Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши

Горский Станислав

Да, в таком виде являться в политотдел было некрасиво. Кое-как Иван меня отчистил и предложил идти к самоходке. В это время подошли и другие ребята, которым тоже предстояло вместе со мной идти в политотдел. Одного из них – Владимира Голубева – я знал. Он был наводчиком во второй батарее и слыл отличным стрелком.

Было около четырех часов дня, когда мы пришли к дому, в котором расположился политотдел. Встретил нас наш замполит майор Зайцев. Поздоровавшись с каждым за руку, он спросил о делах и предложил нам пойти фотографироваться. Фотографировались в соседнем доме. Там было разрушенное фотоателье, но солдат-фотограф сумел приспособить оставшееся оборудование. На стену повесили простыню. Он

усаживал нас сразу по два человека. Так быстрее, объяснил он нам. Потом он сфотографировал нас всех вместе – на память – и обещал фотографии вручить сегодня. Эта фотография у меня сохранилась и поныне. Теперь, когда я смотрю на это старое фронтовое фото, мне даже не верится, что мы были такими юными, а решали подчас нелегкие задачи, которые и опытным-то воинам были трудны.

Да, война на многое способна. Она способна пробудить в людях такие скрытые внутренние человеческие способности и придать столько силы, что в другой обстановке вряд ли человек смог бы это сделать. А ведь нам было многим по 18 лет.

Пока нам готовили фотографии, мы сидели возле машины, где у фотографа была лаборатория. К нам подошел майор Зайцев, и завязалась беседа. Зайцев умел всегда начать полезный разговор. Начинал с писем из дома, а кончал задачами, которые перед нами стояли на сегодняшний день и час. Он говорил о высокой чести, которой мы удостоены. Быть коммунистом – это значит нести слово партии в широкие беспартийные массы, быть всегда впереди и показывать пример во всем, особенно теперь, когда мы пришли на землю, где много лет хозяйничали фашисты. Мы должны олицетворять собой самые лучшие качества советского воина. Мы не завоеватели, а солдаты-освободители. Это очень важно, потому что недалек день, когда мы вступим на землю врага. А мы знаем, каково у воинов отношение к фашизму. Значит, наша задача проводить разъяснительную работу с теми, кто думает, что мы пришли мстить и карать за все то, что они натворили на нашей земле. Это очень важная и своевременная работа, которую должен проводить каждый коммунист.

Мы, конечно, понимали, и нам не надо было долго объяснять. В каждом из нас с детства, со школы были заложены те интернациональные чувства, которые всегда нам помогали находить общий язык с местным населением. Нас всегда встречали дружелюбно, и я не помню случая, чтобы нам приходилось кого-либо из наших товарищей упрекать за плохое поведение с теми, ради кого мы отдавали свои жизни, рисковали в бою. В нашем дивизионе эта работа велась неплохо. И все же в душе иногда проскальзывала такая мысль: вот, мол, они у нас творили такие зверства, а мы что, обниматься с ними должны? Как с этим смириться, как себя перебороть? Это сложное дело, но надо.

«Придет время, – говорил майор Зайцев, – и на немецкой земле вырастет новое поколение людей. Новое поколение немцев создаст государство, свободное от фашистской химеры. Мы коммунисты. Это высокое звание нас ко многому обязывает. За годы войны многим из нас пришлось повидать немало. Видели много слез и горя, видели страдание нашего народа, обездоленных людей, осиротевших детей, и в каждом из нас горела жгучая ненависть к врагу. Враг принес на нашу землю страдание людям, разрушил наше счастье, и не найдется в мире сосуда, чтобы вместить все слезы, пролитые нашими матерями и женами».

Наконец, нас пригласили в дом, где начальник политотдела вручил нам партийные билеты. Поздравив всех со знаменательной для каждого из нас датой, он пожелал нам боевых успехов.

