Запах снега
Шрифт:
Наталья посмотрела мужу в глаза и грустно улыбнулась:
– Я теперь буду тебе там только мешать.
– Это почему?
– По национальности.
Вильгельм громко фыркнул:
– Глупости! Одно дело махать правой рукой и совсем другое всерьёз верить в то, что говорят эти люди, Ната.
– Давай не будем об этом.
Наталье действительно не хотелось сейчас говорить об очередном мракобесии захватывающем Европу. Слова, которые произносились в Берлине, её не очень волновали, но вот дела, которые там творились, начинали не на шутку пугать… Наталья была счастлива перебраться в Японию подальше от всех этих свастик и коричневых рубашек – бесконечный побег продолжался. А ведь когда-то Финляндия казалась ей крайней точкой этого побега.
Шумный причал остался позади. Они вышли к стоянке такси. Вильгельм так и
Как только они добрались до дома и остались вдвоём, Вильгельм поцеловал её, она ответила на этот поцелуй, хотя и не смогла заставить себя ответить по-настоящему. Вильгельм заметил эту фальшь. Он знал, что жена в него не влюблена. Знал он и то, что она вовсе никогда не испытывала по отношению к нему этого чувства. Но ему это и не было нужно. Он заглянул в глаза Натальи и произнёс:
– Я очень тебя люблю, Ната.
– Да, спасибо тебе за это, Вилли.
Глава 2
Митико
Женщин подобных Митико Эндо в нынешней Японии называли «модан гяру» – современные девушки. Европейская одежда, европейский быт, европейское отношение к жизни. Естественный продукт времени, когда женщины вовлекаются в экономическое существование общества не только в качестве домохозяек. Япония любила «модан гяру». Для них издавались журналы, на них рассчитывалась реклама, они были лицом эпохи наряду с военными.
В случае Митико образ «модан гяру» был лживым. Дома она носила кимоно и любила делать причёски в традиционном стиле. Муж Митико был армейским капитаном и сейчас, как и обыкновенно, прибывал на материке, предоставив свою жену самой себе. Зарплата армейского капитана, скорее всего, была вполне приличной, но точно Митико не знала. Он, конечно, присылал ей что-то, но этого «чего-то» хватало только на еду. Можно было, разумеется, вернуться в родительский дом, но при живом муже жить с родителями было странно. Даже хуже – это было унизительно. И Митико пришлось становиться «модан гяру».
Оказывается, в девушке, воспитанной в семье, все члены которой были связаны с живописью или фотографией, дремала любительница иностранцев. В отличие от многих других японцев, Митико искренне любила европейских варваров. Высокие мужчины с голубыми глазами и потрясающие белокожие светловолосые женщины притягивали к себе её взгляд. Всё в иностранцах было Митико интересно. И, как она вскоре поняла, этот интерес был взаимным. Изучение английского языка потребовало от неё серьезного душевного и умственного труда, но освоив английский, Митико смогла общаться с большинством иностранцев свободно.
В один нехороший период, когда пришлось попросить денег у бабушки – у родителей Митико не стала бы просить деньги даже перед лицом голода – ей показалось неплохой идея стать проституткой, специализирующейся на иностранцах. В тот вечер она пришла в закусочную, где часто обедали иностранцы. Только спустя время Митико поняла, насколько сильно ей повезло в тот раз – вместо невежливого, шумливого моряка-американца или француза на Митико обратил внимание пожилой англичанин с внимательным взглядом школьного учителя. Он, казалось, более всего был впечатлен её познаниями в английском языке. Митико провела англичанина в своё жилище и до самого утра общалась с ним на все мыслимые темы. Англичанина не интересовали прелести Митико, хотя она была вполне красивой женщиной – его интересовала история её семьи, традиционный способ создания гравюр, личность её мужа и родных, история Японии до того предела, до которого Митико её знала. Англичанин, казалось, открывал новый мир через неё. Этот горящий взгляд широких иноземных глаз Митико запомнила навсегда. Когда поток вопросов англичанина наконец иссяк, она перешла в контратаку – этот варвар и его
Через два дня англичанин вернулся, чтобы учиться у неё японскому языку и правилам этикета. Он вёл дела в Японии, и для него было очень важно не выглядеть невоспитанным. Так Митико стала учительницей японского языка. Иностранцы платили ей за возможность научиться пониманию её страны, а она, в свою очередь, не только имела источник дохода, причём весьма немалый – иностранцы мало считали иены – но и узнавала об их причудливых странах и обычаях.
