Запах страха. Коллекция ужаса
Шрифт:
Он постоял немного, прежде чем перейти на другую сторону, где оставил машину. В обе стороны перед ним ползли ряды автомобилей. Издалека сквозь дорожный шум донесся вой сирены. От выхлопных газов было трудно дышать. Вспомнив о времени, он пошел между медленно движущимися машинами. Опоздать на первый концерт нового турне было равносильно катастрофе. Если хочешь построить карьеру в музыке, приходится считаться с суевериями. Ведь они — часть этой жизни.
Дэвид Джей Шоу
ПОХОРОНЫ
Дэвид Джей Шоу — автор рассказов, романист, сценарист (работающий как для телевидения, так и для большого экрана), обозреватель, эссеист, редактор, фотограф и лауреат Всемирной премии фэнтези и премий Международной гильдии ужасов (за короткий рассказ и за публицистическое произведение соответственно).
Его
Для первого сезона сериала «Мастера ужаса», снятого кабельным телеканалом «Шоутайм», он, сотрудничая с режиссером Ларри Коэном, адаптировал собственный рассказ «Подвези меня». Во втором сезоне он переработал рассказ Джона Фарриса «Мы все хотим мороженого» для эпизода, снятого Томом Холландом.
Также Шоу вел популярную колонку «Бред и слюни» в журнале «Фангория». Позже сорок одна его заметка была выпущена отдельным сборником «Растрепанные волосы». Среди немалого количества книг Шоу стоит отметить его четвертый роман «Пули дождя» и седьмой сборник рассказов «Пресытившийся хаос».
Сейчас он, вероятно, занят написанием очередной книги, сценария или спонтанным ремонтом своего дома.
«Изначально рассказ „Похороны“ был написан для того, чтобы показать разницу между „историей на полчаса чтения“ и часом, принесенным в жертву нескольким телевизионным продюсерам, — рассказывает автор. — Я знаю, что вы скажете: это все равно что учить собаку есть вилкой. И будете правы. Хорошо то, что данная история появилась сама по себе и телевидение ей было не нужно. Непрямым результатом этого стало то, что мне предложили переписать сценарий французского фильма „Les Revenants“ (показанного в Америке под названием „Они вернулись“) для американской телекомпании. Поскольку американские переделки иностранных фильмов не могут обойтись без многочисленных пояснений почти ко всему, что происходит на экране, мне пришлось их изобрести. Реакция на мой нелинейный пересказ была… жуткой. Жанр ужасов предполагает соблюдение гораздо большего числа всевозможных дурацких правил, чем любой другой жанр литературы. И одно из самых дурацких требований — необходимость неожиданной концовки, идущая еще от Гектора Хью Монро. Этот рассказ также является результатом долгих размышлений о том, как следование таким „правилам“ порой снижает качество рассказов. Еще одним подводным камнем является использование архетипа зомби, который давно загрязнен еще более тупыми предположениями, основанными на льющихся бесконечным потоком фильмах об оживших трупах, которые больше всего на свете хотят полакомиться вашим мозгом. Ничего не имею против, но мой рассказ не об этом».
Перед Дугом Уолкоттом вырисовывалась очень простая перспектива: «Валю на фиг из Трипл-Пайнс и начинаю новую главу жизни. Пока кто-нибудь другой не займется моей судьбой».
Он решительно посмотрел на лопату у себя в руках, облепленную жирной могильной землей. Дуг знал, что больше не сможет выкапывать мертвых людей, и это был только первый день работы. Когда-то он работал учителем и имел привычку выискивать кругом системы и символы. «Пропади оно все пропадом! — подумал он. — Пора делать ноги. Пора что-то менять. Сейчас же».
— Мне нужно уйти, — не сказал, а пробормотал он. Уверенности ему все же еще не хватало.
Джеки Тайнан спрыгнул с экскаватора и неторопливо подошел к нему, снимая каску и вытирая лоб. Джеки был простым и в основном честным малым. Оруженосцем в жизни других людей, наделенных более ярким характером. Довольствуясь гамбургерами и пивом, спутниковым телевидением и мечтами о своей будущей девушке, Джеки был счастлив в Трипл-Пайнс.
— Эй, ты Дуглас, верно? — сказал Джеки. На рассвете их всех представили. — Что за дела? — Стянув рабочие перчатки, он стал тереть свои руки, пока маленькие катышки грязи не посыпались с ладоней, как зернышки перца.
— Мне нужно уйти, — повторил Дуг. — Наверное, буду увольняться. Пойду скажу Коггинсу, что ухожу. Я сваливаю отсюда.
