Записки сахалинского таёжника
Шрифт:
Собака замолчала — раздался свист.
Может, когда-то и застрелит соболя, но только не сейчас. Впереди люди и, похоже, свои: чужие в это время года здесь не ходят, не должны ходить. По тропе к нему летят две суки, Белка и Беся, — кто быстрей?.. Беська бежит здороваться. Собака чувствует, как кто из людей к ней относится. У Тимохи с Бесей — взаимная симпатия. Белка об этом знает, ревнует — ужас как!..
Беся подбежала первой, парниша погладил, приласкал собаку. Белка под руку свою голову суёт, Бесину голову от хозяина отпихивает. — Собаки начали друг на друга рычать.
— Ну-ка, хорош! А то сейчас как рыкну обоим! — грозно, на повышенном тоне сказал охотник. Усмирил собак, предотвратил междоусобный конфликт.
Суки виновато завиляли хвостами: а что? мы ничего! так просто, — рык нечаянно вырвался!..
— Здорово, охотник-промысловик. Куда собрался? — Николай подошёл.
Следом его товарищ Володя, тот самый, с птицефабрики, который сторожит добро народное. Поздоровались, сели на валежину, Тимоха с Володей задымили.
— Как, Тимка, дела? Изба новая функционирует? Соболей много взяли? — завалил вопросами Николай.
— Дела, Коля, — как сажа бела: хреново дела на счёт соболей. А в остальном — всё прекрасно. На переходах трёх соболей взяли: на Сохе, на Втором и на Ключе.
— А говоришь: хреново на счёт соболей!..
— Я имел в виду собак. На Литовской что-то тихо. А как изба новая функционирует — посмотри! — снял шапку, показал свою плешивую голову. — У Чапая похлеще, он выше ростом.
— Что это? — с испугом спросил охотник-договорник.
У ребят лица изменились в момент. Радость встречи сменилась чуть ли не на страх, — повело их физиономии конкретно! Вот не везет: хотели, было, поохотиться… Придется, наверное, идти обратно. Николай сразу отстранился от молодого плешивого товарища.
— Что-что, — смола с потолка капает! А вы подумали — лишай стригущий, да? Собака — вот она, чистая, соображать надо!
— Да мы не подумали, что лишай, — Николай стал оправдываться, свой конфуз прикрыл шуткой. — Я подумал, что-то посерьёзней лишая. Чапай, наверное, уже встать не может, а ты, как ходячий больной, за доктором отправился! Вот это, думаю, бражку забаламутили! Допились — волос посыпался! — Николай смеется.
— Смейся, смейся. У вас такие же причёски будут, — вытащил с карманов рюкзака двух рябчиков и двух белок. — Заберёшь, Коля, с собой. Я, наверное, в город смотаюсь на пару дней, нужно кое-что взять. Ваську передашь, что завтра утром я не пойду на Литовскую.
Желание поехать в город возникло спонтанно, как только встретились. На новой избе эти товарищи ночь переночуют и сбегут на Десну. К Володе у парниши антипатия: какой-то он гладкий, скользкий. Может, Володя и нормальный человек, но он работал в милиции, охранял право и порядок, а Тимоха в молодости органически не переваривал бывших охранников права и порядка. Так что лучше в городе денёк побудет. Эти товарищи долго в лесу не задержатся, несмотря на то, что Николай — договорник и должен охотиться. Должен, но не обязан! В нынешнем охотничьем сезоне он больше в тайге не появится. Бесю оставит Ваську.
— Так Чапай на маленькой, на новой?
— Завтра на Десну собирается.
— Тимоха, а твоя собака на белок хоть лает? — спросил Володя нехорошим тоном, с издевкой.
Парниша сразу завелся, психанул, — за свою собаку обидно стало! Слепой, наверное, этот Вова! Но ясно, что недалёк умом, короче, — «бывший»…
— Глаза разуй, это что лежит? — схватил сразу двух белок и сунул чуть ли не в лицо Володе.
