Шрифт:
ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. Записки падающей колибри
– Любая сущность при максимальном продлении своих определяющих качеств переходит в свою противоположность.
– Да?
– Это определение фиксирует невозможность существования объектов в своем статичном положении, и означает отсутствие существования вообще как определения.
– А как это?
–
– Возьми мою руку, ты же знаешь, что я для тебя есть всегда. Убедись в этом ещё раз.
– Я не уверен.
– Ты не уверен в моем существовании?
– Я не уверен в своем существовании.
– Поцелуй меня. Ты просто переутомился от своих статей. Мне всегда было ясно, философии точно не существует. Есть только её действие на разум.
– Скажи мне, сколько тебе лет?
– Ты же знаешь... Девятнадцать. Уже.
– Вот! Уже! О чем это говорит?
– О том, что мне девятнадцать лет.
– Когда тебе будет восемьдесят девять...
– Господи, что за глупости ты говоришь...
– ... то ты не только не будешь помнить...
– ... мне не будет столько лет никогда, потому...
– ... каково это быть девятнадцатилетней...
– ... что этого просто не может...
– ... но вообще не будешь знать, что такое ощущать себя
– ... быть.
– ... молодой и юной.
Она взяла бокал тонкого богемского стекла и принялась медленно пить вино, глядя на него изумрудным взглядом безмятежной молодости. Сказала:
– Ты имеешь в виду то, что тебе двадцать девять? Б о о л ь ш а а я разница...
– Да нет никакой разницы. Молодость уходит с той же скоростью, с какой приходит старость, а поэтому разницы не существует. Когда ты молодая ты ещё не старая. Когда ты старая, ты уже не молодая. Эти объекты не пересекаются.
– Это ты так решил?
– Это не я решил. Таково устройство мира.
– Я знала, что тебе нужно себя истязать очень извращенно и тонко. У тебя получается. Тебе необходимо ощутить безысходность, чтобы найти выход.
– Какой ещё выход?
– Выход от своей множественности. Твои альтернативные эго уже достают даже меня. Каково тебе лично, вполне можно представить.
Шелестящее переменила положение ног, окинув их любящим взглядом экстраверта. Колыхнула магнитом взгляда. Спросила:
– Как тебе мои чулки? Потрогай, какие шелковистые. И убедись, что они есть.
– Послушай, но я же не могу постоянно смотреть на твои ноги, на твою волосы, на твои и з у м р у д н ы е глаза. Зачем ты это всё пишешь? Тебе нравится так себя возбуждать?
– А что тут плохого? Можно думать, что тебе не нравятся мои ноги. Вот я и пишу про это.
– Ты напиши про то, что ничего нет в природе.
– Я уже написала, что Времени нет. Теперь меня принимают за сумасшедшую. Лучше я напишу, как мы с тобой...
– Не стоит.
– Ладно, не буду. Хотя мне очень хочется, чтобы на это посмотрело много людей. Это так возбуждает...
– Слушай, переключись на философию. У тебя же есть интересные оппоненты. Твой последний оппонент в Интернете. Он, правда, студент, судя по рассуждениям. Но ты и не любишь молодых. Сама говорила, что от них никакого толка.
– Этот студент, наверное, женщина.
– Ты неравнодушна к женщинам тоже. Тем более, напиши ему-ей, как ты любишь женщин.
– Ну уж нет. Эти вещи я описывать не собираюсь.
– Хорошо, это вообще не мое дело - твои записки падающей колибри.
– Хм... Почему это колибри?
– Ну не вороны же. Ты тонка и изящна как колибри. Поэтому я и люблю тебя.
– Не забывай, как только я остановлю пальцы на клавиатуре, ты останешься впечатанным в контент и, возможно, больше не шевельнешься.
– Ничего, я подожду. Я умею ждать.