Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год
Шрифт:
31 мая, соединившись с «Панагеей» в проливе между Хио и Чесмой, взяли мы две соколевы с пшеницей. Тут древние герои Греции уступают место русским. Имена Орлова, Спиридова и Ильина навсегда сохранятся в истории века Екатерины Великой. Я с особливым любопытством рассматривал место сражения, где адмирал Спиридов разбил турецкий флот, и удивлялся, как 15 линейных кораблей и 25 других мелких судов могли поместиться в Чесменской губе, которой небольшая величина, конечно, могла подать мысль сжечь их, и мужественный Ильин столь удачно ввел брандер в турецкий флот, что оного чрез 5 часов не стало. Иностранные писатели, по предубеждению и пристрастию, славу истребителей оттоманской морской силы приписали своим одноземцам. Орлов, удостоенный титла Чесменского, заменен контр-адмиралом Эльфистоном, а подвиг Ильина приписан Дугдалю, и как, по-видимому, некем было заменить Спиридова, то они о нем и не упомянули. В одном английском издании Гутрая о сожжении турецкого флота сказано: «Дугдал, лейтенант в российской службе, при столь опасном и отважном предприятии, оставленный своими подчиненными, один подвел брандер к турецкому кораблю». Симито ложными сказаниями, когда дело сие еще находится у всех в свежей памяти и когда участвовавшие в сем сражении еще живут, хотят отнять честь у русских предводителей
Два дня лавировали мы между Хио и Чесмой. Хио являет взору обширный сад, простирающийся от краев моря по скатам гор, коих голые вершины от севера, запада и юга составляют ограду, в коей лимоны, апельсины, померанцы и лучшего сорту виноград, будучи обращены к востоку, как в оранжерее, достигают последнего совершенства. Хио в древности имел 36 городов и назывался житницей римского народа. Ныне города заменены деревнями, а хлебные пашни садами, столь хорошо обработанными, что Хио по справедливости почитается лучшим и плодоноснейшим островом в Архипелаге. Шелковые, парчовые и штофные изделия приносят жителям великие выгоды в торговле. Мастика, род весьма приятного запаха смолы, текущей из пня и ветвей лентискового дерева, с великим старанием здесь разводимого, составляет главнейший доход правительства. 2500 пудов первого разбора мастики отправляется ко двору. Серальские красавицы, дабы сделать дыхание приятным, беспрестанно ее жуют, от нее десны укрепляются, а зубы получают белизну.
Хио присваивает себе честь рождением Гомера. В недальнем расстоянии от города показывают квадратный домик, который жители называют школой Гомера. Почтение греков ко всему, что имеет сношение с сим великим стихотворцем, сохранило сей древний памятник. На сем же острове развалины одного здания почитают Нептуновым храмом, недалеко от коего течет ручей, которого вода делала древних безумными; обстоятельства теперь переменились; вода ныне никому не вредит, однако ж многие сходят с ума, только не от воды, а от красавиц. Трагический стихотворец Ион, историк Феопомп и философ Феокрит были гражданами Хио.
Город Хио защищается четвероугольной крепостью, в коей турки всегда содержат 10-тысячный гарнизон. Строение, занимающее довольное пространство возле крепости и вокруг гавани, как дома, так и церкви, новой европейской архитектуры. Здешние греки из всех архипелагских почитаются просвещеннейшими, большая из них часть говорит по-итальянски и весьма обходительны с иностранцами, нет места, как уверяют, где бы вольнее жили, как в Хио. По сей причине, также по дешевизне и приятству климата, многие итальянские и французские семейства здесь поселились.
Хиоские девушки почитаются наилучшим украшением сералей султанов и вельмож. Красавицы хиоские в такой славе, что за них платят иногда по 100 000 пиастров. Такая высокая цена, как мне кажется, объясняет столь свободное и столь несообразное с ревностью греков обращение хиоских девушек и того, что они лучше других гречанок образованы. Самого посредственного состояния говорят по-итальянски и учатся петь и танцевать. Корыстолюбие родителей, конечно, непростительно, но желание при тягостной неволе иметь в зяте сильного покровителя некоторым образом их извиняет. При том такое здесь обыкновение, а обыкновение, как и мода, имеют свои законы.
