Записки судьи в отставке
Шрифт:
Через десять дней меня пригласили на заседание квалификационной коллегии для утверждения моей кандидатуры в судьи. Я пришла чуть пораньше назначенного времени. Боялась опоздать, так как еще не могла правильно выверить время передвижения по городу. Подошла к указанному в уведомлении залу, присела на стул и стала ждать. За дверью слышался очень напряженный разговор, но понять о чем, было невозможно. Я просто услышала, что кто-то плачет, вероятно женщина. Вдруг от ветра дверь немного распахнулась, и я четко услышала разговор. Плачущая женщина возмущалась: «Вы что издеваетесь? Я двадцать лет отдала этому суду, смогла сформировать прекрасный коллектив, а теперь меня вы хотите оставить там простым судьей? Как я буду смотреть своим сотрудникам в глаза? Этот молодой выскочка испортил мою жизнь, а я должна буду ему улыбаться и еще докладывать, как я рассматриваю дела, почему именно такой приговор? Я лучше подам в отставку и уйду работать адвокатом, чем останусь в этом суде простым судьей!» Раздался размеренный мужской голос: «Валентина Ивановна,
Я прошла в зал. Процедуру моего назначения провели очень быстро. Я увидела, что у председателя комиссии на столе было мое личное дело, в котором были даже копии моих статей на правовые темы, которые я стала печатать еще в восьмидесятые годы. За мое назначение проголосовали все без исключения. Председатель комиссии, он же оказывается был и председателем городского суда, сказал: «Поздравляем Вас, Кира Сергеевна с назначением на должность федерального судьи Советского районного суда города Балтийска. Желаем Вам огромных успехом на этом попроще». Меня отпустили. Вместе со мной вышла в коридор и секретарь комиссии, и я услышала: «Шустров Георгий Юрьевич есть? Заходите». Я обернулась и посмотрела. Да, это тот самый молодой человек, который был на экзамене, и его фамилия звучала в зале, когда шла речь о Соколовой. Мне сделалось нехорошо. Но я подумала, что у них свои игры, к которым придется присматриваться и быть начеку.
Когда я узнала, что документы о моем назначении ушли в Москву, я решила навестить суд. Пора привыкать к своему рабочему месту. С момента заседания квалификационной комиссии прошло уже три недели.
Как только я вошла в здание суда, я сразу поняла, что что-то произошло. Не было той обаятельной и дружелюбной атмосферы со стороны сотрудников суда. Более того, я услышала шепот, что несколько судей написали заявление о переводе их в другой суд. А судьи были квалифицированными, так говорили сотрудники.
Я подошла к заведующей канцелярией и попросила ключ от своего зала. Заведующая Галина Викторовна, женщина лет тридцати пяти, вызвала завхоза. В канцелярию вошла неопределенного возраста маленькая, сухонькая бабуля, которой Галина Викторовна дала задание отвести меня в мой зал, посмотреть, что и как и выдать мне ключ, который я должна буду сдавать каждый вечер перед уходом в канцелярию по гражданским делам.
Завхоза звали Евдокия Марковна. Оказывается, ей уже шестьдесят три года. Она провела три года в концлагере для малолеток, подвергалась опытам, которые ставили нацисты, а теперь Германия каждый месяц присылает ей по 200 марок в счет причиненного ущерба. Все это она успела мне рассказать, пока мы осматривали мой зал. В нем нужно было побелить потолки, тщательно вымыть окна, отмыть столы, стеллажи и скамейки, а также покрасить сейф изнутри и снаружи. Евдокия Марковна пообещала, что через 10 дней я смогу принять от нее прекрасный отремонтированный и вымытый зал. На том и порешили.
Через деять дней я получила ключ от зала и спросила у Галины Викторовна, есть ли для меня дела, которые должна была подготовить Валентина Ивановна. «Да, часть дел можете получить и ознакомиться с ними. Не забывайте закрывать дела в сейф», напомнила мне Галина Викторовна.
Я прошла с делами в зал, разложила их по категориям и срокам поступления. Мне нужно было определить, с каких дел начать назначение к судебному заседанию. Я так увлеклась работой, что нее услышала, как в зал вошел, теперь я уже знала, Шустров Георгий Юрьевич. Он широко мне улыбнулся и удивился, что я занимаюсь делами. «Да, чувствуется профессионал! Ко всему подходите основательно. А я ваш новый председатель суда, Шустров Георгий Юрьевич. Что, Кира Сергеевна, будем работать?» «Будем» – ответила я и пожала его протянутую руку. Рука мне не понравилась. Она была потная и какая-то вялая. «Вы не обидитесь, если я вам подберу для рассмотрения достаточно сложные дела? Ведь у вас опыт, а у других судей, как я понял, такого опыта нет?» «Причем здесь обида? Работа есть работа. Я люблю дела, над которыми нужно серьезно думать. Буду рада, если вы мне такие дела и передадите.» «Ну работайте, не буду мешать», он развернулся и ушел. У меня на душе был какой-то тяжелый осадок. Я сама не поняла, почему. Только от его взгляда, который будто раздевал меня, я передернулась.
