Записки художника

Саев Вячеслав

Вокруг дома было посажено много ярких цветов, но вся их красота непонятным образом блекла и не вызывала ничего, кроме тоски. Алые розы казались увядшими, а зеленые деревья иссохшими. Эта серая аура пронизывала все вокруг. Территория школы, к слову, была внушительных размеров. Мы шли по каменной дороге мимо качелей, фонтанов, лавочек – все это можно было назвать целым парком. Там вдалеке, между ветвей плакучих ив, жило настоящее волшебство. Оно пугало меня, но в то же время манило. Я не знал, что ждет меня впереди, и впервые познал надежду. Мы молча приближались ко входу в школу, мое сердце билось все чаще, ноги дрожали и отказывались идти.

Огромные двери распахнулись почти

без скрипа, я оказался внутри. Здесь было еще мрачнее. Сильно пахло лакированным деревом, все было чересчур большое и слишком красивое. За все время я не встретил ни единой души, за исключением кучи кошек, свободно слоняющихся повсюду. Единственные звуки, которые доходили до меня, – наши с Учителем шаги и мяуканье. Тяжело было поверить, что в здании находится еще кто-то помимо нас. Чем дальше мы уходили, тем страшнее мне становилось. Возникло желание убежать как можно быстрее, но дверь, к сожалению, уже захлопнулась. Да и бежать мне было некуда. Больше у меня не было дома, меня никто не ждал, я остался совершенно один.

По огромным ступеням мы поднялись наверх. Здесь не было кучи комнат, как внизу. Был один лишь длинный коридор, в конце которого виднелась дверь. Каждый стук, издаваемый каблуками Учителя, прояснял мой разум. Нет здесь волшебства – лишь боль и страдание. Весь путь для меня был подобен жизни, и вот теперь я встал у ворот смерти. Сильная рука схватила меня за запястье и забросила вовнутрь той единственной комнаты в конце коридора. Я не издал ни звука. Последний раз он с отвращением взглянул на меня, в его глазах не было жалости. Дверь громко захлопнулась, и тьма поглотила свет. Мне не было страшно, мне не было грустно. Одно лишь задевало мое сердце – я не мог рисовать, не мог даже видеть свои образы. Они бесследно исчезали во тьме, неузнанные, неуслышанные, словно люди. Я хотел их хотя бы увидеть, я бы запомнил их и обязательно нарисовал, но кто-то решил по-другому. Возможно, им было больно оттого, что мне пришлось их оставить. Возможно, они проклинали меня. Но я ведь этого не хотел. Не я их создал.

Не знаю точно, сколько я просидел, уставившись на то место, откуда в последний раз сочился свет. Хотелось реветь во все горло, как я делал это раньше, но страх перед Учителем брал верх. Еще эта непроглядная темнота. Она не особо пугала меня, но я был всего лишь маленьким ребенком и не решался двинуться с места. Кажется, начался дождь. Непрекращающиеся стуки отбили последнее желание что-то предпринимать. Я очень медленно согнул ноги в коленях, надел на них свитер и крепко обнял самого себя. В горло словно вонзили кинжал, по щекам потекли горячие слезы. Мне хотелось одного – исчезнуть из этого мира. Я не надеялся получить от кого-то помощь, не надеялся на чудо и жаждал лишь освобождения.

Но параллельно этой горечи внутри меня что-то рвалось наружу.

Такое уже случалось со мной, однако в этот раз оно не могло пробиться дальше моего разума, не могло завладеть моей душой. Я был в полусне. Происходящее не казалось мне реальностью. Даже некоторые сны кажутся правдоподобнее. Я прекрасно ощущал свои конечности: вот мои руки, вот мои ноги – я их чувствую, как чувствовал всегда. Холод, усталость, голод – все это было внутри меня, но где-то в глубине и не тревожило мои мысли. Жажда рисовать все усиливалась. Уже было невозможно терпеть. Я забывался и хотел кричать, однако удавалось лишь разинуть рот. Страх не давал моему истеричному воплю просочиться наружу. Все, что у меня получилось издать, – это жалкий шепот похожий на тот, что издает мумия, когда ей давят легкие. Я начал покачиваться взад и вперед, как умалишенный. Ни минуты, ни секунды больше я не хотел находиться здесь, но никакого выхода передо

мной не возникало. Я был один: в этой комнате, в этом мире, в этой вселенной.

