Западня
Шрифт:
Мое сознание окутывали облака тумана, ещё более густого, чем сам тоннель. Я с совершенным безразличием услышал легкий щелчок затвора пистолета. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Под дулом пистолета стояла лишь пустая оболочка, а я, я настоящий, целиком был С НЕЮ.
Где-то впереди сверху упал камешек.
Я перестал ощущать холодный металл у своего виска. «Главный терминатор» облегченно вздохнул. Видимо, он здорово перетрусил – пот катил с него градом, от него воняло.
Потом я вновь увидел Диану – на этот раз она ползла на четвереньках
Очередное ответвление тоннеля закончилось провалом. Мы спустились внутрь.
Тоннель сильно отличался от предыдущих – в нем уже нельзя было различить ни одного следа человеческой жизнедеятельности. Здесь не было ни ржавых рельс, ни обломков кафельной плитки, ни обрывков проводов. Стены тоннеля буквально лоснились от влажной, тускло-серебристой паутины. Слизи на полу теперь было столько, что даже «спецназовцы» в здоровенных армейских бутсах на прорезиненной подошве с шипами, поскальзывались, смачно матерясь сквозь зубы. Ходы были извилистые, а не идеально ровные, как раньше, как норы дождевых червей или муравьев, и разной степени высоты.
Наконец, тоннель стал стремительно расширяться, «потолок» поднимался все выше и выше, пока стены и потолок совершенно не исчезли из виду в мутной белесой мгле тумана.
– Сработало! Мы на месте, в самом Логове! – донесся до меня торжествующий шепот «главного терминатора». – Ну, Кирилл Андреевич, золотой вы наш, спасибо сказать вам будет мягко сказано! До сего дня человеческая нога не ступала на эту землю. Не будь вас, нас бы сожрали с потрохами ещё на спуске у первого кольца, а теперь мы, можно сказать, ступили в святая святых, в сокровенный алтарь Её Паучьего Святейшества.
Но я не сказал ни слова – слушая и против воли запоминая его слова, я не в силах был их осмыслить тогда, не то, что ответить на них. Но он и не ожидал от меня другой реакции.
– Так, живо, Лахташг, пойдешь вперед, будешь нести трос. Первое отделение за тобой, дальше я с Его Высочеством, потом второе, замыкает с третьи Хыштункт.
Один из солдат достал из рюкзака катушку с металлическим тросом с приделанными к нему рукоятками-наручниками на замках. Первый «терминатор» взял её конец, остальные – по порядку. Каждый замыкал себя «наручником» к тросу. За меня это сделал «главный».
В кромешном липком туманном мареве мы двинулись гуськом – и не мудрено, в той огромной пещере, в которой мы оказались, при совершенно нулевой видимости, потеряться было раз плюнуть. Но потеряться во мгле, как оказалось, было ещё меньшим злом…
Через пару сотен шагов я понял почему.
Из белесой мглы, справа от нас, словно «летучий голландец» выплыл прямоугольный остов.
Подойдя ближе, я увидел, что это остатки железнодорожного вагона – ржавые, рассыпающиеся в труху стальные колеса, стальные ржавые боковины.
Повинуясь какому-то безотчетному порыву, я бросился к вагону и буквально влетел в огромный провал во чреве вагона, до сих пор тускло мерцающий полосками покореженного металла – такое
Сильный удар слева – и я потерял равновесие. Но перед тем как упасть, я успел различить внутри в беспорядке лежащие скелеты в обрывках грязно-зеленой одежды и, кажется, пару кожаных сапог.
Чьи-то мощные руки, схватив меня «за грудки», с поистине нечеловеческой силой подняли в воздух – я не касался ногами земли.
– Твою мать, профессор, ты хоть понимаешь куда полез, падла! Загубить нас здесь хочешь, сука? Тварь! Думаешь, ОНА оставить хоть кусочек мяса на твоих тощих костях! – очки спали с лица «главного» и взгляд белесых насекомьих глаз буквально парализовали меня. Я никогда не видел его обычно бесстрастное лицо в таком гневе! Мне даже показалось, что я уловил печать страха на нем.
Я открыл было рот, но кроме сгустков слюны не смог выдавить ничего.
С минуту он смотрел на меня, а потом смягчился – видимо, осознав, что никакого злого умысла у меня не было.
– Что с тебя, идиот, взять? Ты думаешь, мы тут в детские игрушки играем? В паровозики? Лахташг за милю чует их ловушки! Стоит нам задеть хоть одну сигнальную нить – и п…ц! И тебе, падла, тоже живым отсюда не выбраться! И не надейся, понял? Хоть и сдохнешь после нас, а сдохнешь все равно – будь здоров!
Но убедившись, что я просто «овощ», он отпустил меня, и мы двинулись дальше. Только теперь он следил за мной в оба.
– Без фокусов, профессор, без фокусов, - то и дело шипел он мне в затылок.
Под ногами что-то постоянно хрустело, мы спотыкались о что-то тяжелое. Пару раз я натыкался то на кирзовые сапоги, то на ржавые искореженные автоматы, несколько раз даже на неразорвавшиеся артиллерийские снаряды, один раз провалился в воронку – но меня вытянули все сообща.
– Вот, значит, где их могила, мать твою, - просипел, словно рассуждая вслух сам с собой, «главный терминатор». – «Вся королевская конница, вся королевская рать…». Значит, все это время поезд был в центральном Логове, а не восточном, как мы думали. Недалеко, значит, уехали… Но дьявол ЕЁ побери, как же ОНИ умудрились протащить весь поезд на самый нижний уровень! Волоком что ли или пол прогрызали? И ведь стреляли ещё здесь, в самом Логове!
– Я думаю, ОНИ могла схватить их поезд целиком, обмотать паутиной, как муху, и тащить в Логово, как муравьи гусеницу, а вскрыли «консерву» уже здесь, - послышался сзади голос замыкающего «терминатора».
Но «главный» ему ничего не ответил, мрачно звеня рассыпанными кучами стреляных гильз. На локомотиве погибшего поезда виднелись страшные раны – вырванные «с мясом» оплавленные металлические жгуты красноречиво говорили обо всем без слов.
Сейчас мне страшно, когда я вспоминаю это ужасное зрелище – затянутый паутиной искореженный поезд, ломкие хрусткие кости под ногами, обрывки одежды, сапог, ржавое оружие и гильзы под ногами. Но тогда я тупо смотрел на все это, как баран на трупы зарезанных овец, не понимая, какое это имеет к нему отношение.