Записки прокурора

Безуглов Анатолий Алексеевич

— Область психологии?

— Увы, — печально сказал Гребцов, — я упустил из виду, что даже самые глобальные законы имеют исключения.

— О чем у вас с Евгением Шатровым был разговор накануне вашего отъезда из Зорянска?

— Накануне у нас не было никакого разговора. Я не ночевал дома. А когда возвращался часов в пять вечера, увидел Шатрова возле буфета у водокачки. Полные руки Скомканных трояков, пятёрок. Поит дружков. Откуда бы у пьяницы могло быть столько денег? Я почувствовал неладное. Пришёл домой, сказал бабе

Тоне. Она пошла за Евгением. Я схватился — чемоданчика нет. Искал, не нашёл. А тут старуха тащит своего сынка… Ну, на следующее утро я ставлю ему выпивку и спрашиваю прямо, где чемоданчик. Мне показалось, что Шатров растерялся, не знает, что и ответить. Тогда я применил уловку, сказал, что якобы деньги фальшивые. И предложил вместе заняться подделкой… Думал испугается и вернёт чемодан с деньгами.

— А он?

— Он уже еле языком ворочал.

— Что вы делали дальше?

— Снова стал искать пропажу. Нигде нет. Потом вспомнил про голубятню. Только я поднялся на неё, смотрю, заворачивает в наш проулок милицейская машина. Из машины вышла моя хозяйка с милиционером. Я спустился вниз, взял сумку с вещами и садом выскочил на другую сторону двора. Недалеко железная дорога, товарняк шёл. Медленно. Потому что поворот и подъем. Я вскочил на подножку…

— Что вас так испугало?

— Наивный вопрос: живу по чужому паспорту. Опять же — деньги.

— Хорошо, гражданин Гребцов, мы потом продолжим. Вот вам бумага. Попробуйте вспомнить ваши карточные подвиги.

Гребцов под охраной работника милиции уселся писать, а мы с Гранской решили обменяться впечатлениями. Вышли.

— Каков, а? — спросила Инга Казимировна.

— Самоуверен, но…

— Да, я тоже обратила внимание. Когда вы о химии заговорили. А в чем дело, не пойму.

— По-моему, вы где-то сделали ошибку.

— Знаю, — согласилась следователь. — Надо поосторожней.

— Разрешите? — В дверях показалась голова Коршунова.

— Входите, входите, — пригласил я.

Он поздоровался, положил на стол планшет.

— Сведения о Есипове. За десять дней до исчезновения Гребцова он продал дом. За двадцать восемь тысяч.

— У кого такие деньги нашлись? — спросил я.

— Это люди честные. Двенадцать лет на Севере работали… Дальше. За три дня до вышеуказанного события Есипов снял с книжки двенадцать тысяч — все сбережения. И сдал облигации трехпроцентного займа на десять тысяч. Деньги просил только сотенные и пятидесятирублевки…

Мы с Гранской переглянулись.

— Интересно, — заметила Инга Казимировна.

— В этот же день, — продолжал Коршунов, — у него случился пожар. Сарайчик загорелся. Соседи прибежали помочь — не пустил. Сам тушил.

— Где он сейчас живёт? — заволновалась следователь.

— У него ещё флигелёк был. Там и живёт.

— Срочно нужно его сюда.

— Слушаюсь, — ответил Коршунов. — Вы просили доставить Шатрова, он здесь. Прямо с работы.

— Хорошо.

Трезвый?

— По-моему, он трезвее не бывает… Разрешите отправиться за Есиповым?

— Да-да, Юрий Александрович, — сказала Гранская. — Продолжим допрос, Захар Петрович? — обратилась она ко мне.

Мы вышли из кабинета. Навстречу поднялась молодая женщина.

— Здравствуйте, Инга Казимировна. Вы не могли бы меня принять?

— Здравствуй, Галя.

Вид у Максимовой был такой взволнованный и просящий, что Гранская растерялась. Посмотрела на меня и сказала:

— Захар Петрович, может быть, мы минут через десять?..

— Хорошо, Инга Казимировна. — Я подумал, что она поступила правильно.

Я вернулся в свой кабинет. Гранская говорила с Максимовой почти полчаса:

— Важный был разговор? — спросил я, когда она вошла ко мне.

— Вы знаете, зачем пришла Максимова? — вопросом на вопрос ответила Гранская. — Не догадаетесь. И как она узнала, что Гребцов здесь, ума не приложу… Так вот, она говорит, что, если у Гребцова какая-нибудь недостача или что-то надо компенсировать, готова отдать все свои деньги… Любовь!

Я посмотрел на часы.

— Да, любовь — это сила…

Гранская улыбнулась.

— Остальные двадцать минут я выясняла, как Гребцов познакомился с Есиповым Ильёй Митрофановичем…

— Они знакомы? — изумился я.

— Да. Максимова дружила с его дочерью, которая была очень больна, сердечница. Её надо было лечить, на курорты возить, а Есипов жалел денег. У него на сберкнижке лежали десятки тысяч, а жена ходила, как нищая. Галина говорит, очень интересная женщина была… Сам Есипов через весь город таскал ведра с помоями для свиней… Прямо Плюшкин и все. Жена не выдержала. Уехала с дочерью к сестре несколько лет назад…

— Действительно, динозавр какой-то.

— Приблизительно так же назвал его и Гребцов при первой встрече… Они с Галиной шли по городу. Встретился Есипов, поздоровался с Галиной. Гребцов поинтересовался, что это за голодранец. Максимова и рассказала ему про этого «голодранца» с тугой мошной. Гребцов только и вымолвил: «Ископаемое»… И Максимова очень удивилась, когда через несколько дней увидела их вместе. Гребцов объяснил, что встретил случайно.

— Ещё что?

— Все… Вижу, вы спешите?

— Очень. В райком. Продолжайте без меня, Инга Казимировна. Я потом присоединюсь.

…В райкоме встретился директор завода и спросил, сколько мы ещё будем подводить его с Гранской. Я сказал, что не больше двух дней. Не люблю давать пустых обещаний, но у меня возникла уверенность, что Гранская уже близка к цели.

…В моей приёмной сидел странный посетитель. Растрёпанный, в засаленном пиджаке. Корявые нечистые пальцы скрестились на животе. Он глянул на меня равнодушно, взглядом неудачника, которому ничего не надо и который не ждёт уже от жизни ничего.