В один прекрасный день, придя на работу в управление юстиции, я заметила праздничное оживление. Спросила у секретаря, в чем дело, и та мне ответила: «Владимир Иванович уходит на пенсию. Пора уже. Ему почти семьдесят лет!» Я очень удивилась, думала, что 60, не больше. Через пятнадцать минут меня к себе пригласил Владимир Иванович и сообщил: «вынужден Вас уволить!» Я побледнела, а он засмеялся и сказал: «Указ о вашем назначении федерального судьи подписан!!! Я не имею права вас задерживать на работе. Я так ждал этого момента, поэтому и совместил свой уход на пенсию с вашим назначением. Я так рад за Вас! Сам Указ пока опубликуют, пока вас оформят , отдохните, наберитесь сил и в бой! Помните, вы вошли в историю России, как первый судья, назначенный Президентом страны, а не избранный народом, как это было раньше! Этот Указ будете хранить, как историческую ценность» Проводы Владимира Ивановича и мое назначение мы отметили вместе. Всем это очень понравилось. У меня была минимум неделя для отдыха, чем я и воспользовалась.
Глава вторая. «Змеиная ферма федеральных судей»
Наконец, Указ вышел, его официально опубликовали, и с этого дня можно было приступить к работе.
Наступил мой первый день работы федеральным судьей, который совпал с днем приема граждан. На первом этаже, где был мой зал, были залы судебных заседаний еще троих судей, двое из которых были только что назначены, их еще в глаза никто из сотрудников суда не видел, включая канцелярию по гражданским делам.
Когда в три часа дня, именно с этого времени начинался прием граждан, я вышла в коридор, то увидела такую толпу граждан, что просто яблоку негде было упасть. Я понимала, что не все граждане ждут приема именно ко мне, но их все равно было очень много.
Я собралась с силами и приступила к приему граждан. Как пролетели два с половиной часа, я даже не заметила. Я видела только, что стопка исковых заявлений, назначенных к слушаю, была внушительной. Потом наступила какая-то пугающая тишина. Никто в зал больше не заходил, а время еще до конца приема граждан оставалось. Я попросила своего секретаря Ирину посмотреть, в чем дело, почему никто не заходит. Секретарь вернулась в зал широко улыбаясь: «А к нам больше никого нет!!! Мы справились со всеми!» Вот она моя первая маленькая победа на новом месте, как профессионала. У других залов было еще много народу, кто пришел на прием.
На следующий день я узнала, что у большинства новых судей на прием смогли попасть только по 10–15 человек. Я же за этот период времени умудрилась принять и назначить дела более 60 гражданам. Председатель суда был просто в восторге от моей работы.
Далее была просто работа. Дела мне передавались одно сложнее другого. Необходимо заметить, что это были «лихие девяностые». Постоянно шел передел рынка: рейдерские захваты предприятий; повальные увольнения граждан с работы; мошенничество на рынке недвижимости; знаменитые финансовые пирамиды типа МММ, перестрелки в городе и прочие криминальные разборки.
Однажды, с самого утра меня вызвал к себе в кабинет председатель суда Шустров Г. Ю. и передал мне папку с делом листов на двести. Сказал: «Я это доверить никому, кроме вас, не могу. Назначьте побыстрее и рассмотрите.»
Это было дело по рейдерскому захвату крупного завода. Прежний директор завода со своей командой обратились в суд с иском о восстановлении на прежнем месте директора завода. Я внимательно его изучила и назначила судебное заседание практически сразу. В этом деле принимал участие и заместитель прокурора города Шацкий Виктор Петрович. Когда я пришла утром на работу (в этот день я пришла к девяти часам) весь первый этаж суда был заполонен молодыми людьми, одинаково подстриженных и в черных кожаных куртках. Таких людей называли тогда «братками». Я вошла в свой зал, увидела, что с секретарем разговаривают двое незнакомых мужчин. Это оказались сотрудники службы ФСБ. Они сообщили мне, что у них есть информация о перестрелке прямо в судебном заседании. Судью могут убить, если новому составу дирекции что-то не понравится в процессе. На что я ответила: «А кто Вам сказал, что я сегодня вынесу решение по данному делу? Оно только еще поступило ко мне на рассмотрение». Сотрудники ФСБ обрадовались такому повороту и ушли. Ровно через 15 минут в коридоре суда стало пусто. Вот тогда я и начала процесс, в котором приняли участие только стороны и их представители. Я понимала, что перерывы делать в этом деле нельзя, поэтому рассмотрела данный спор и вынесла решение за одно судебное заседание. Не успела я огласить решение суда, как раздался телефонный звонок. Когда я сняла трубу, то услышала угрозы в свой адрес: «Все, сука! Тебе не жить!». Тут же в зале появился председатель суда и предложил мне быстро собрать все вещи и дела и отправиться на его машине, которую поведет Голиков Володя, домой. Неделю в суде не появляться. Я так и сделала. Быстро собрала дела, что бы отписать решения в спокойной обстановке и прошла на выход к машине. В дверях я столкнулась с теми же «братками», что были утром. Они были вооружены и, грубо ругаясь, направились на второй этаж к председателю суда. Меня они не узнали, так как я всегда одевалась очень скромно, что бы не привлекать внимания посторонних. Я села в машину и попросила увезти меня на свою дачу в области. Это тот домик, который нами был приобретен по приезду. Потом, мы его переоформили на мать моего мужа, что бы этот домик не помешал мне получить нормальное жилье в городе. Об этом домике никто не знал. Фамилии у нас были разные.