Записки капитана флота
Шрифт:
Но если японские императоры не получают большой пользы от дани, платимой корейцами, то по крайней мере торговля сей земли весьма выгодна для Японского государства. Японцы получают из Кореи многие лекарственные растения, сладкий картофель, корень джинзень, слоновую кость и разные произведения Китайского государства, а сами платят за сии товары соленой и сушеной рыбой, раковинами, морской капустой и разными изделиями своих фабрик.
Что принадлежит до жителей островов Ликейских, то их приличнее называть подданными японского императора, нежели данниками, ибо хотя они имеют своего владетеля, или государя, свою веру и независимого главу церкви и управляются своими законами, но все это в обыкновенном только порядке и течении дел. Впрочем, вводить вновь какие-либо постановления или иметь сношения с чужестранцами без воли японского правительства отнюдь они не имеют [намерения].
Японцы сказывали нам, что ликейский народ очень многочислен, судя по пространству обитаемых им островов; жители весьма добронравны, кротки и боязливы; они более походят на китайцев, нежели на японцев, и язык их имеет сходство с китайским. Острова их производят многие растения, свойственные Японии и Китаю. Японцы торгуют с ними металлическими вещами, лаковой посудой, соленой и сушеной рыбой, морской капустой и товарами, из Европы от голландцев и из Китая получаемыми. А от них берут чай, табак, шелк и хлопчатую бумагу с небольшим количеством изделий собственных их фабрик.
Острова Матсмай, Кунашир, Итуруп и Сахалин по справедливости можно назвать колониями Японии. Но только, к чести японцев, надлежит заметить, что не дух завоевания и не алчность к сокровищам побудили их заселить земли, другим народам принадлежащие, а одна необходимость. Надобно знать, что за четыре века пред сим один японский князь купил часть юго-западного берега Матсмая у природных жителей сего острова, которая и по сие время называется японской землей, и на всем ее пространстве, между множеством японских селений, нет ни одной хижины, принадлежащей кому-либо из природных жителей. Остальную же часть острова японцы именуют «айну кфуни», то есть земля айнов (так называют себя жители Матсмая).
Великое множество разного рода рыбы, коей изобилуют воды, окружающие матсмайские берега, и которая столь необходима для пропитания многолюдного японского народа, заставило японцев войти в торги с жителями Матсмая, а наконец вступить с ними в договоры и получить согласие завести на их берегах рыбные промыслы, платя им за оные известное количество нужных им товаров. Таким образом мало-помалу японцы распространились почти по всем берегам острова. Большая прибыль, получаемая ими от сего откупа рыбных промыслов, ободрила японцев более и заставила их открыть торговлю с жителями островов Кунашира, Итурупа, Урупа и других южных Курильских островов, а также и с жителями полуденной части острова Сахалина. Торговлю сию японское правительство отдавало на откуп не всю вместе, но по частям разным купцам. Таким образом, японцы имели сношения и торговые связи с помянутыми островами весьма долгое время, не помышляя нимало о заселении их, а и того менее о покорении жителей своему скипетру.
Напоследок, узнав случайно, что русские покорили с севера так называемые нами Курильские острова и распространяют свои владения далее к югу, японцы решились тотчас занять полуденные острова сей гряды, дабы не подать после повода к войне или не лишиться столь важных для них рыбных промыслов. Жители, не зная прямой причины такому поступку японцев, хотели противиться им, но скоро были побеждены и покорены власти японского императора. С того времени японцы построили в удобных местах помянутых островов крепости, снабдили оные гарнизонами и управляют жителями как подданными их государя, оставляя им многие преимущества, о коих ниже будет упомянуто.
Некоторые путешественники сомневаются, чтоб жители Матсмая и других Курильских островов некогда составляли один и тот же народ, и утверждают, что айны и курильцы не имеют между собой никакого сходства. Но я думаю, что жители всех Курильских островов – один и тот же народ, кроме некоторых поколений южной половины Матсмая, которые отчасти сделались особенным народом, и вот сему доказательства.
Цепь, или гряду, островов, лежащих между южным мысом Камчатки и Японией, Курильскими островами наименовали русские, ибо, увидев с камчатского берега дымящиеся на сих островах сопки, они назвали их Курилы (от слова «курящиеся»), а от того и самые острова получили свое название. Природные же жители оных на своем языке не знают никакого имени для названия всей гряды вообще, но имеют только собственные имена каждому острову в особенности. Сие, вероятно, произошло оттого, что сначала они не знали о существовании никакой другой земли, кроме островов, сию цепь составляющих, а Камчатку и Японию также считали небольшими островами. Самих же себя курильцы всех сих островов, не исключая и Матсмая, называют айну, что на их языке иногда означает человека. А для отличия жителей разных островов к сему именованию придают название острова, например: кунасшири-айну, итурпу-айну и проч., то есть кунаширские люди, итурупские (или кунаширцы, итурупцы и проч.). Но когда они в первый раз увидели чужеземцев, то, как кажется, усомнились, такие ли они люди, как и айну, ибо не называют их сим именем, а так как они сами об себе сказали: русско (русские) и нипонно (японцы). Надобно сказать, что курильцам известны только сии два народа.
