Запасная мечта
Шрифт:
– На ночь глядя? Если так припекло, уехала бы утром, или так не хотелось идти ко мне в спальню?
– Вы знаете причину моего побега.
– Какая тебе разница? Одним больше, одним меньше. Ты не выглядишь пятнадцатилетней девочкой и я могу быть щедрым после.
– Мне ничего от вас не нужно, позвольте пройти, - я двинулась, точнее хотела сделать шаг, как через секунду оказалась спеленутая сильными руками на уровне его груди.
– Отпустите меня! Вы не имеете права! Я не рабыня здесь, - закричала я перепугано.
–
Меня внесли в замок, вырываться из стальных рук было так же бесполезно, как пытаться передвинуть замковую стену. Глаза заволокло слезами, такой беспомощной я себя ощущала только однажды - когда осталась круглой сиротой в пятнадцать лет без отца и матери.
– Отпустите ее, сударь, - наш дворецкий перегородил дорогу.
Сверху над головой донесся холодный голос, - 'В сторону, старик, или ты отправишься на тот свет гораздо раньше, чем планировал'.
– Руперд, спасибо, ты ничего не сможешь сделать, отойди - сквозь слезы прошептала я.
Мы прошли через зал и стали подниматься по лестнице, вслед летели скабрезные шутки. От непристойностей горели щеки и я понимала, что моя жизнь кончилась вот здесь, на этих каменных ступенях. Что теперь, после того, как меня видели на руках по пути в спальню, никакой защиты у меня не осталось, и каждый мужчина в этом замке будет пытаться забраться мне под юбку. Барон, кстати, будет первым.
Меня поставили посреди комнаты. Громко щелкнула задвижка, как будто отрезая мою жизнь на две половины - до и после.
– Раздевайся, - и видя, что я стою столбом и никак не реагирую со вздохом стал снимать с меня платье.
Видно было, что у Генриха практика в этом дела была солидная, все шнуровки и завязки были распутаны за пару минут. Тихим шорохом упали на пол сорочка и чулки. Я стояла в тонких, застиранных до прозрачности панталончиках и упорно смотрела в пол.
Тяжелое хриплое дыхание прохаживающего вокруг меня мужчины паникой отзывалось в голове. Я успокаивала себя тем, что, вроде бы, от этого не умирают, наши горничные постоянно ходят на сеновал с солдатами барона и ничего, даже хихикают вспоминая...
– На кровать, - отрывисто приказал Генрих. У меня было ощущение, что ему тяжело говорить и слова с трудом продирались сквозь горло.
Я залезла, укуталась покрывалом и зажмурилась. Зашуршала одежда. И через пару мгновений кровать прогнулась под тяжестью мужчины. Ко мне прижалось горячее крупное тело. Одно движение - и от панталон, как и от покрывала не осталось и воспоминаний. Я сжалась в комочек, отчаянно трясясь.
– Может погасите свечи?
– Нет. Я хочу тебя видеть. Всю... Ты красива, Элли. Тебе говорили об этом? Конечно говорили, - сам спросим и сам ответил Генрих.
Его тяжелая горячая рука начала блуждать по моему телу, очерчивая ключицу, замерла на безумно пульсирующей жилке шеи, зацепила и немного погладила грудь, легла пудовым весом на живот и там замерла.
– Ты безумно красива. Твои волосы как шелк, а кожа как бархат. Твой запах сводит меня с ума, и я перестаю себя контролировать, - лихорадочно шептал он, - открой глаза, Элли.
– Нет, давайте делайте свое дело быстрее и отпустите меня, - нервно пробормотала я.
– Ты хочешь чтобы так? Не смею перечить женщине.
– проскрежетал он.
И началось безумие. Его руки были везде, на теле не осталось ни единого не целованного участка кожи, губы распухли, болела от шершавой руки грудь, тяжелое дыхание возбужденного зверя, вырываясь сквозь сцепленные зубы, заставляло мою кожу покрываться мурашками. Тело стало чужим и легким. Вдруг я почувствовала его руку, скользнувшую внутрь. Я судорожно сжала ноги, но куда мне против бешеной мужской силы. Пальцы ритмично двигались, и я непроизвольно стала покачивать бедрами в такт. Я приоткрыла глаза и вспыхнула, увидев огромного обнаженного мужчину, нависшего надо мной. Скульптурно вылепленное тело бойца, вздувшиеся мышцы на опирающихся руках, искаженное страстью красивое смуглое лицо. Серые горящие глаза поймали мой взгляд и я поняла, что зверя уже ничего не остановит, ум покинул его голову, остались одни голые инстинкты. Одно плавное сильное движение вперед и я вскрикнула от обжигающей боли. Генрих замер.
– Почему ты не сказала?
– Это бы что-то изменило?
– Нет, - прорычал он, - и его бедра исступленно задвигались, наполняя и покоряя.
'Вот что это такое', - отстранено подумала я. Власть женщины над мужчиной, власть, заставляющая его терять голову и разум. Небольшая саднящая боль мешала, и от предыдущей приятной расслабленности не осталось и следа. Болезненные толчки становились все быстрей и чаще, крупная дрожь заколотила мужчину и я услышала глухой протяжный стон. На меня обрушилось тяжелое твердое вздрагивающее тело. Я завозилась, пытаясь выбраться из удушающих объятий.
– На этом все? Я могу быть свободна?
– холодно поинтересовалась я.
– И как ты дожила до своих лет, работая в замке и осталась невинной? Кстати, сколько тебе?
– немного отдышавшись сипло поинтересовался Генрих.
– Восемнадцать и я хорошо пряталась...
– Никуда ты не пойдешь, спи здесь, по крайней мере здесь безопасно. Сегодня в замке куча пьяной солдатни. И я с тобой еще не закончил, - припечатал напоследок.
Я удивленно на него посмотрела, - разве вам еще что-то нужно?
– Дорогая, ты не знаешь мужчин, нам одного раза не достаточно, а ты такая сладкая и вкусная. Но я не буду сейчас настаивать, тебе больно и... короче, спи, - он заботливо укутал меня покрывалом, а сам встал, пошел тушить свечи.
Я краем глаза зацепила обнаженного мужчину и щеки заполыхали опять. Уткнувшись в подушку я пыталась избавиться от великолепного образчика мужественности, который стоял перед глазами. Высокий стройный, широкоплечий, ровные длинные ноги, загорелая грудь поросшая темными волосками, опускающимися вниз к паху. Твердые крупные ягодицы. Спина и грудь раскрашена белыми росчерками шрамов. 'Я даже не спросила, кто он', - грустно вздохнула я, - 'солдат или наемник, но если его посадили рядом с бароном, наверное важная птица, хотя, какая уже разница', подумала я засыпая. И когда сильные руки притянули и прижали меня к твердому горячему телу, я уже практически спала.