Я сам не заметил, как на моем лице появилась улыбка. Вместо того чтобы сидеть, поджав ноги, я принял максимально вызывающую позу и, вероятно, походил больше на какого-нибудь мачо, чем на испуганное дитя. Спустя какое-то время я уже заливался смехом, моя голова опрокинулась назад. Все это делал, несомненно, я, но все мои чувства оказались перемешаны. Вдруг мне стало так хорошо, что захотелось танцевать. Я встал, снял с себя кофту и бросил ее куда-то в сторону.

– Наконец-то! – сказал я в полный голос без капли стеснения. – Как же приятно чувствовать себя живым. Тело… Теплое тело. Хочу больше. Хочу увидеть весь мир, хочу слышать природу, хочу вдохнуть свежий воздух.

Я пошел к единственному проблеску света, исходившему от окна. Несколько раз я сильно ударился обо что-то твердое. Вероятно, снес пару стульев и перевернул светильник. Боль доставляла мне удовольствие. Не чувственное, нет. Мне было приятно, что я мог игнорировать боль, мог наплевать на нее и рассмеяться ей в лицо, прокусив себе палец до крови.

Мои руки сорвали тяжелую штору и распахнули окно с такой силой, что на стекле появились трещины. Удивительно, что никто не явился на этот шум. Я высунулся в окно, вдохнул полной грудью и чуть было не упал. Свежий, влажный воздух наполнил мои легкие. Ветер доносил капли дождя до моих щек. Захотелось бежать, выпрыгнуть из этой дыры и помчаться в сторону леса. Тогда я бы снял с себя всю одежду, мои ноги касались бы влажной травы, а тело все было бы покрыто каплями дождя. В полном возбуждении от моих мечтаний я забрался на подоконник и сел на самый край.

Покачивая ногами и головой из стороны в сторону, я вдруг подумал, что все эти вульгарные выходки не про меня. Может, кто-то незаметно завладел моим телом? Кто-то все это время прятался в углу комнаты и прокрался в мой мозг через уши? Мне так вовсе не казалось, но на всякий случай я все-таки тихо промямлил:

– Что со мной?

– С тобой все плохо, поэтому я здесь, – незамедлительно ответил незнакомый голос. – Я твой друг. Ты, видать, сильно так запутался, и никто, кроме меня, тебе не поможет распутаться назад.

– И что я должен делать?

– Сейчас тебе нужно поспать. Зажги лампу, найди кровать и ложись. Нет ничего лучше сна, даже в незнакомом тебе месте. Забудь обо всем.

– Но мне нужно рисовать. Я должен…

– Образов больше нет. Вокруг тебя лишь суровая реальность. Пока можешь – спи. Когда буду нужен, я приду к тебе снова.

Мои ноги резко соскочили с подоконника, а руки ловко захлопнули окно. Тишина. Я нащупал упавший светильник и включил его. Тусклый свет озарил комнату. Посередине стоял мольберт, рядом с ним коробка с кучей красок и набором кистей. У меня тут же возникло непреодолимое желание рисовать. Я уже бросился туда, но вдруг меня поклонило в сон. Ноги сами пошли в сторону кровати. Я упал, в глазах потемнело.

Часть 2

Детство

Глава 1. Рассвет

Я с трудом открыл глаза. Сначала я обнаружил, что закончился дождь, а потом удивился, что уже наступил рассвет. Для меня же не прошло и секунды. Ночь закончилась в мгновение ока. Я попытался приподняться. Все мое тело по непонятной причине жутко болело: колени ломило, затекла шея и невыносимо гудела голова. Но несмотря на все это, я приложил усилия и через боль встал с кровати. Правда не знаю зачем. Почему-то тогда мне это казалось важнее всего. Никто никуда меня не гнал, я мог спокойно продолжить спать.