Записки русского интеллигента
Шрифт:
К Н. А. Семашко я, конечно, невольно отношусь с предвзятой симпатией, вспоминая, как он принял меня в 1920 году, когда я хлопотал о снабжении Саратовского университета, как он помог мне освободиться из узилища в 1921 году и так по-человечески разговаривал со мною после моего освобождения и другой раз, когда я хлопотал о сохранении за собой Дубны {686} .
Съезд физиков в Одессе {687}
686
В обращении к Председателю ВЦИК М. И. Калинину 20 ноября 1925 года, Зёрнов писал: «В начале революции, в 1918 году, при выселении владельцев мне было разрешено Серпуховским У[ездным] З[емельным] О[тделом] пользоваться домом, а в 1921 году У.З.О. постановил возвратить в моё постоянное пользование и участок земли, признав хозяйство трудовым. Ходатайство моё о возвращении принадлежавшей мне дачи в постоянное пользование, между прочим, поддерживали Народный Комиссар Здравоохранения Николай
В настоящее время губернская междуведомственная комиссия по применению декрета о выселении помещиков постановила выселить меня из предоставленного мне дома на основании пункта первого декрета – т. е. как бывшего дворянина-помещика. Считая это постановление результатом недоразумения, я прошу пересмотреть дело…» (Коллекция В. А. Соломонова).
После многочисленных жалоб и судебных разбирательств дом и участок в селе Дубна все же оставили за Зёрновыми. Позже, в 1947 году, вдовой учёного дом был продан школе № 337 Мосгороно для детей с расстройством слуха и речи.
687
У автора – «1930 год. Съезд физиков в Одессе и морская прогулка на «Грузии»».
В 1930 году во второй половине августа был созван съезд физиков в Одессе {688} . Это был последний «общий» съезд. После него стали устраивать «конференции» по специальностям. Может быть, это и рационально, но мне лично очень жаль, что общие съезды больше не собираются. Всегда было полезно потолкаться среди интересного общества, послушать доклады на самые разнообразные темы. Может, особенно умнее мы от этого не становились, но общий тонус повышался. Конференции по большей части проходят довольно вяло, собираются люди, которые и без того весьма часто встречаются и иногда удовольствия от этих встреч не получают. Впрочем, одна из конференций по акустике была многолюдна и интересна, это было году в 35-м, в расцвет ультра-, инфра-, электро– и других акустик. Теперь акустику заслонили всякие атомные процессы.
688
Первый Всесоюзный физический съезд в Одессе проходил с 19 по 24 августа 1930 года.
Митюня в январе 1930-го окончил университет и работал уже в ВЭИ, Танюша была студенткой химико-технологического факультета Плехановского института, Мураша – студенткой жирового техникума, так что всё семейство по положению о съезде могло быть его членами. Все впятером мы и отправились в Одессу. С нами же ехали на съезд в качестве переводчицы, так как опять было много иностранцев, Елена Анатольевна Богуславская и ряд Митюниных товарищей по университету.
В научном отношении съезд оказался бледным. Было, правда, несколько интересных докладов, но их привезли иностранцы. Помню доклад о твёрдом гелии {689} , на общих собраниях делались обзорные доклады, но никто ни содержанием, ни формой не блеснул. На одном из общих собраний ожидали доклада химика Н. А. Шилова, но оказалось, что перед самым отъездом в Одессу, Шилов скоропостижно скончался {690} . Говорили, что он увязался с молодёжью в какую-то горную экскурсию, не рассчитал своих сил и, возвратившись переутомлённый, умер от паралича сердца.
689
С докладом «Флюктуации плотности гелия» на I Всесоюзном физическом съезде в Одессе выступил Георгий Вениаминович Спивак (1900–1989).
690
Николай Александрович Шилов умер 17 августа 1930 года.
Время, в которое собирался съезд, было концом нэпа. В магазинах можно было ещё кое-что купить, а в ресторанах пообедать за сходную цену. Посмотрели мы и самый город. Конечно, прежнего блеска уже не было: кафе «Фанкони» превратилось во второразрядную столовую, но на приморском бульваре в ресторане «Англия» было ещё почти роскошно. В этом ресторане мы обедали на прощанье – по 5 рублей с персоны.
Окрестности Одессы, которые я видел в 1903 году нарядными (дачи все в цветах, прекрасные пляжи), теперь потеряли всю свою привлекательность. Пригородный пляж «Ланжерон», когда-то гордость Одессы, оказался затоптанным, загрязнённым; «общественная уборная» на самом пляже так «благоухала», что мы поскорее покинули его; другое место, известное своим пляжем из бархатного песка, – «Аркадия», тоже было настолько поблекшим и загрязнённым, что мы и купаться не стали. Съездили мы на трамвае в новое купальное место – «Лузановку», оно более благоустроено: построены общественные раздевалки вроде длинных сараев и пляж не загажен. Но место это унылое.