1 июня подошли мы к устью Чесменского залива. Французский корсар был разоружен и стоял под самой крепостью. Ввечеру сего дня на лодке, шедшей из Хиоса в Чесму, взяли трех матросов, служивших на корсаре, которые объявили, что капитан их Николо Идриоти, узнав, что фрегат ищет его, продал корвет Чесменскому коменданту, распустил людей и сам уехал в Хио. На взятой лодке отправлено письмо к турецкому коменданту, но он вместо ответа сделал по оной несколько выстрелов. Перешед к Хио, и с тамошней крепости встречены мы были по турецкому обычаю весьма издалека тремя выстрелами, корсар наш в ответ выпалил из фальконета. 2 июня, лавируя к Смирне между островов Спалмадором и мысом Калаберно, на рассвете увидели бриг, по вооружению похожий на военный, с фрегата выпалили из пушки, подняли флаг и требовали, чтоб бриг подошел для переговора; оный же, не подымая флага, спустился по ветру и поставил все паруса, желая как, вероятно, укрыться в Чесму; но мы, поставя брамсели, скоро его догнали; бриг лег в дрейф, поднял американский флаг, а как по бумагам его оказалось, что он идет из Марселя в Смирну, оба порта неприятельские и давно объявленные в блокаде, то бриг, назваемый «Гектор», нагруженный сахаром и кофе, задержан, мне поручено, вместе с другим призом, отвесть его в Тенедос и сдать в призовую комиссию. Фрегат остался пред входом в Смирну и перехватил еще два судна с грузом, на одном из коих взят капитан французского корсара. 3-го числа, за крепким противным ветром, фрегат укрылся в Скиро, откуда 7 июня прибыл в Тенедос. Лавируя к северу у западной стороны Митилена, я любовался прекрасным его положением. Остров сей в плодородии не уступает Хио, преимуществует в том, что горы его покрыты лесом, годным для корабельного строения, и кроме безопасной гавани Кастро имеет еще три другие. Винные ягоды почитаются лучшими в Леванте. Митилен, древний Лесбос, был отечеством Сафо, Алкея, Питтака и Феофраста. Эпикур и Аристотель имели здесь свои школы. Терпандр первый изобрел лиру о семи струнах, и лесбосцы славились не только искусными музыкантами, но и особенным развращением своих нравов. Для чести девиц лесбийских неотменно нужно было, чтобы первым мужем был чужестранец, и потому-то всякий приезжий обязан был взять жену, хотя бы и на одну ночь. Даже новейшие путешественники пишут, что обряд сей переменился только в том, будто бы поп ищет приезжему невесту, богатому позволяет выбирать, а бедного принуждает довольствоваться его выбором, и сам благословляет чету, посредством чего новобрачные и родственники успокаивают свою совесть. Мне казалось невероятным, чтобы такой обычай мог быть между нынешними греками. Я спросил о сем мнения лоцмана, жителя из Мило, грека весьма остроумного и потому уже довольно просвещенного, что он говорил по-итальянски и пел Гомеровы стихи. Вот его ответ: «Правда в Митилене есть несколько таких девушек, каких в Италии весьма много; но они не выходят из своего звания, сии несчастные, как и везде, ценой здоровья и добродетели промышляют свое содержание, при том они скрываются от глаз света; из сего вы заключить можете, почему они предпочитают иностранцев и имеют ли нужду в попе».
4 июня при крепком северном ветре, лавируя, прибыл я на «Гекторе» в Тенедос. Комиссия, по рассмотрении бумаг, судно и груз признала справедливым призом; ибо кроме того, что Марсель и Смирна были порты неприятельские, но уже три американские суда были отпущены с тем, чтобы они объявили своим консулам, что впредь нейтральные суда, у Смирны взятые, будут почитаться добрым призом. Шкипер с твердостью выслушал решение суда, но люди его, лишившись заслуженного жалованья и в таком удалении от отечества не имея надежды получить откуда-либо помощь, просили меня ходатайствовать за них. Адмирал, вошед в их положение, приказал удовольствовать людей жалованьем и на проезд их возвратить часть груза, купленного на деньги матросов, и потом доставить им случай возвратиться в Смирну или Мальту, куда они пожелают. Шкипер Торнден и все его люди сначала не хотели верить такому снисхождению и были столько обрадованы милостью адмирала, что хотели лично благодарить его, но Дмитрий Николаевич, узнав их намерение, не принял их. При прощании шкипер признался, что он почитает себя слишком счастливым, что попался к нам в руки, ибо он три раза был в плену: у испанцев, французов и англичан, и его отпускали только в одном платье. Как бриг оказался весьма легким в ходу и притом способным для военной службы, то адмирал приказал весть его в гавань, разгрузить, исправить и поставить на него 10 пушек.
