Записки переводчицы, или Петербургская фантазия
Шрифт:
— Скажи, это все из-за меня, да? Ты меня так сильно любишь?
— Я тебя ненавижу, ты враль и обманщик...
— И что я наврал? Это ты сбежала неизвестно куда, хотя клялась в вечной любви.
— Я ни в чем не клялась! Что у тебя с рукой?
Он кивнул в сторону коридора, и я, по-гусиному вытянув шею, увидела целую груду блестящих осколков.
— Да, любимая, это ты головой пробила. Крепкая она у тебя.
— Я хотела убежать в Зазеркалье, чтобы никогда не возвращаться сюда.
— Ты ничего не перепутала? Может быть, ты бежала из Зазеркалья?
У
— А мне некуда бежать: у меня теперь нет работы и... и вообще ничего нет. Даже тебя.
— Даже меня? Какая малость... — Он насмешливо поднял бровь. — Может, ты объяснишь, что случилось?
— Я знаю, что Валентина беременна! И...
— И?.. — В глазах Василиуса блеснул неподдельный интерес. — Ты правда думаешь, что я единственный мужчина в Петербурге, от которого можно забеременеть? — Он почесал бороду и скромно опустил глаза. — Это, безусловно, лестно, но ты немного преувеличиваешь.
— Опять врешь.
Я лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как они наполняются соленой влагой, и вот она перелилась через край и заскользила по щекам.
— Как правильно она сказала: почему предают именно те, кому доверяешь?
— Она — это кто? — поинтересовался Василиус. — Твоя подруга -наркоманка? У вас что здесь, притон?
— Нет, моя многоюродная прабабушка из Зазеркалья. Василиус, зачем ты пришел? Разве я звала тебя?
— Нет конечно, — серьезно сказал он. — Хотя иногда пригодится и незваный гость. Тогда, на кладбище, ты ведь тоже сама пришла? Послушай, Анна, ты спасла мне жизнь — похоже, теперь был мой ответный ход. Я рад, что успел, потому что мне бы тебя не хватало... Короче, не желаю жить без тебя! А ты? Ну-ка, отвечай прямо и без кокетства! Я ясности хочу!
— Я тоже... хотела, но теперь... — Я уже махнула рукой на собственное достоинство и захлебывалась рыданиями. — Уходи к своей Валентине, слышишь, убирайся! Исчезни из моей жизни, пожалуйста!
— О нет! Аня, не в моих правилах тревожить молодых матерей. Я свой выбор уже сделал. У нее есть жених, ребенок, и я здесь ни при чем. Вернее, при чем, только совсем чуть-чуть.
— Она же бросилась под машину!
— Бросилась и не отрицает. Я был сегодня у нее. Говорит, отец ребенка ее оставил по причине крайнего безденежья. Пришла она ко мне душу излить, а там ты! Разговор не получился... Говорит, я ее тоже предал. А твои циничные глаза, ехидная улыбка и презрительный вид усугубили боль измученной души.
— Что? — Я села на диване. — Какие глаза и улыбка?
— Ехидные и циничные! Видишь, дорогая, и ты не подарок! Валька говорит, мы вдвоем довели ее до отчаянного шага и лишили веры в людей. Она к нам как к родителям, с открытым сердцем, а мы... И ты, мать, ничем не лучше меня.
— Господи, что же делать?
Он прищурился:
— Не волнуйся, женщина, я уже все сделал. Что за бабы сейчас пошли? Почему вам всегда нужно что-то делать, везде лезть? Вот не полезла бы в мои дела, голова б цела осталась! Ты имей в виду, мне жена-наркоманка и своевольница не нужна!
— Какая жена? При чем здесь жена? Скажи лучше, как ты догадался, что Валентина жива? И что я здесь?
— Плохой бы я был волшебник, если бы не догадался! К тому же у меня есть осведомитель: мне Треха сказал.
— Но ты же сбежал!
— Я уехал дела улаживать! Я же не знал, что ты украла эту коробку. Знал бы — мигом бы нарисовался.
Я хотела возразить, потом побагровела и промолчала.
— То-то, женщина. Украла! По-другому не скажешь, а на правду не обижаются. — Василиус погрозил пальцем. — Это хорошо, что молчишь. Начинаешь исправляться! Теперь слушай план дальнейших действий. Тебе интересно?
— Интересно... — прошептала я, чувствуя, как расслабляется во мне каждая клеточка, как захлестывает приятное тепло.
Рядом со мной был мужчина, и уже не хотелось ничего решать, руководить, выяснять и доказывать.
— Итак, с Валентиной произошли наилучшие изменения. Она побывала на краю гибели и твердо решила встать на путь исправления, не повторяя ошибок прошлого. В свою очередь я, заручившись обещанием, что буду посаженым отцом на свадьбе, отправился на поиски малодушного жениха.
— Начинающий художник, наверное?
— Нет, литератор, но тоже начинающий.
— Литератор? Способный, перспективный?
Мне стало интересно.
— Скорее, не лишен искры таланта. Последняя вещь продается на ура, а вот денег почти не получил.
— Как это? Не понимаю.
— Обыкновенно! Сказки обман: он, когда узнал, что вещь будет издана, на волне эйфории согласился на любые условия.
— Наивный.
— Он ведь не наш человек, одно слово — иностранец.
— Наверное, из СНГ приехал? — посочувствовала я. — У них сейчас так трудно живется! Особенно творческим людям. Хотя где и когда им было легко?
— Это ты правильно сказала, мать! А наш автор из Шенгенской зоны прикатил — австрияк он, австриец! На родине успеха не дождался, видно, у интеллектуалов там проблемы как в СНГ. По-русски он не писал, но читал, даже каких-то современных писателей знал. После недолгих раздумий рискнул, приехал к нам и не ошибся! Тем более повторяю: парень был согласен на любые условия, лишь бы напечатали!
Я слушала, широко раскрыв глаза.
— Я не слишком занудно излагаю?
— Нет, что ты! Я даже предполагаю, что здесь дело пошло.
— Правильно, пошло. Еще как пошло! Молодой литератор был человеком неглупым — прочитал русское издание и понял, что ему достался гениальный переводчик. Говорит, даже хотел встретиться, однако в издательстве отказали. Ну, в общем, жил парень не тужил. Был в восторге от Петербурга, творческой тусовки и русских девушек. Потом встретил Валю и влюбился. Тут встал вопрос о презренном металле, потому что слава славой, а без денег никуда! Даже зарубежный паспорт жене не вправишь. Пошел к директору издательства, объяснил ситуацию, взывал к справедливости. Тот говорит: контракт есть контракт. И тогда доведенный до отчаяния юнец, наученный неизвестно кем, сказал, что будет подавать иск о нарушении авторских прав.