В один из дней середины октября девятого года Сёва 1 или 1934-го года по календарю иностранцев порог дома Митико переступила невероятная иностранка. Светловолосая и зеленоглазая с лицом, которое создано для улыбки, но на котором улыбка была весьма редким гостем. Иностранка не была молодой, она была больше чем на десять лет старше Митико, а весь облик её дышал скитанием. Митико трудно было объяснить себе это, но она сразу поняла, что эта иностранка идёт по миру шагом, отягощённым грузом дурных воспоминаний.
1
В Японии параллельно с летоисчислением от Рождества Христова действует и традиционное летоисчисление, которое ведётся от начала правления действующего императора. Взойдя на престол, новый император присваивает эпохе своего правления определённый девиз, который после его смерти становится так называемым «посмертным именем» императора. Таким образом, девятый год Сёва, это девятый год правления императора Хирохито под девизом «Сёва» – «просвещённый мир».
Иностранку звали Натальей, но видя трудности Митико, она разрешила называть себя Наташей или Натой. Она не очень хорошо говорила по-английски, но очень неплохо по-французски и здорово по-немецки. Для Митико это был клад – её французский был плох, а немецкий не имел места быть. Так Митико стала учить Нату японскому, и сама училась у неё тем языкам, которые Ната знала. Через время пятницы стали самыми желаемыми, самыми ожидаемыми днями в жизни Митико – Ната приходила именно по пятницам. Митико поняла, что влюблена. Именно влюблена, а не просто очарована, как это часто бывало с ней прежде.
Жизнь превратилась в бесконечное ожидание пятницы. В одну из пятниц Ната осталась на всю ночь. Для Митико это было в новинку, а Ната была, как выяснилось, весьма опытна в подобных делах. Она целовала Митико настолько буднично и привычно, что у той скоро вовсе пропало ощущение неестественности их чувства. Тогда же Митико выяснила, что эта волшебная иностранка была совсем не той, кем казалась изначально. Оказывается, ни французский, ни немецкий не были для неё родными – родным для неё был русский.
Русские были намного более редкими гостями в Японии, чем англичане и французы. Митико мало знала об их стране. Она знала, что это очень большая страна, что там очень холодные зимы, а люди, живущие там, суровы и бородаты. В старые времена их бы назвали северными варварами. Тридцать лет назад Япония вела с Россией войну, и эта война была одной из самых тяжёлых в истории, пусть и разрешилась успехом Империи. Отец как-то рассказывал Митико, что во время той войны бывал в лагере, где держали русских военнопленных. Он работал тогда художником в газете и хотел посмотреть на врага вживую, чтобы потом изобразить его на рисунке, показывающем славную победу Японии. Отец говорил, что это помешало, а не помогло – те, кого он увидел, вовсе не были похожи на униженных покорённых варваров, которых ему требовалось изобразить. Отец всё равно сделал рисунок, но больше держа в уме айнов 2 , а не русских.
2
Айны – коренной народ японского архипелага. В исторический период айны населяли Хоккайдо, Сахалин, Курилы, а также низовья Амура и юг Камчатки. Некогда же были обитателями и южных островов будущей Японии. В XX веке японские айны были почти полностью ассимилированы. Для японца ассоциация айнов с русскими вполне очевидна – в отличие от японцев, айны были коренасты и носили густые бороды, а одним из главных культовых животных для айнов был медведь.