Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год
Шрифт:
Невзирая на частые набеги на своих соседей, отвлекающих от земледелия, и при всей бесплодности гор, несколько долин удовлетворяют достаточно нуждам жителей, производя хлеб, вино, винные ягоды, груши, яблоки, сливы, которые превосходны, коровье масло, сыр, кожи, шерсть, лен, воск, мед и пр. и пр. Нынешний митрополит, научив обрабатывать картофель, ввел его во всеобщее употребление.
Земледелие ограничивается простыми приемами, утвержденными опытом, и без улучшения, по одной привычке, пашни и сады довольно хорошо обработаны. Где нет дорог и земля гориста, работа должна быть многотрудна. Хлебные поля возделывают они киркой, а тяжести перевозят на лошаках и ослах. Лошади и быки очень редки. Овцы, в особенности же козы, которых содержат в большом числе, составляют главнейшее их богатство. По неимению лугов и недостатку корма, зимой принуждены они бывают продавать часть домашней скотины в Катаро, но весной, отнимая стада у своих соседей, они всегда заменяют свой убыток. По множеству и дешевизне домашних птиц, приносимых в Катаро на рынок, должно заключить, что они имеют их очень много. Черногорские собаки весьма уважаются в Италии и во всем Леванте; головы их похожи на телячьи; они проворны, злы и так смышлены, что в самую темную ночь по обонянию далеко слышат чужого человека, и горе постороннему, который бы хотел ночью тихонько пробраться в селение! Днем стерегут они стада и столь свирепы и сильны, что нападают сами собой на хищных зверей; ночью же охраняют
Степень просвещения народа измеряется успехами земледелия и торговли. Сии два искусства подают одно другому взаимную помощь, и одно их соединение составляет силу и благосостояние царств; но какую деятельность могут доставить торговле черногорцы, которые не терпят сообщения с изобильными областями, их окружающими, и у коих хлебопашество находится в младенчестве? Они имеют сношения только с Катаро, единственным местом их торговли; да и сии заключаются в небольшой продаже и еще меньшей покупке. Сверх плодов, хлеба и масла они привозят бокезцам шерсть, шелк в куклах, лес, уголья и много соленой и копченой баранины и сыру, которые отправляются в Триест. Умеренность черногорцев сохраняет от собственного их продовольствия большую часть сих произведений. В обмен получают они ружья, пистолеты, свинец, порох, ножи и ятаганы, черепицу, коей зажиточные покрывают крыши своих домов, железные инструменты, писчую бумагу, соль, глиняные горшки, простую стеклянную посуду; еще покупают они пестрые лоскутья ситцу или шелковые платки, красивые шапочки, венециянский бисер для женщин и другие мелочные вещи. Вот чем ограничивается вся их торговля, которой выгоды всегда в их пользу и постоянно одинаковы с давнего времени. Из сего заключить можно, что золото скопляется со дня на день в их земле и что тот, коего платье бедно, имеет небольшое сокровище, которое, не обращаясь, лежит зарыто в углу его дома. Торг производится меной или наличными деньгами, способ самый простой и верный; ибо, опасаясь обмана, они никогда не заключают договоров с людьми мало им известными. Жители коммунитата Доброты заслужили их доверенность; они берут от них наперед деньги или товары и обязуются доставлять в приличное время хлеб, рыбу или другие припасы, и верно держат данное слово. Обыкновенно они имеют таковые сношения с кумовьями и крестными братьями [41] ; сие дальнее родство делает условия их священными и ненарушимыми. Кроме мелкой турецкой монеты, венециянских червонцев и австрийских серебряных талеров, они не берут никаких денег.
41
В залог дружбы они меняются крестами, и сие называется между ими побратемо, то есть крестный брат, почитаемый не менее родного.
