Записки сахалинского таёжника
Шрифт:
Потихоньку ползёт по Десне. Впереди кривун, за ним устье Ключа. Силы на исходе, плюс расслабился — изба рядом. С годами приметил одну интересную особенность. Будь зимовье в десяти часах ходу или в трёх часах ходу — разницы нет: к избе подползаешь на последним издыхании. Близость зимовья расслабляет, — психологический фактор.
При черепашьем ходе будет лезть по Ключу больше получаса. Как раз к темноте доберется. Зимой по тайге, по речкам можно ходить на ощупь. Можно, но не нужно!..
На левом берегу заголосила Белка. — На сопке, не высоко, рядом кричит. Физическое состояние хозяина собаки не подлежит изложению в цензурной форме! Можно здесь покурить: плановый, последний перекур на устье Ключа. Сбросил рюкзак, — как потом тяжело надевать этот мешок! После каждого перекура рюкзак тяжелеет и тяжелеет…
Нужно покурить, а то сгорит охотник на работе. Последний перекур перед финишем! Белка заливается, захлебывается лаем.
— Да пошла она к чёрту вместе с соболями!.. В начале сезона язык бы не повернулся такое сказать.
Теперь научился определять по лаю, кого собака держит, кого нашла. — Соболя нашла. Но сейчас — не начало сезона, нет никакого ажиотажа. Был первый соболь, потом за день промыслил сразу двух — и пошло, и поехало! Много Белка соболей нашла для юга Сахалина, очень много!
Всё-таки не выдержал: докурил папиросу, пошёл посмотреть. Знает, что собака посадила соболя. — Зачем смотреть? Ружьё упакованное лежит в рюкзаке…
Точно: соболь на ёлке сидит. Надо брать. Спустился к рюкзаку, кое-как вытянул сверток с ружьём. Распаковал, патроны в кармане рюкзака. Ружьё собрал на ходу, воткнул малокалиберный патрон и дробовой — на всякий случай. Подошёл к будущему месту происшествия.
Сейчас здесь произойдёт убийство. Ага! — Соболек занервничал, почуял, что сейчас порохом запахнет. Стрелять начнут — могут убить. Так что нужно сваливать с этой ёлки. Благо — лес кругом, ельник густой. «По верхам уйду!» — решил зверёк. Раньше надо было думать, дурья твоя башка. За то время, пока охотник курил, ты бы ушёл за водораздел. Или хотя бы на сотню метров поднялся по сопке. — Тимоха бы не полез так высоко в замученном состоянии. Сидел, понимаешь ли, красовался, собаку дразнил: мол, не достанешь ты меня, зверь белый, — кричи, сколько хочешь, пока не охрипнешь!..
Собака не достанет, зато пуля достанет!
Выстрелил малопулькой, — пуля не достала. Скобу вверх — ружьё открылось, переломил — гильзу за борт. Воткнул новый патрон. Щелчок закрывшегося ружья, взвод курка. К бою готов, на перезарядку уходит пара секунд. Соболь пошёл по верхам. Выстрелил — и снова в молоко. В третий раз взводит курок, собачку вниз, мушка не много в стороне от бегущего по еловым веткам соболя.
Ружейный ствол рявкнул на всю округу, что гаубица. Зверь от неожиданности слетел вниз, — он грохота испугался. Рванул совершено в другую сторону от леса — на речку побежал. Соболь перестал адекватно соображать. Белка — следом: низами соболю не уйти от супер-охотнической собаки. Хотя, он в снегу почти не вязнет, а Белка большая, тяжёлая. На речке, недалеко от рюкзака, собака садит беглеца.
Спустился охотник на речку. Звери пока что показывают друг другу клыки, скалятся друг на дружку. Боевых действий не начинали. Соболь обречен, он это понял. Парниша потихоньку подходит. Стрелять нельзя, — Белка активизировалась, кружится вокруг соболя, пытаясь схватить за туловище. Зверёк делает выпады на собаку, но как-то вяло, как-то нехотя. Белку выпадами не испугаешь, она просто соблюдает технику безопасности.