Несмотря на все эти нововведения, несмотря на то, что знаменитая лестница от памятника герцогу Ришелье к морю заросла травой и пообломалась, сама Одесса производила какое-то радостное впечатление. На углах больших улиц продавались цветы. Народ подвижный, весёлый и даже нарядный. Немного смешила нас украинизация Одессы: на парикмахерских было написано «Голярня», над входом в столовые красовалась вывеска «Iдальня», а на углах улиц пешеходам рекомендовалось «подывитися» направо или налево. В уличной же толпе «украинской мовы» пока слышно не было. Все говорили на чистейшем великорусском. В начале украинизации всем профессорам на Украине предписывалось читать и писать исключительно по-украински. От этого многие, даже те, кто родился и прожил всю жизнь на Украине, испытывали большие затруднения; да и научной номенклатуры на украинском языке в то время не было, приходилось уже установившуюся номенклатуру читать с украинским акцентом. Я как-то получил из Киева от профессора Л. И. Кордыша его статью, трактовавшую какие-то движения электронов, которая начиналась такими словами: «Электрони рухаются…»,
По окончании заседаний масса членов съезда отправилась на морскую прогулку до Батуми и обратно.
Не успели мы перейти по сходням на палубу теплохода «Грузия», как он отвалил от берега. Когда вошли в свои каюты второго класса, то были просто ошеломлены – в них стояла отчаянная духота, хотя иллюминаторы были открыты настежь. Казалось, здесь невозможно оставаться ни одной минуты, а ехать предстояло трое суток до Батуми и столько же обратно. Мы сейчас же на семейном совете решили сойти в Севастополе и по железной дороге вернуться домой.
Но погода была изумительная, нельзя сказать «море было как зеркало», – я никогда такого моря не видал, – всегда хочется применить горьковское выражение: «Море играло». Каюты через открытые иллюминаторы мало-помалу проветривались. И наше решение оставить теплоход стало не таким бесповоротным, а потом и вовсе нам расхотелось покинуть «Грузию».
«Грузия» и другой однотипный теплоход «Абхазия» были построены в Германии и назначались для дальних северных рейсов. Может, именно поэтому они были особенно тщательно, а первый класс даже роскошно, оборудованы. Мы спускались в машинное отделение, и вот тут-то я понял, какое преимущество представляют теплоходы перед пароходами. На пароходах машинное отделение и особенно котельные – это какой-то ад, там невыносимая жара, всё черно и кочегары как какие-то черти. На теплоходе же всё блестит, всё чисто, всё делается автоматически [64] .
64
Теперь оба этих прекрасных теплохода лежат на дне моря, потопленные немцами в войну. – Прим. В. Д. Зёрнова.
Вернувшись в Одессу, мы должны были, не теряя времени, заботиться об отъезде в Москву. Остановились мы в той же гостинице. Я сейчас же отправился в организационное бюро съезда и заказал билеты. Затем пошёл что-нибудь купить в дорогу. В магазине было очень тесно. И тут, оплатив уже покупку, вдруг обнаружил, что у меня пропал бумажник с оставшимися деньгами – рублей 180. Хорошо, что в Одессе всё было оплачено и взяты билеты, да дома оставалась небольшая сумма денег, так что до Москвы нам вполне хватало. И всё же было досадно, тем более что Катёну пропажа могла расстроить. Поэтому я решил скрыть от неё эту историю. Но, вернувшись в гостиницу, застал у нас Елену Анатольевну, рассказывавшую со смехом, как только что в трамвае обокрали В. К. Семенченко [65] . Подаждав, пока Елена Анатольевна с Катёнушкой вдоволь потешатся над растяпостью Владимира Ксенофонтовича и, почувствовав – настал удобный момент для признания моей собственной растяпости, произнёс:
65
Он стоял в проходе с рюкзаком на спине, жулик разрезал рюкзак и потаскал оттуда целый ряд вещей. – Прим. В. Д. Зёрнова.
– Если вы хотите действительно посмеяться, то слушайте, что случилось со мной! – И рассказал им о пропаже бумажника с деньгами.
Воровство в Одессе тогда было «массовым явлением».
После ряд лет мы удовлетворялись отдыхом в Дубне и на юг не ездили.
1936 год. Геленджик [66]
Летом 1936 года мы всей семьёй на две недели ездили в Геленджик, но этой поездке необходимо предпослать некоторое предисловие.
66
Теперь оба этих прекрасных теплохода лежат на дне моря, потопленные немцами в войну. – Прим. В. Д. Зёрнова.
Мура осенью 1931 года, окончив жировой техникум, поступила на первый курс бывшего химико-технологического факультета МВТУ {691} . Он потом выделился в Химико-технологический институт {692} , в котором училась и Танюша {693} . Весной 1932 года Химико-технологический институт преобразовали в Военно-химическую академию {694} . Мурочка автоматически превратилась в военного – надела военную шинель, шлем и всё остальное красноармейское обмундирование. Но к концу 1932 года проходил медицинский отбор учащихся академии, и Мурочку по состоянию здоровья отчислили и направили с хорошей учебной аттестацией на химический факультет первого Московского университета. Конечно, атмосфера университета гораздо более подходила для неё, чем дух военной академии. Химический факультет помещался в здании бывшего анатомического театра, так что Мурочка училась в стенах здания, которое построил её дедушка Дмитрий Николаевич и которому он посвятил всю свою жизнь. Мне это обстоятельство было как-то особенно приятно.
691
Правильнее: «…бывшего промышленно-технологического факультета Московского института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова (МИНХ)».
692
Неполное название Единого Московского химико-технологического института (Бригадирский пер., 13).
693
На первый курс промышленно-технологического факультета МИНХа Татьяна Владимировна Зёрнова поступила в сентябре 1928 года.
694
Военно-химическая академия РККА была основана в 1932 году на базе Единого Московского химико-технологического института (ныне – Военная академия химической защиты им. Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко).