Записки I-тетрамино
Шрифт:
— Отлично, — согласился я, взял карточку-ключ, рюкзак и чучело и бодро зашагал к лифту. Чучело при этом раздраженно било хвостом по моей спине.
— Отомри, — я сказал только в лифте, который поднимал нас на наш этаж со скоростью взлетающей ракеты.
Кот шумно выдохнул и тут же перебрался мне на плечо, разглядывая расстилающийся под нами город. Вид действительно завораживал: над низкой городской застройкой возвышались два уровня скоростных эстакад, между опорами которых были протянуты линии воздушного метро и ажурные, решетчатые трубы для велосипедистов.
Чуть выше по невидимым воздушным трассам двигались,
Но не успел я насладиться видом, как лифт остановился, одарив меня секундным чувством невесомости. Дверь на этаж открылась, и я оказался в освещенном светом угасающего солнца коридоре. Я невольно поёжился. Из-за ледяного кондиционированного воздуха и обилия стекла и зеркал мне казалось, что я оказался внутри ледяной горы. Ощущение после жары было просто божественным.
— Позвольте, я помогу вам найти ваш номер, — раздался женский голос.
Я повернулся на звук. Сидящий на плече Беляш безвольно обвис, притворяясь горжеткой. Вот уж чего-чего, а инстинкта самосохранения у котика были огромные залежи. Но предосторожности были лишними: на этаже меня встретил робот.
Классический робот, словно из фильмов пятидесятых. Пластиковое лицо украшал динамик и объективы камер, пластиковые руки, которыми робот жестикулировал с дерганой грацией паралитика, заканчивались механическими захватами ладоней.
— Спасибо, справлюсь сам, — ответил я.
Помощь действительно не требовалась — светящиеся номера комнат были хорошо видны в сумерках. Я пошел по коридору, пытаясь оторваться от надоедливой жестянки, которая катилась следом, повторяя одно и то же: "Позвольте, я помогу, позвольте, я помогу…"
Чтоб проверить, правильно ли я понимаю функцию робота, я остановился и, вытащив купюру в пятьдесят эргов, помахал ей в воздухе. Робот заткнулся и принялся ворочать головой, отслеживая перемещение купюры. Сделав несколько пассов, я вручил ему деньги, и он тут же укатился в тень. Было очевидно, что робот был запрограммирован повторять действия живых горничных — надоедать постояльцам, пока те не откупались от него деньгами.
Отличный пример киберпанка, который мы заслужили.
Номер, в котором я оказался, был обычным. Земным. В точно таких номерах я ночевал, путешествуя по Европе. Закрытое бежевыми занавесками окно во всю стену. Огромная двуспальная кровать. Зона отдыха с диванчиком и журнальным столиком, под которым прятался холодильник для напитков.
Измученный жарой и длинной прогулкой, я тут же врубил кондиционер на максимум и разделся, раскидывая влажную от пота одежду по покрывалу. Прозрачная дверца холодильника манила меня богатством охлажденных напитков, но я, вздохнув, предпочел вытащить из рюкзака заботливо запасенную еще на Земле парочку жестянок с пивом — дешевле пить расплавленное золото, чем напитки из гостиничных холодильников.
Впрочем, применение холодильнику тоже нашлось — я поставил в него свои банки. И пошел в душевую, где долго стоял под прохладным
Окончательно замерзнув, я расположился в кресле, надев висящий в шкафу пушистый халат и тапки с помпонами. Вытащил из холодильника ставшее прохладными пиво. И слегка смирился с реальностью, сделав парочку глотков.
Пиво мне неожиданно понравилось. Обычно я пью "Жигулевское", но в последнее время происходящая в России социальная катастрофа добралась и до пива. Уверенное в том, что корову для повышения уровня надоев нужно меньше кормить и больше доить, правительство в очередной раз увеличило налоги, акцизы, поборы и инфляцию, сократив прибыль пивзаводов. Последние, в виде ответной любезности, скукожили пивные банки до 450 миллилитров, заменили хмель хмелепродуктами, солод — солодовым экстрактом, превратив пиво в крашенную жженым сахаром деревенскую бормотуху, заставив меня заняться низкопоклонством перед Западом.
Перейти на прибалтийское пиво.
В отличие от околопивного продукта ресурсной федерации, их пиво было нормальным, человеческим напитком — с хмелем, солодом, горечью и стоящей столбом пеной. Особенно в приб-б-б-балтийском пиве мне нравилось то, что их банки вмещали в себе честную пинту напитка, обеспечивая меня дополнительным глотком, который я мог сделать, выпив свою законную полулитровую норму.
Сделав его, я откинулся в кресле, ощущая одновременно и прилив энергии, и легкий голод. Эх, кутить так кутить! Я порылся в меню занимающего большую часть стены умного телевизора и заказал доставку в номер. Себе я выбрал гамбургеры с картошкой фри и колу без сахара, а Беляшу пришлось взять порционную рыбу а-ля натюрель — больше ничего подходящего в меню не было.
Заказ нам доставил низенький робот на колесиках. Прочитав счет, я удивленно присвистнул: крохотная порция рыбы стоила дороже, чем все мои гамбургеры, картошка и луковые колечки. Ну, на друзьях не экономят, попытался успокоить себя я.
Беляш, правда, не оценил. Пока я выпроваживал нахального робота, который, получив оплату, не торопился сваливать из номера, а крутился под ногами, явно рассчитывая на чаевые, Беляш осторожно рассматривал с разных сторон выложенное на блюдо слегка прожаренное филе.
— Что это такое? — спросил кот, осторожно дотрагиваясь до рыбы лапкой.
— Рыбка вомер. Свеженькая. Специально для тебя купил, не всё же время тебе суррогаты жрать, — ответил я, вытолкнув-таки надоедливый столик на колёсиках в коридор.
— Рыбка вомер — съел и помер, — театрально продекламировал Беляш, брезгливо отряхивая лапу. — Мне человеческая еда нужна, а не эта падаль.
— Это и есть человеческая еда, Киса. А твой любимый "Вискас" (tm) — кошачий корм, если ты не знал.
— Вы кормите котов "Вискасом"? — удивленно спросил Беляш. В его речи без труда прослеживались задорновские интонации.
— В любом случае "Вискаса" нет, — отрезал я, вспомнив, что вытащил его из заранее собранного тревожного рюкзака неделю назад, по случаю экстренной необходимости: Беляшик не наелся обычной порцией, и забыл доложить новый. — Я его дома забыл. Придется жрать рыбку.
— Ты хоть понимаешь, что натворил, мышь двуногая? — возмущенно развякался Беляш, запрыгнув на стол. — Миня аж трясет, сука!