Подошёл ещё ближе. На какую-то долю секунды соболь отвлёкся от собаки: подходит большой зверь, который может так рявкать, что ум за разум заходит! Белка момент не упустила: схватила зверька, кинула на хозяина. Тот на лету лыжей вдавил добычу в снег. Трепыхается зверёк, снег роет. Так, товарищ, дело не пойдёт. — Подвёл вторую лыжу под соболя, додавил зверька.
Когда снял шкуру, в кисти передней лапки нашёл всего одну дробинку. Добываешь самку соболя — настроение портится. Во-первых, зверёк мелкий. А потом, — ей бы щенков плодить, а не на правилке сушиться… Сразу нельзя было определить, что это самка?
Сразу определил, что мелкий соболь, — возможно, самочка. Возможно. У него нет азарта на охоту, но когда в двадцати метрах видит соболя, — азарт появляется. У любого другого появится азарт, — просыпается инстинкт далёких предков, просыпается то, что мы есть: человек — хищник, самый коварный и прожорливый из всех млекопитающих…
Если бы человек был вегетарианцем, то до сих пор бы лазил по пальмам и кушал бананы. — Возьмите животных, которые питаются одной травой, растительной пищей. Скажем прямо и грубо: они все тупые, соображают плохо, через раз или совсем не соображают, — мозг не развит. Чтоб мозг развивался — нужно мясо, и только мясо!..
Так что пора прекращать призывать народ питаться одной растительной пищей, рисуя при этом светлое будущие, долголетие, железное здоровье! — Над СССР и так все страны смеются: осталось на сено перейти, и народ отупеет окончательно. Вегетарианец — психически нездоровый человек. А если он призывает других к вегетарианству, — он социально опасный человек, должен быть изолирован от общества, а не выступать по телевизору, призывая общество питаться травой!..
Два промаха с малопульки объяснить можно: руки тряслись от напряжения после девятичасового ходу с хорошим весом. Ружейный ствол рявкнул, что гаубица, и большой разлёт дроби тоже объясним: по невнимательности в карман попал патрон от вертикалки Николая. В таком патроне пороха в два раза больше. Интересная охота.
Бывает и по-другому. Кричит собака на сидящего на ольхе или на берёзе соболя. Да ещё и зверёк на собаку сверху ругается, рычит, на охотника — ноль внимания. Даже обидно становится от неуважения к своей персоне! Охотник вскидывает ружьё, целится, — хлоп! Зверёк упал и не дышит. Как говорится, — наповал.
Неинтересно это, нечего вспомнить!.. Кстати, вот так бывает намного чаще.
Красная икра
Часть третья
Река Анна
1
В третий раз пошёл на Анну через четыре дня после выхода из тайги. Не получилось сразу уйти на речку, — в сущности, там делать нечего, всё готово к браконьерской путине девяносто восьмого года. Народ готов к подходу тихоокеанского лосося! Множество жителей Дальнего Востока сидят на рюкзаках, ждут: вот-вот подойдет рыба, и начнётся рубка деньжат по-лёгкому!
Пьянки, гулянки, — это для тех, которые будут сырцом выносить икру. Другая, малая, часть дальневосточных браконьеров не думает о пьянках и гулянках. Эти сделали в тайге станы, готовятся к серьёзной работе. Есть ещё третья часть дальневосточных браконьеров, — они будут не рубить, а косить деньги по-лёгкому. Это так называемые рыбаки прибрежного лова, у которых даже нет ставных неводов — они им ни к чему: фирмы на сезон путины. Им не страшны силовые структуры, у них всё законно: купили бумагу! Вот они-то нанесут самый ощутимый удар по популяции Тихоокеанского лосося, идущего на нерест в устья речек, впадающих в Охотское море.