Записки рыжей эльфийки
Шрифт:
– Пространство учит, - вновь несвойственными мне интонациями и выражениями заговорила я. А, может быть, не я?
– Возможно, всему виной действительно легенда Лихостенья. Пустыня. Она действительно существует.
– Я потёрла лоб, припоминая.
– Но погоди, Поль, оно разговаривало со мной.
Поля уронила на траву свой перочинный ножик. В её глазах застыл суеверный ужас - один из тех, после которых люди лезут на стенку, только чтобы на самом деле увидеть то, о чём говорилось в городских легендах.
– Разговаривало?
– как зачарованная повторила она. В её глазах
– Что именно ты видела?
– Видела? Почти ничего, - я намеренно промолчала о златовласке, - но слышать слышала. Оно приказало мне уйти от вас, и всё остальное посылало именно оно.
– Ага, про элементалей им тоже не обязательно знать.
– Не знаю, как так получилось, однако я прекрасно понимала, кому принадлежат мои галлюцинации. Пространство пыталось что-либо подсказать мне. Но что - убей, не помню.
Я уверена, девушка была посланницей Лихостенья. Потому я и решила нагло смолчать и притвориться блондинистой дурочкой.
– Хорошо. Давайте отдохнём до вечера, я жуть как устала.
Я и Алекс молча согласились с предложением подруги и сестры в одном лице, растянулись по обе стороны от неё на тёплом, пригретом мху. Как назло, сон не шёл, и я попыталась отвлечься, фантазируя. Закрыв глаза и покачиваясь на тревожащих волнах боли, я рисовала в воображении то Университет, в который хотела вернуться на выпускной, то "бедную" принцессу Фрей, про кою я, дырявая башка, совсем забыла - обещала же по окончании учёбы приехать в гости. Совесть тут же проснулась и начала медленно грызть изнутри короткими фразами типа: "Не вспоминаешь принцесску! А она о тебе каждый день вздыхает!" Вновь дав себе обещание вернуться и навестить её вместе с кем-нибудь из однокурсников, я повернулась на бок, стиснула зубы, ибо ноги горели, и уснула беспокойным сном.
Мне снится небо. Нет, оно мне не снится - я явственно вижу его перед собой. По бокам от меня сидят мои любимые верные Ирма и Адел. Ох, они волнуются, чёрт возьми, но в ирреальном мире со мной всё в порядке, я даже умею улыбаться. И с моими ногами тоже всё в порядке, я изредка подпрыгиваю на месте и подворачиваю ноги под себя, кренделем.
– Ничего страшного, - успокаиваю сама себя, обхватив руками плечи. В моём любимом месте - в пещере - было ужасно холодно. Ветер задувал костёр, некогда являвший мне видения под Энигму, он почти не горит. Тотемные сущности-животные тоже мёрзли, они жмутся ко мне в надежде согреться. А я ничего не могу сделать.
"Не кори себя", - думает мудрая левиафан и толкает чешуйчатым лбом меня.
"Ты не могла ничего сделать", - подхватывает её мысль ирбис.
– Девочки, если б вы знали - как сложно порой отрывать себя от самоедства.
– Я качаю головой, и снежинки слетают с моих волос на каменный пол укрытия.
– Иногда мне кажется, что оно родилось на свет раньше меня, а не вместе со мной.
"Раньше тебя родились только мы, и именно поэтому нас у тебя двое, и в том мире ты на три года старше. Эктоплазмы
– А характер? Откуда он у меня такой...
"Вредный? Ну, не знаю, может от того, что ты рыжая?"
Адел пристально смотрит на Луну, грустно светившую прямо на нас, и вздыхает, уронив усы: "Тебе пора просыпаться".
Проснулась я из-за сильного толчка в обожжённую правую руку. Взвизгнув, я подскочила и умудрилась удариться головой о ствол близ находящегося дерева.
– Лиз, быстрей, мы совсем забыли о неживой и живой воде!
– Полинка трясла меня из всех своих немаленьких сил.
Я потянулась и, предвкушая реакцию друзей, улыбнулась. Зачем так волноваться, когда знают - я эльфийка. Мне вызвать живую и неживую раз плюнуть.
– А зачем о ней вспоминать? Знаешь, как легко её найти?
Поля недоверчиво покосилась на меня, я одну руку положила на ствол дерева (ель, кажется, была), а вторую - на землю. Чуть сжала пальцы и оп-ля!
– по левой рукой начал течь древесный сок, подруга только успела подставить чашу под ручеёк. С землёй оказалось немного сложнее, но и с этим я вполне успешно справилась: в земле образовалась трещина, и сквозь неё наружу выскочил фонтанчик подземной воды.
– Вот тебе и неживая, - я показала на фонтанчик, - и живая, - показала на дерево.
– Да-а, хорошо, когда дядя - эльф.
А, да, перед тем, как отправиться в поход, я закляла Алекса на потерю памяти - после сегодняшней ночи он должен был преспокойно забыть, зачем мы приехали сюда. Мы с подругой уже приготовили запасной вариант его памяти, мол, в поход решили сходить, и разве есть на земле прекрасней место, чем наша родная Сибирь? Конечно же... есть.
Разбудила меня Поля, естественно, ночью. Вспомнила-то она только когда проснулась, так что мы злой дружной гурьбой пошли на поиски таинственного цветка папоротника - я шла очень медленно, памятуя о волшебной эльфийской мази, о которой так много рассказывали в Академии. Эх, нет бы взяла...
Папоротники, гады спорангистые, цвести упрямо не хотели. Тогда Поля сказала:
– Что ж, давайте хоть чашу на огонь поставим. Ты, подружка, иди, а мы тут сами всё подготовим, окей?
– Окей.
Я отошла от них довольно далеко, в самую глубь леса, и присела на пенёк, найденный прямо под боком. Луна только-только взошла и сейчас лукаво смотрела на землю. На небе не было ни облачка, ни тучки, что настораживало.
– Луна, а, Луна, - обратилась я к светилу, - почему мне живётся так несладко?
The Moon оскалила свои зубки, если они у неё есть, и подмигнула мне жёлтым глазом.
– Думаешь, можно не волноваться?
Мне ещё раз подмигнули. Я встряхнула головой.
– Действительно - и чего я раскисаю? Так, цветок папоротника, иди-ка ко мне, я тебя совершенно не обижу!
Я спрыгнула с пенька и потёрла ручки. Ох, и ехидная же я, однако работает! Левый папоротник вдруг раскрыл все свои листья, вздрогнул ветками и потянулся к лунному свету. Луч серебристого цвета протянулся к тёмно-зелёным листьям.