
Нет, думал Керрик, я никогда не видел ее раньше. Почему я удивился? Я бы обязательно запомнил ее. Может, сказать, что напомнил мне ее голос? Впрочем, лучше не надо, она может разозлиться за сравнение с мургу. Но она произносит звуки так же, как йиланы, кроме того, ее рот устроен так же, как у них. Возможно, это из-за раздвоенной верхней губы. Инлену была немного похожа на нее лицом, но, конечно, пошире и потолще.
Армун сидела перед Керриком и недоумевала. Наверное, его мучает боль, иначе бы он уже рассмеялся или задал вопрос о ее лице. Мальчики никогда не оставляли ее в покое. Однажды пятеро из них захватили ее среди деревьев, когда она была одна. Она сопротивлялась, но они крепко держали ее и, смеясь, тыкали в губу и нос, пока она не расплакалась. Это было не больно, но очень обидно. Она так отличалась от других девушек, что они даже не пытались сорвать с нее одежду, как делали с другими, когда заставали их одних, а только тыкали в ее лицо. Она была для них всего лишь забавным животным. Эти мысли так захватили Армун, что она не сразу заметила, что Керрик повернулся и смотрит на нее. Она быстро закрыла лицо волосами.
– Так вот почему я не узнал тебя, – удовлетворенно сказал он, – ты всегда закрываешь лицо волосами.
Она напряглась, ожидая смеха. Вместо этого он с трудом сел, затем повернулся к ней, завернувшись в шкуры, потому что утро было сырое и туманное.
– Ты дочь Ульфадана? Я видел тебя у его костра.
– Нет. Мои отец и мать умерли. Меррит заставляет меня помогать ей.
Мараг набросился на Ульфадана и ударил его о землю. Мы закололи его, но было слишком поздно: он сломал Ульфадану шею.
Он не мог винить себя. Действительно, это было его распоряжение, чтобы каждый отряд охотников имел с собой смертоносные палки для предотвращения подобных случаев. Но в лесу одной было мало. Теперь охотники будут носить с собой, по крайней мере, два хесотсана.
Но все мысли об охоте и мургу тут же исчезли, когда Армун подошла к нему поближе. Ее волосы коснулись его плеча, когда она наклонилась, чтобы забрать чашку из-под воды, при этом он почувствовал сладковатый запах женского тела. Никогда прежде он не был рядом с девушкой и возбуждение охватило его. Вернулись незваные воспоминания: Вайнти над ним, рядом… Это было отвратительно, и он прогнал мысли прочь.
Однако они не уходили, мучая его. Когда Армун снова наклонилась, чтобы взять поднос, он коснулся ее обнаженной руки. Она была теплая, а не холодная. И мягкая. Армун замерла, вся дрожа, не зная, что делать. Не задумываясь, она повернулась к нему. Их лица оказались совсем рядом, а он не засмеялся и не отпрянул. И в это мгновение голоса снаружи нарушили молчание.
– Как там Керрик? – спросил Херилак.
– Я как раз иду к нему, – ответил Фракен.
Странный момент кончился. Керрик убрал руку, и Армун заторопилась прочь, унося поднос. Фракен вошел в палатку, и Херилак последовал за ним. Шаман дернул кожаный ремень, крепивший на ноге Керрика деревянное сооружение, и счастливо улыбнулся.
– Все как должно быть. Скоро нога будет здорова. Если эти ремни жмут, подложи под них сухой травы. А я пойду петь об Ульфадане.
Керрику хотелось быть там, когда старик будет петь. Большинство охотников пойдет туда. Когда отпевание закончится, тело Ульфадана завернут в мягкую траву и повесят высоко на дереве высыхать на ветру. Тело уже не нуждается ни в чем, если дух уже покинул его. Кроме того, это делалось, чтобы пожиратели падали не нашли его.
– Я хотел бы пойти с тобой, – сказал Керрик.
– Это понятно, – ответил Херилак, – но невозможно из-за твоей больной ноги.
Когда они ушли, Армун вышла из задней части палатки и нерешительно остановилась. Когда он повернулся к ней, она быстро потянулась за волосами, но затем опустила руку, потому что на его лице не было смеха.
– Я слушала тебя, когда ты рассказывал о жизни мургу, – она говорила быстро, стараясь скрыть свое смущение. – Тебе было страшно там, в плену, одному среди них?
– Страшно? Сначала да. Но я не был один, со мной вместе захватили девушку, я забыл ее имя. Правда, потом они убили ее.
Воспоминание об этом было еще очень ярким и сильным… Мургу с окровавленным лицом, склонившийся к нему… Вайнти…
– Да, я был испуган, очень испуган. Мне нужно было молчать, но я заговорил с мургу. Меня убили бы, не начни я разговаривать с ними, и я сделал это, потому что очень испугался. Но мне не следовало говорить.
– Почему, если разговор спас твою жизнь?
И в самом деле, почему? Сейчас он понял, что в его поступке не было ничего постыдного. Это спасло ему жизнь и привело сюда, к Армун, которая понимала его.