В лесу видит Володю первый раз, он не охотник, — товарищ Николая и Васька, с одной деревни. Водки попить с этим Володей пришлось. В пьяном угаре с ним были инциденты, ведь парниша органически не переваривает «бывших»! Трезвый-то он молчит, а как выпил — начинает припоминать всем «бывшим». Ему есть, что им напомнить: сколько раз, будучи на службе, эти «бывшие» прерывали концерты! Володя всего-навсего — Васька собутыльник, когда тот появляется в родной деревне погостить, водки попить.
Выходит, Володя — пьяница и вор? Не выходит, а так оно и есть! И такой человек охранял наши права и порядки! Да, вскорости он снова будет охранять права и порядки, потому что у него в областном УВД есть лохматая лапа. Второй раз долго не продержится, — снова выгонят. Так значит, его и в первый раз выгнали с милиции? — Разумеется, ибо почему он работал сторожем на птицефабрике? — Потому, что нет никакой специальности! В девяностом году тридцатилетний мужчина работает сторожем, — это стыдно, позор! Через десяток лет молодые люди, отслужившие в армии, будут работать охранниками, стоять на вахте, будут гордиться своим положением, — грудь колесом, на людей будут смотреть презрительно-снисходительно. А в восьмидесятых на их местах сидели бабушки, вязали шарфики, носки своим внукам. И бабушки не гордились своим положением!..
— Белка себя ещё покажет! — зло сказал Тимоха.
Не знает, почему, и объяснить не может. Он был уверен, что у него в руках — прекрасная охотничья собака, только пока неумёха. Научится!
— Покажет, в кастрюле, — сказал Николай. — Или корову где-нибудь задерёт. Ты тогда, Тимоха, года три будешь бесплатно работать…
— Коровы все в стойлах, зима на нос уже села, — зло пробурчал парниша и посмотрел на часы.
По времени успевает на дневной дизель. В Быков поезд ходит три раза в день. Можно доехать автобусом, с пересадкой в Долинске: до Быкова добежит за два часа, остается час в запасе. Не хочется вести разговоры с встретившимися товарищами, — не нравится, когда Белку пугают кастрюлей. Николай рисуется перед Володей, — он ещё летом понял, что с Белки толк будет! А может, стал завидовать? — Пока что нечему завидовать. Вполне возможно, что Николай ничего не понял. Но он-то в собаках разбирается!..
— Ладно, побежал я, на дневной успеваю.
Вышел на Найбу Белка прошла полста метров вверх по реке, остановилась, посмотрела на хозяина: мол, ты идёшь или как? Пошёл следом за собакой. Здесь течение сильней. Где хотел форсировать, — вода спокойней идёт, зато глубина — под ватерлинию болотных сапог. Белка показала хозяину полукруглый брод. — Собака бродит речки профессионально. Но летом следом за Белкой нельзя идти в воду — можно утонуть. Она больно любит плавать.
На Найбе, где медленное течение, — ледяные полутораметровые забереги. Прошёл Сеймовские поля. Дорога на полях, а туда же: то яма, то канава. Все лужи подо льдом. Хорошо, внизу подморозило.
Путь-дорожка полезла наверх, на прижим протяжностью в полкилометра. Чертов прижим можно обойти, Найбу два раза перейти, — вода позволяет. Можно, но не нужно: верхом спокойней. Летом бегал по Найбе, наверх не залазил. В данное время на последнем броде придется лёд у берегов ломать.
Пошёл по верхней дороге. До Чёртова мостика осталось метров двести. Справа, внизу, тихо, медленно несёт свои воды Найба. По обоим берегам — полутораметровые ледяные забереги. Долина большая, значит мороз крепче. С дороги к реке — пока что крутой склон высотой метров за десять, на склоне жухлая трава. Ближе к мостику начнется осыпь и высота увеличится.