Записки об Анне Ахматовой. 1938-1941
Шрифт:
22 М. Бронштейн. Солнечное вещество. Д.: Детская литература, 1936.
23 Это был единственный памятник Ленинграда, воспетый Маяковским. – А. А. имеет в виду следующие строки из поэмы Маяковского «Человек»:
Фонари вот так же врезаны былив середину улицы.Дома похожи.Вот так же,из ниши,головы кобыльейвылеп.– Прохожий!Это улица Жуковского?Смотрит,как24 Мирон Павлович Левин (1917–1940) – критик и поэт; когда он появился в редакции, ему не было и девятнадцати – в шутку все величали его по имени и отчеству: «Мирон Павлович». М. Левин – автор статей «С. Маршак» и «Маяковский и дети» (см. журнал «Детская литература», 1939, № 4), а также многочисленных стихотворений, при его жизни не увидевших света.
В эту пору Мирон Левин умирал от туберкулеза горла в крымском санатории Долосы.
Стихи он посылал мне в письмах. Привожу те, которые я читала тогда Анне Андреевне:
Голос тихо исчезает,Оставляет одного.Так товарищи бросаютТело друга своего.Мы говорим веселые слова,Но наша жизнь мертва, мертва, мертва.И только в звонкой доблести остротПред нами жизнь как подвиг предстает.Задумаем, милый, на счастьеПростое, простое число.Чтоб нам хоть чуть-чуть, хоть отчасти,Хотя бы на миг повезло.Опять наступаетПривычный финал:Четыре часа,Не помог веронал.Не спит человекИ не может уснуть.И вот он в далекийПускается путь.Идет на веранду,Садится впотьмах.Казенный халат,Папироса в зубах.Он видит, закрывшиГлаза, вдалекеСвой город любимыйНа дальней рекеМихайловский замок у Летнего сада,Каштаны и цирк, и Михайловский сад.Вот все, что мне надо. Мне больше не надо.Верните мне город и замок назад!В 1991 годув журнале «Огонек» (№ 34) И. Кузнецовым опубликовано несколько стихотворений Мирона Левина; в 1992-м, в Париже, в газете «Русская мысль» (28 августа) – Софьей Поляковой, с небольшим вступлением, еще некоторые его стихи.
25 Он [Коля], видно, славный человек, думающий, смелый… – Николай Сергеевич Давиденков (1915–1950) – биолог и литератор, сын заслуженного деятеля науки, знаменитого невропатолога С. Н. Давиденкова. Он был приятелем Льва Гумилева, арестован и сидел в тюрьме одновременно с ним; но в 39-м прихотливом году, в отличие от Левы, Коля, вместе с целой группой студентов, был отдан под обыкновенный суд, оправдан и выпущен.
Вскоре я подружилась с Колей и стала редактором популярной книжки о Дарвине, которую Давиденков начал писать для Дома Занимательной Науки.
Дальнейшая судьба Н. Давиденкова оказалась
Это всего лишь одна из случайно дошедших до меня версий военно-лагерной биографии Н. С. Давиденкова.
Правда, в мае 1950 года я получила от него собственноручное письмо из лагеря – прощальное, – но в нем, разумеется, Коля почти ничего не имел возможности рассказать о себе. К письму были приложены стихи. В письме же, в частности, говорилось:
«Главное у меня оказались не стихи, а проза. Этим я жил (во всех смыслах) четыре года, прерывался только для войны – но тут я ударяюсь в биографию, от которой сохрани Бог».
В 50-е и 60-е годы до меня доходили лишь непроверенные слухи о Колином конце, и притом разные.
Подробно судьба Н. Давиденкова изложена в книге А. Солженицына «Архипелаг ГУАаг» (Ч. III, гл. 18).
Как мне говорила А. А., Коля и до ареста и после освобождения часто бывал у нее, читал ей свои стихи и знал наизусть «Реквием».
26 Анна Евгеньевна Арене (1892–1943) – первая жена Н. Н. Пунина; по профессии – врач-терапевт. Замуж за Николая Николаевича Анна Евгеньевна вышла в 1917 году, а когда они разошлись – продолжала жить в той же квартире.
27 В. Г. Бенедиктов. Стихотворения / Вступительная статья, редакция и примечания А. Я. Гинзбург. А., 1939. (Б-ка поэта. Большая серия.)
28 Рахиль Ароновна Брауде (1901–1971) – мой друг и соседка; до 37 года она была секретарем нашей редакции, а после арестов редакторов и писателей ей, в обязательном порядке, предложено было подать заявление об уходе «по собственному желанию».
Жила она на улице Рубинштейна, окна против моих, и после ареста Матвея Петровича всячески заботилась обо мне, даже сменяла меня по ночам в тюремных очередях.
29 …стихов его [В. Брюсова] не люблю и прозы тоже. – В ранней юности Ахматова по-другому относилась к Валерию Брюсову: знала наизусть и любила его стихи. Об этом свидетельствуют хотя бы ее письма к С. В. Штейну, опубликованные и прокомментированные Э. Г. Герштейн – см.: НМ, 1986, № 9, с. 196.
30 Привожу отрывок из упомянутого Анной Андреевной письма Гумилева к Брюсову:
[11 мая 1909, Царское Село]
«Вы наверно уже слышали о лекциях, которые Вячеслав Иванович читает нескольким молодым поэтам, в том числе и мне. И мне кажется, что только теперь я начинаю понимать, что такое стих». (Н. С. Гумилев. Неизданные стихи и письма. Paris: YMCA-Press, 1980, с. 61.)
31 По дневнику видно, какой дурной был человек… «Под видом массажа крутил руки брату». – Говоря о «дневнике» Брюсова, Ахматова имеет в виду книгу Валерия Брюсова «Из моей жизни. Моя юность» (1927). Привожу подлинный текст: «…мой брат был при смерти болен; медленно умирал в постели, ослепший и потерявший рассудок. Сердце мое сжималось от жалости к нему. Но я рассудочно был убежден, что жалость, как и всякая сантиментальность, – глупость. Я решительно преодолел в себе это чувство… временами у него бывали судороги и тогда ему растирали руки и ноги. Раз вечером я принял участие в этом растирании вместе с его сиделкой, его прежней кормилицей. Она растирала ноги, я – руки. Но вместо того, чтобы растирать, я стал всячески жать, коверкать ему руки, стараясь причинить ему большую боль. Он вырывался, он стонал все сильнее, но я упорствовал».