Записки о Кристофере Уокмане: Потайной этаж
Шрифт:
Вместо ответа он горестно фыркнул. Я понял, что попал.
– В таком случае, я очень сочувствую вам, мистер Уокман.
– Чего уж тут сочувствовать? Былого не воротишь. Прошлое не вернуть. Я живу настоящим, знаете ли. Я и реалист, и пессимист.
– Это как?
– Я смотрю на мир сквозь очень черные очки. Но тем не менее, я в своих взглядах не искажаю реальность.
Я промолчал, не зная, как понять эту фразу.
– Знаете, один мудрый человек сказал мне - "Не надо жалеть умерших, Кристофер. Жалей живых", - снова заговорил он.
– Но чуть позже я понял -
– Как вы можете так говорить!
– возмутился я.
– Это же...аморально!
– Я делаю такой вывод потому, что большинство людей ничего нового и полезного. Они просто едят и пьют целыми днями. Бесполезные создания...
– Я всегда считал, что надо любить людей, мистер Уокман.
– Любовь?
– он рассмеялся.
– Не будьте наивным дураком. Ее не существует.
– Неужели вы никогда не любили?
– Было дело. И больше я в это не верю, - он растянулся на стуле, оглядывая свое творение. Затем помолчал немного, отвлекшись на рисование, а потом, нанеся еще несколько штрихов, продолжил: - Я вам советую, дорогой напарничек - никогда не влюбляйтесь. Так вы сможете избежать боли. Нет ничего хуже, чем болеть человеком, особенно, если это все без какой-либо надежды на взаимность. Вы можете не верить мне, противиться моему мнению, но я все же советовал бы вам послушать опытного человека, мистер Стивенсон.
Немного погодя, Уокман снова вернулся к рисованию.
– Вы так и живете один?
– заговорил я после недолгой паузы.
– Да, и знаете, мне хорошо. Я могу разбрасывать носки, ходить в трусах по дому, бродить ночами сколько мне вздумается, захламлять квартиру сколько мне хочется - мне никто и слова не скажет.
– Вам совсем не одиноко?
– У меня есть Принц, Пуаро и Шерлок, - сыщик неопределенно пожал плечами.
– Впрочем, для чего я вам это объясняю - вы сами их прекрасно видели своими глазами в первый день нашей встречи.
Н-да. Надо же. Назвать котов именами знаменитых детективов - это ж додуматься надо.
– И что, даже не накатывает ощущение пустоты?
– допытывался я.
– Знаете, - Кристофер мечтательно улыбнулся.
– Я в таких случаях начинаю хотеть завести еще одно животное. Например, крупную кошку. По-настоящему крупную кошку. Рысь, например. Я читал, что рыси легко приручаются, если брать котенка, и быстро приспосабливаются к городским условиям. Беда в том, что я опасаюсь, что рысь может распугать клиентов.
Всего-то! Подумаешь! Распугать клиентов! А то, что рысь может сожрать его самого, он что, в расчет не берет?
– Хотя если такое животное достаточно кормить, уделять ему много внимания и направлять его энергию в мирное русло, рысь станет не опаснее обычного кота, - ответил он на мой немой вопрос.
– Но, опять же, клиенты... Да и потом, у меня и без рысей хватает странностей, - он вдруг расхохотался.
– Ну, и чего греха таить, бардака в квартире.
Вот живет человек, а?
– А друзья к вам не приходят?
– А у меня нет друзей, - спокойно ответил Уокман. Разные глаза его смеялись.
– Сыщик должен
– Совсем никаких друзей?
– Совсем, - глаза его радостно заблестели.
– Я избегаю привязанностей. С тех пор, как...
– он помрачнел, огонек в его глазах погас.
– Впрочем, неважно. Вам, как и многим другим людям, абсолютно плевать. Это лишь моя боль.
Я помолчал немного, сгорая от разрывавших меня желаний задать Кристоферу мучивший меня вопрос или наоборот, промолчать, чтобы не разозлить его. Злить Уокмана не хотелось. Я уже на своем опыте прекрасно знал, что бывает, когда этот сыщик с плохим характером выходит из себя. Наконец я решился:
– Почему вы не позволяете называть себя краткой формой имени?
– Потому что так меня зовут только друзья, - без малейшей паузы ответил он.
– Но ведь у вас же нет друзей, - удивился я.
– У меня есть один-единственный друг, - отозвался Кристофер.
– Он сейчас в лучшем мире, чем этот.
– Вы же не верите в Бога, - скептически посмотрел на него я.
– Нет, - подтвердил он.
– Но я верю, что есть мир живых и мир мертвых. По-моему, когда мы умираем, попадаем ни в рай, ни в ад, но в мир мертвых. Недаром говорят: "Порой живые завидуют мертвым". И это действительно так. В мире мертвых, дорогой напарничек, у людей нет проблем, долгов, обязательств, несчастных любовей - если уж вы верите в эту чушь - и прочего. Когда человек умирает, ему по большей части уже все равно на то, что происходит.
– В этом, пожалуй, я с вами соглашусь, - фыркнул я.
– Другое дело, что обреченному на гибель не все равно, как умирать.
– Это точно.
– Каждый из нас хочет умереть быстро и безболезненно, словно отойти ко сну. Считают счастливцами тех, кто умирает, не выходя из дремы. Но мне кажется, лучшая смерть - погибнуть героем.
– Вы так думаете?
– Я почему-то уверен, что отойду в другой мир не в старости в своей постели, в окружении внуков и правнуков. Мне кажется, я погибну в бою. Наверное, это издержки профессии, - горько усмехнулся он.
– А я бы не хотел, чтобы вы погибали, - неожиданно для самого себя сказал я.
– Почему? Вы ведь меня терпеть не можете, - в его разноцветных глазах появился лукавый блеск.
– Нет, я не ненавижу вас, мистер Уокман, - задумчиво отозвался я.
– Хотя вы порой бываете невыносимым, как я понял из двух дней нашего общения. И смертельно опасным.
– Да, вы абсолютно правы, я опасен, я смертельно опасен, - он ухмыльнулся.
– Большинство тюрем забиты преступниками благодаря мне. И большинство кладбищ тоже.
Опять он хвастается. Я недоверчиво покосился на него. Но, должен признать, если он не врет, то у меня и у полиции будет еще один повод считаться с ним. Я почему-то подумал, что если он погибнет, я буду грустить не потому, что мир потеряет в его лице величайшего гения, а потому, что мне будет его не хватать, пусть даже я знаю его совсем недолго.
– Я бы не хотел, чтобы вы оказались на кладбище, - признался я.
– Все мы рано или поздно туда попадем, - хохотнул он.
– Только вы, пожалуйста, туда не торопитесь.