Для меня этот день навсегда остался одним из светлых дней в моей жизни. Выйдя к машине, где фотограф делал фотографии, подождали еще минут двадцать. Фотографии, которые он нам обещал, отдал еще сырыми. Так с мокрыми я и пришел к самоходке, где ребята уже закончили ремонт и укладывали снаряды

в боеукладку, которые мы выложили на время ремонта. Пришлось сразу же включиться в работу. Первым меня поздравил командир, а за ним и остальные. Я был вроде именинника. Даже как-то неудобно, но гордость брала свое. Я был горд и рад, что теперь я коммунист. Теперь у нас в экипаже было три коммуниста, пока оставался комсомольцем только Иван Староверов.

Командир отправился к начальнику штаба, который находился через несколько домов от нас, чтобы уточнить, где находится наша батарея, чтобы без проволочек отправиться к своим. Наступление наше застопорилось, немцы оказывали отчаянное сопротивление и на других участках наносили контрудары, которые заставляли наше командование принимать срочные меры и маневрировать частями, хотя мы уже изрядно измотались. Чувствовалось это во всем. Даже поспать толком не удавалось. За время боев мы спали урывками. Даже умудрялись на марше поочередно спать в проходе между отделением управления и боевым отделением.

В проходе – это сильно сказано. Никакого прохода там и не было. Кто помнит СУ-76, тот, вероятно, знает, что из боевого отделения в отделение управления, вернее, на сиденье механика-водителя надо было лезть на четвереньках. Вот в этом промежутке и ложились. Усталость была такова, что, как только растянешься на телогрейке, подсунешь противогаз под голову, так сразу же засыпаешь и только после того, как подергают тебя за ногу, вылезаешь на свет божий и уступаешь место другому. Шум работающего двигателя нисколько не мешал, а тепло, идущее от него, создавало определенный комфорт. Ко всему можно привыкнуть. И как только командир ушел, механик и заряжающий завалились на боковую, а я остался возле самоходки дожидаться возвращения командира.

Наступали сумерки. Серафим Яковлевич вернулся минут через двадцать. Оказывается, батарея совсем близко. После того как удалось закрепиться на высоте, где расположен спиртзавод, прибыли артиллеристы, которые вцепились зубами за этот «пуп», а нашу батарею оттянули на окраину города для того, чтобы дать возможность обслужить технику, а для этого более удобного случая и не подберешь. Проскочив по улице до окраины, нашли своих. Батарея расположилась за домами, выходящими своими хозяйственными пристройками в сторону той высоты, которую мы в этот день брали. Ребята заправляли самоходки бензином, а свободные от этой работы разгружали боеприпасы из кузовов трех грузовиков. Надо быстрее их освобождать, ведь им предстояло в ночь снова в путь. А путь не близок – за Вислу. Туда пока что подавались все грузы.

Я смотрел на этих ребят, которые, не зная отдыха, делали все, чтобы мы не знали перебоев ни в чем. Мужественные фронтовые шоферы, которые порой орудовали автоматами против бродячих групп фашистов, нисколько не хуже любого солдата. Среди них были и молодые ребята, но в основном это были люди пожилые, которым было под пятьдесят. И ведь успевали вовремя доставлять войскам боеприпасы, горючее, продовольствие и другие необходимые грузы для успешного наступления. Мы всегда с уважением смотрели на наших боевых шоферов и не раз делились с ними своими нехитрыми трофеями, которые иногда удавалось сохранить.

Выполнив все работы по заправке, приступили к укладке боеприпасов. Эта работа больше касалась меня как наводчика и заряжающего, а механику мы давали возможность повозиться с двигателем или ходовой частью. На машине всегда дело найдется. Тот, кто постоянно занимается этим очень нужным делом, гарантирован от всяких случайностей на марше. Я не помню, чтобы в нашей среде были такие экипажи, которые не любили свою технику. Уже совсем по-темному прибыла наша кухня. Ужинали в доме, расположившись кто где на полу в большой комнате. Зажгли от аккумулятора свет.