Язык у жителей всех Курильских островов, кроме некоторых поколений южной части Матсмая, сходен, исключая небольшое число собственных их слов и наименований тем вещам, которые северные курильцы в первый раз получили от нас, а южные – от японцев, либо с таковыми вещами вместе приняли они и имена их. Что же принадлежит до жителей южной половины Матсмая, то хотя в их язык вошло много чужих слов, а особливо японских, но нельзя не заметить, чтобы их прежний язык не был настоящий курильский: бывший с нами в плену курилец Алексей часто с ними разговаривал, и хотя по большей части с трудом понимал их разговор, но когда встречалось, что он не мог что-либо разуметь, то по некотором изъяснении скоро понимал их мысли. Словом, между языком жителей Матсмая и других Курильских островов гораздо более сходства, нежели между русским и польским.
Наружный вид жителей Матсмая и всех других Курильских островов ясно показывает, что они суть один и тот же народ. Оклад лица, чрезвычайно смуглый цвет тела, покрытого множеством волос, самые черные лоснящиеся волосы и бороды – словом сказать, взгляд и все свидетельствует об общем их происхождении. Ныне разность состоит только в том, что жители Матсмая, или, так сказать, матсмайские айну, виднее, сильнее, крепче телосложением и проворнее, нежели курильцы, чему может быть причиной деятельная их жизнь и изобилие в здоровой пище, ибо теперь четыре века, как японцы с ними торгуют, доставляют им не только сарацинское пшено, но и к роскоши служащие вещи, как то: табак, сагу и проч. Напротив того, прочие курильцы, а особливо северные, живут в нищете, питаются лесными кореньями, морскими животными и дикими птицами, которые хотя и в большом количестве у них водятся, но леность мешает им запасаться достаточно всем нужным для их пропитания, а потому они нередко проводят по нескольку дней без пищи в самой скучной праздности и во сне. Самые даже обычаи подтверждают, что айны и курильцы – один и тот же народ.
Курильцы, зависящие от России, хотя и крещены в нашу веру, но имеют о ней только то понятие, что в присутствии русских должны креститься и кланяться пред образами, которые, впрочем, и вместе с крестами бросают куда-нибудь в угол или дают детям играть, пока не увидят, что к ним едут русские. Тогда надевают на себя кресты и образа ставят в почетное место своих землянок. Впрочем, нельзя ни ожидать, ни требовать, чтоб они были тверды в чужой для них вере, которой их никто не учит. Священники посещают их однажды в год, а когда и того не бывает. Притом более всего из русских с ними обращались промышленники тамошнего края, люди вообще пьяные и буйные, которые, конечно, своим поведением и жестокими против них поступками не могли подать сим полудиким слишком выгодного мнения о своей религии, и потому курильцы хотя и притворяются пред русскими, что они не знают другой веры, кроме христианской, но в самом деле держатся старинного своего богопоклонения. Даже находившийся с нами в плену курилец Алексей не хотел нам прямо признаться, что земляки его не слишком уважают нашу веру. Мы только обиняками и стороной могли выведать от него истину. В таком случае он обыкновенно говаривал, что старики у них не любят нашей веры, но держатся той, которую деды их почитали за истинную, и признавался, что поклонение их сходно с тем, какое исповедуют жители Матсмая, о котором будет ниже упомянуто. А в непросвещенном народе, верно, не будут того почитать и молодые люди, чем старцы гнушаются.
Но если курильцам не нравится наша вера, то в другом они любят нам подражать, а особливо в вещах бесполезных. Например, все они бреются и носят длинные косы. Напротив того, айны совсем бород не бреют и волосы стригут, как наши ямщики, только гораздо короче. Наши курильцы носят всякого покроя русское платье, какое только удастся им получить, а для айнов японцы делают особенное платье на японский покрой из пеньковой ткани, похожей на грубую нашу небеленую парусину; для старшин же их шьют бумажное и шелковое платье, но если кто из них отличит себя какой-либо заслугой, того японское правительство награждает богатым платьем, вышитым золотом и серебром, или саблями в серебряной оправе. Курильцы и айны любят украшать себя разными безделушками, которые первые получают от нас, а последние от японцев. Но и на сие время осталось у них в употреблении общее им, так сказать, природное украшение: женщины для красы намазывают себе губы и брови синей краской. Сверх всего этого, есть сходство между курильцами и айнами в образе изъявлять учтивость, в песнях, в пляске и прочее. Сего, кажется, довольно для доказательства, что айны и курильцы – один народ.