Тесная блокада Дарданелл произвела в Константинополе чувствительный недостаток в съестных припасах, следствием которого был бунт; султан Селим свержен янычарами с престола, а новый, Мустафа, решился взятием Тенедоса удалить нас от Дарданелл, и были слухи, что капитан-паша скоро выйдет из пролива. На случай сражения адмирал избрал план сражения совершенно новый и дал капитанам кораблей следующее наставление:
«Обстоятельства обязывают нас дать решительное сражение, но покуда флагманы неприятельские не будет разбиты сильно, до тех пор ожидать должно сражения весьма упорного, посему сделать нападение следующим образом: по числу неприятельских адмиралов, чтобы каждого атаковать двумя нашими назначаются корабли: „Рафаил“ с „Сильным“, „Селафаил“ с „Уриилом“ и „Мощный“ с „Ярославом“. По сигналу № 3 при французском гюйсе, немедленно спускаться сим кораблям на флагманов неприятельских, и атаковать их со всевозможной решительностью, как можно ближе, отнюдь не боясь, чтобы неприятель пожелал зажечь себя. Прошедшее сражение 10 мая показало, чем ближе к нему, тем от него менее вреда, следовательно, если бы кому случилось и свалиться на абордаж, то и тогда можно ожидать вящего успеха. Пришед на картечный выстрел, начинает стрелять. Если неприятель под парусами, то бить по мачтам, если же на якоре, то по корпусу. Нападать двум с одной стороны, но не с обоих бортов, если случится дать место другому кораблю, то ни в каком случае не отходи далее картечного выстрела. С ним начато сражение, с тем и кончить или потоплением, или покорением неприятельского корабля.
Как по множеству непредвиденных случаев невозможно сделать на каждый положительных наставлений, я не распространю оных более; надеюсь, что каждый сын отечества почтится выполнить долг свой славным образом.
Корабль „Твердый“.
Дмитрий Сенявин».
23 мая 20 янычар, перехваченных на лодке, объявили, что они, не получая давно жалованья и претерпевая крайние во всем недостатки, бежали с острова Лемноса, дабы возвратиться в дома свои. По поводу сему главнокомандующий отрядил на другой день контр-адмирала Грейга с четырьмя кораблями к Лемносу разведать о состоянии тамошней крепости и гарнизона, и если они находятся в слабом положении, то предложить коменданту о сдаче, на тех же условиях, какие сделаны были туркам на острове Тенедосе. Контр-адмирал, прибыв к Лемносу, послал предложение и получил ответ: «Как старейшины и градоначальники теперь рассеяны по острову и по отдаленности не могут скоро собраться, то и просит дать ему на сие некоторое время посоветоваться». Между тем 25-го числа главнокомандующий получил известие, что из Константинополя прибыло в Галлиполи несколько кораблей, фрегатов и других разной величины военных судов, то послан бриг «Феникс» возвратить эскадру Грейга к Тенедосу.
Турецкий флот точно получил подкрепление и, хотя ветер ему способствовал выйти, но он оставался за крепостями в том же положении, почему главнокомандующий 1 июня снова отправил к Лемносу контр-адмирала Грейга с 5 кораблями, дабы сим разделением флота нашего поощрить турок выйти из Дарданелл и еще раз попробовать сразиться с нами. 2 июня контр-адмирал, прибыв в порт Ст. Антонио, отправил аге вторичное предложение о сдаче, соответственное первому. Весь день и ночь прошли без всякого от него ответа, почему 3-го числа под начальством капитана 1-го ранга Лукина высажено 812 человек матросов и морских солдат, и 28 штаб– и обер-офицеров. Войска, несмотря на трудную дорогу, в шесть часов прошед 40 верст, прибыли на вид крепости Ликодии. Капитан Лукин, не видя пред собой и до сего времени не встречая неприятеля, заняв две высоты, тотчас выслал вперед стрелков, кои скоро отыскали его, напали и, будучи подкреплены прогнали к форштату; турки в оном защищались упорно. Сражение, продолжавшееся два часа, решено было отважным подвигом матросов, кои, взошед штурмом на высоту, находившуюся на крыле неприятельской линии, поставили на оной фальконеты и сильным ружейным и картечным огнем принудили турок бежать и заключиться в крепость. Как уже вечерело и солдаты от быстрого марша чрезмерно устали, то капитан Лукин удержал стремление их и на ночь занял выгодные высоты, с которых, как защищаться, так и отступить к кораблям было удобно. На другой день, когда готовились напасть на самую крепость, получено повеление, не предприемля ничего, в ночь возвратиться к кораблям в залив Св. Антония. Главнокомандующий, удостоверившись, что капитан-паша намерен выйти, послал повеление контрадмиралу Грейгу, если турки предположат защищаться, то и усиливаясь оставить осаду крепости и поспешить соединиться со флотом в Тенедосе. Отступление расположено было благоразумно и потери при оном не было. Для развлечения внимания неприятеля корабль «Елена» и фрегат «Кильдюин» сделали нападение на крепость с северной стороны, а войска в 10 часов ночи, сошед с высот, скорым шагом на рассвете прибыли к перешейку, где поставлены были вооруженные гребные суда для прикрытия отступления; но турки не показывались. 5 июня войска перевезены на корабли, а 6-го эскадра прибыла в Тенедос. Потеря наша в сражение под крепостью состояла в 14 убитых и 6 раненых, неприятель потерял до 150 человек убитыми и ранеными, эскадра взяла 7 судов с разным грузом.