Черногорцы совершенные невежды. Умеющие читать и писать почитаются между ними людьми учеными. Высшее духовенство и те дворяне, кои служили в российской армии, довольно сведущи. Кроме священных книг, печатаемых в Киеве, они не читают никаких других. Свободные ремесла, кроме необходимых в жизни, также вовсе им неизвестны, ибо предметы роскоши становятся не нужными в грубом образе жизни, какую ведут они, подобно самым необразованным народам. В каждом доме из собственной шерсти и льну делается толстое сермяжное сукно и холстина. Одежда их не подвержена непостоянству мод: она всегда проста и одинакова, почему и не трудятся они для обрабатывания других изделий, им излишних. Имея необходимое, зная отчасти кузнечное и слесарное мастерство, служащее для починки ружей, они живут в совершенном неведении других искусств и художеств. Женщины суть лучшие их ремесленники. Черногорцы, удержав вольность свою и имея мало сообщения с иноземцами, сохранили в полной чистоте коренной славянский язык. Выговор их мягче и приятнее, нежели сербов, кроатов и далматов, ибо первые мешают славянские слова с турецкими, вторые с немецкими, а последние с итальянскими. Пишут они церковными буквами.
Черногория есть республика, в коей равенство поддерживается бедностью, вольность храбростью, закон заменяется обычаем. Сия малая область представляет образ правления без печатных уставов. Черногорцы, не платя никаких податей, не собирая общественной казны, управляются сами собой и живут покойно и счастливо. Правление Черногории можно назвать народным и избирательным. Сейм, или сбор главарей, есть драгоценнейший залог их независимости; на оном решится мир, война и большинством голосов избираются как сам митрополит, так губернатор и 4 сердаря или военачальника. Вот как это делается: когда соберутся на обширный луг, находящийся при монастыре Цетине, митрополит излагает нужду объявить войну, заключить мир или сделать какое-либо постановление и спрашивает, согласны ли они или нет. Священники и главари, разошедшись по толпам, повторяют предложение слово в слово. Начинается беспорядочный шум; народ рассуждает, толкует, спорит, но никогда не случалось, чтоб, подобно другим народным депутатам, рубили тут уши и носы. Звон колокола повелевает замолчать, и как бы спор ни был силен, но при первом звуке настает совершенная тишина. Митрополит опять спрашивает, чем они решили и согласны ли на предложение. Обыкновенно следует ответ: «Буди по твоему, владыко!» (так они называют митрополита). Достоинство владыки и губернатора сделалось наследственным, ибо уважение, которым они пользуются, число их доброжелателей и частью искательство, доставляют сие звание и детям их или родственнику, которому они хотят передать свой сан. Таким образом в фамилии Петровичей и Радоничей уже с давнего времени утвердилось сие звание. Сердари избираются на жизнь и весьма уважаются по тому, что в них предполагается храбрость и искусство, доказанные опытами во многих сражениях. Чин сей не может сделаться наследственным, ибо каждый черногорец, почитая себя храбрым, ищет его. Князья или главари деревень избираются старейшинами семейств; иногда и сии удерживают титла для детей своих, если они того достойны и будут выбраны. Князья сии, имея пышный титул, не более как наши деревенские старосты или выборные. Губернаторы, сердари, не имеют ни почестей, никаких преимуществ, никакого знака отличия или вознаграждения, и малое имеют влияние на правление; они приглашаются посредниками в легких ссорах и участвуют на сеймах, ибо без согласия их, как народных представителей, не может быть решено никакое постановление. Верховная духовная и гражданская власти перешли в руки митрополита; но единственно потому, что он заслужил оные своим просвещением, а более мужеством и твердостью; ибо в противном случае власть его соделалась бы ничтожной, и народ, будучи чем-либо недоволен, не стал бы ему повиноваться. Из сего должно заключить, что правление нынешнего владыки справедливо и кротко. Образ внутреннего гражданского правления сходствует совершенно с древним патриаршеским: старейшины или отцы семейств имеют полную власть над своими домочадцами. Здесь нет наследственного дворянства, все имеют равные преимущества и последний черногорец может быть на время князем, сердарем и губернатором. Однако же те из них, кои за службу получили дворянство от сербских королей или занимали должность представителей народных, хотя и не имеют дипломов и никаких преимуществ; но, происходя от отцов, почтенных титлом, всюду дающим достоинство дворянина и соединенные с оным права, по справедливости должны быть признаваемы за благородных.