— Что, могилы достали? — поинтересовался Джеки. — Ну, так тебе нужно еще хотя бы денек поработать, и привыкнешь. Не такая уж это страшная штука.
Дуг не смотрел Джеки в лицо. Он оценивал этого молодого человека невысоко в основном из-за присущей местным жителям неприязни к «белой швали», которая собирается в таких местах, как Трипл-Пайнс. Слыша слово «кладбище» они добавляют: «жутко тоскливое место» и начинают нудить о том, что эта работа — извращение, и потому заниматься ею могут только нездоровые люди. Для них выкапывание давно умерших — нечто мерзкое и отвратительное. Все они вели себя в точном соответствии с принятыми клише. Их мышление было до смешного предсказуемым и однообразным. Тон Джеки указывал на то, что он был одним из них, человеком с почти собачьим чутьем на любое нарушение порядка.
Дуг попытался придумать нечто вроде ответа. Дело было не в похоронной атмосфере. Каменные статуи, могилы, глинистая земля — все выглядело исключительно мирно. Дуг не ощущал никакой связи с покоящимися здесь усопшими… за одним исключением. А одного было достаточно.
— Дело не в работе, — сказал Дуг. — Дело во мне. Мне пора убираться из этого места. Из города, не с кладбища. И на деньги мне наплевать.
Джеки сделал такое лицо, будто кто-то перед ним испортил воздух.
— Тебе не нужны деньги? Чувак, да тут работать проще, чем на бумажной фабрике горбатиться или на заводе у конвейера стоять. — Алюминиевый завод Трипл-Пайнс почил в Одиннадцатой главе [35] лет десять назад, но местные все еще говорили о нем так, словно он продолжал исправно работать.
35
Глава Кодекса США о банкротстве.
Обитатели Трипл-Пайнс отличались своим умением не замечать очевидного. Еще они отказывались признавать существование чего-либо необычного. Именно по этой причине Дуг и хотел уехать отсюда. Нужно было рвать когти, пока он не стал одним из них.
Одним из них…
Неделю назад Дуг не был столь философски настроен. А меньше чем через неделю он будет сомневался в здравости своего ума.
Краньотти, их бригадир, увидел, что Джеки и Дуг не работают, то есть не копают, и стал спускать с холма свою тушу с явным намерением поднять крик. Дуг ощутил непреодолимое желание подхватить инструменты с каской и броситься наутек, но голос разума признал, что существуют определенные протоколы, которым, хочешь не хочешь, придется следовать, определенные каналы, которые придется использовать. Он дотянет до конца этого дня, потом выпьет с товарищами по работе, после чего решит, сможет ли вынести еще один день. В конце концов, он же должен быть здравомыслящим взрослым человеком, а здравомыслящие взрослые люди придерживаются протоколов и каналов.
«Эй, чувак, да наплюй ты на все это, — мог бы сказать Джеки. — Просто беги». Но Джеки нечасто пользовался такими сложными конструкциями. Дуг повернулся к Краньотти с обреченным видом человека, которому предстоит писать длинный отчет в налоговую.
Неделю назад все было иначе. А менее чем через неделю это раскапывание могил таким образом скажется на жизни каждого их них, как они и предположить не могли.
Фрэнк Краньотти, как успел заметить Дуг, был из тех людей, которые больше всего на свете любят пиво. У него был роман со своим высоким, расширяющимся кверху пивным стаканом и особые ритуалы общения с ним. Поскольку Дуг стал часто бывать в заведении Каллахана, Краньотти он там видел каждый вечер. Тот всегда сидел на одном и том же табурете в конце барной стойки и примерно за полтора часа вливал в себя три стакана пива. Поговаривали, что раньше Краньотти работал дальнобойщиком в одной из крупнейших сетей дисконтных магазинов, пока компания не вышвырнула его, обвинив в профнепригодности. Он вышел из кабины своего шестнадцатиколесного грузовика на горном серпантине недалеко от Трипл-Пайнс (что побудило его к этому, так и не было выяснено; возможно, желание облегчиться на лоне природы) и был сбит машиной, водитель которой его не заметил из-за дождя. Теперь он не расставался с металлической тростью, потому что после операции одна нога у него стала короче другой. Одно время ходили какие-то невнятные разговоры о судебных исках и соглашениях. Все это происходило до того, как Дуг стал завсегдатаем у Каллахана, и для него имело привкус провинциальных сплетен. История не хуже и не лучше других.