Под словом «законы» я разумею то, что заменяет оные. Здесь нет ни судей, ни прокуроров, ни стряпчих, и может быть к удивлению многих должен сказать, нет никаких тяжеб. Собственность переходит по наследству к детям мужеского пола: старший получает дом и заведения, младший выбирает лучшую часть земли; они никогда не продают ее, живут обыкновенно вместе, хозяйство
Черногорцы, как и бокезцы, весьма чувствительны к чести, злобны и мстительны. Хвастливость их не уступает французскому самохвальству. Всякая ссора начинается бранью, а кончится тем, что они стреляют друг в друга из ружья или рубятся на саблях. У некоторых приморцев, более просвещенных, предупреждая неприятеля, вызывают его на смертельный поединок. У черногорцев же, если один будет убит или ранен, родня отмщает за него, что они называют кровь за кровь. Если не могут убить явно, то под видом дружбы всякой хитростью стараются достигнуть своей цели. Вдова убитого хранит кровавую рубаху, дабы сына своего, когда он возмужает, подвигнуть к мщению, и как случается, что убийца оставляет свое Отечество, то мстят на его ближнем. Сей невинный находит новых мстителей; таким образом вооружаются целые селения, и тогда ни губернатор, ни сам владыка не в силах остановить кровопролития. Обычаи сии напоминают те варварские времена XI и XII столетий, когда право сильного почиталось справедливостью, а не преступлением, и когда люди, не следовавшие сему обычаю, предавалися презрению. Но сии кровопролития не слишком часты; они предупреждаются следующим способом, который также служит и в других ссорах: обе стороны посылают переговорщиков для установления суда, что они называют послать на веру. Согласившись на мир, избирают посредников поровну с каждой стороны. Число их по доброй воле простирается от 10 до 40. Судьи сии, соединившись, выслушивают подробно о деле и считают выстрел ружья или удар саблей не по вреду, который он причинил, а по тому, какой бы он мог сделать, и по здравому суждении и разбирательстве произносят торжественный приговор, не подверженный никакой апелляции. Виновный осуждается заплатить денежную пеню; за одну рану 10 червонных, за две 20, а за убийство 120 червонных; но если преступник не в состоянии внести таковую сумму, то за раны платят только то, чего стоило лечение; а за убийство подносят обиженному подарки, состоящие в оружии и лучшей одежде. В смертоубийстве, для доставления большого удовлетворения, заставляют преступника оказать уничижительное смирение, или, так сказать, просить публично прощения. Для сего судьи и присутствующие составляют большой круг, в средину коего осужденный, имея повешенное на шее ружье, саблю или кинжал, должен ползти на коленях к стопам оскорбленного, который, сняв с него оружие, поднимает и, обняв его, говорит: «Бог тебе простит!» Присутствующие кликами радости поздравляют примирившихся и два соперника после сего искренно позабывают свою вражду. По примирении виновный угощает всех судей и несет издержки сего пышного праздника. Должно заметить, что при подобных суждениях (которые они называют кровавое коло или кровавый суд) нет лицеприятия: тут деньги не могут подписать приговора, ибо страх мести, как бы кто ни любил оных, поневоле заставит быть беспристрастным. Муж, убивший преступную жену, точно так как и пойманного вора, не подлежит законному наказанию; если же, по разбирательстве между родными, окажется она невинной, он платит кровь за кровь отцу или брату, или и его убивают. За убийство женщины, по примирении, сделав уничижительный приговор, не платят кровавой дани. Девица, прежде замужества родившая, побивается каменьями, и отец или брат бросает первый камень, а соблазнитель расстреливается своими ближними. В тяжбе, где требуется 12 свидетелей, за недостатком сего числа, должно подвергнуться водяной пробе или отступиться от дела. Для сего кусок раскаленного железа, брошенного в котел кипящей воды, должно достать обнаженными руками.
Император Павел I повелел учредить постоянное судилище под именем Кулук, состоявшее из 60 избранных старцев, и определил им на жалованье 2000 червонных. Почетные сии судьи должны были разбирать все гражданские и уголовные дела, но как с одной стороны судьи, получающие жалованье, производили в других зависть, и искательство сих мест причиняло беспорядки, а с другой и подсудимые, привыкшие по своему желанию выбирать себе судей, не соглашаясь подвергнуться суждению Кулука, то оное верховное судилище, по приказанию императора, на другой же год уничтожено.
Черногорцы прибежны к Богу. Вера их проста и искренняя; они не пропускают праздника, чтоб не быть в церкви, не предпринимают никакого дела, не перекрестившись, и хотя немногие знают читать Отче наш, но слепо исполняют долг христианина. Молитва, милостыня и примирение с врагами пред святым причастием, суть добродетели, довольно уже смягчившие их дикий нрав. Посты строго ими наблюдаются. При умеренном образе жизни, оные для них не затруднительны. Обряды богослужения греческой веры те же самые, что и у нас; они не уважают образов, писаных на холстине и стенах, кажется, единственно по тому, что такие употребляются католиками. Притеснение греческого исповедания в Катаро, и (едва ли вероятный) поступок католиков, которые, как говорят они, за сто лет пред сим, в Рагузе, в праздник Пасхи, зажгли греческую церковь, в коей погибли все бывшие у заутрени, питают сию вражду.
Из числа церковных торжеств, которые вообще сходны с нашими, обряд, бывающий у них на праздник Рождества Христова, относится к самой отдаленной древности и, кажется, сохранился от первых христианских времен. Накануне каждое семейство при закате солнца приготовляет толстое дубовое бревно, местами расщепленное и украшенное лавровыми ветками. Старейшина с своими домочадцами кладет полено на очаг и, когда оно загорится, льет масло и вино и бросает горсть соли и муки на огонь; потом, засветив оным свечи и лампаду пред иконами, молит о благоденствии своего семейства и всех христиан. После берет кубок вина, отведывает немного, подает старшему сыну, сей передает другому; и кубок обходит вокруг без различия пола, – обстоятельство особенное, ибо женщины, исключая церковных обрядов, не допускаются в сообщество мужчин. Сия патриархальная молитва показывает веру их к небесному промыслу и ожидание изобилия плодов земных. По окончании обряда мужчины выходят на высоту, стреляют из ружей и громким голосом возвещают начало торжества. В сие время зритель поражается звуками выстрелов и кликами: «Христос родися!» В одно время в каждом селении и во всей Черной горе начинается стрельба. После сего садятся за сытый стол, посреди коего положены один на другой три хлеба в виде сахарной головы, на вершине которой втыкают зеленую лавровую ветвь с апельсином или яблоком. Пред каждым мужчиной положен сделанный или вырезанный из хлеба лук со стрелой, готовой лететь. Старожилы дают сему разное значение, но вероятно, что лук знаменует подвиги их предков, а лавр приобретенную ими славу. Праздник продолжается восемь дней, в продолжение которых, как и во время Пасхи, стол, сделанный из настланной соломы, не снимается, яствы готовы для угощения посетителей, странника и бедного. В сии дни черногорец оставляет воздержанность, не думает о будущем, забывает настоящее, забывает самого себя и издерживает столько, сколько было бы ему достаточно на многие месяцы. Браки и крестины доставляют новые, не столь пышные пиршества, но в Рождество и беднейший, дабы удовлетворить издержкам, продает что-нибудь; даже траур от того не освобождает; вся разность в том, что печальное семейство не стреляет из ружей и не выходит из дому посещать друзей своих.