Записки Виквикского клуба
Шрифт:
– Ну, во-первых, на той улице, кроме нашего посольства, еще штук тридцать других, там почти все дома - посольства. И потом, там наших, советских домов, - он начал, загибая пальцы, считать: - тринадцатый, восемнадцатый - это раз; дом военных - два; тот, где библиотека - три; консульство - четыре. Пять наших домов. А есть еще торговое представительство, торгпредство, это на другом конце города, на Хайгейт-хилл.
– А для чего оно, торговое представительство?
– Понимаешь, посольство разные политические переговоры с англичанами ведет, а торгпредство у них разные нужные товары
– Почему?
– У них там территория как парк. Все свое, все рядом - клуб, спортивные площадки, даже детский сад есть.
– И школа есть?
– Нет, в школу они к нам приезжают на басе.
Я понял, что это он так, на английский манер, называет автобус.
– А вы отсюда в школу пешком ходите?
– Тоже ездим, на маленьком басике. Пешком далеко и нельзя.
– Почему нельзя?
– Мало ли что, - уклонился он от прямого ответа.
– Что, например?
– "Что-что"...
– неожиданно рассердился Вовка.
– Все-таки не своя страна, всякое может случиться. Здесь же полно всяких гадов, которые фашистам служили, а потом вместе с ними сбежали. Бандеровцы там всякие, власовцы, еще какие-то.
– И англичане их держат на свободе?!
– ахнул я.
– Они фашистам помогали наших мучить, а мы их теперь должны здесь бояться?
– Не бояться, а быть бдительными, - веско произнес Вовка.
– Но все-таки, почему же англичане позволяют им свободно разгуливать? Раз Англия в той войне была нашим союзником, значит, эти самые власовцы и для англичан должны быть врагами.
– Сам не пойму, - со вздохом признался Вовка.
– Ладно, пошли на крыльцо, что ли.
– А как же эти, бандеровцы?
– напомнил я ему.
– Сюда они не сунутся, тут у нас полицейские дежурят. Далеко мы не пойдем, все равно скоро стемнеет.
– Вовка, а чего это ваших ребят никого не видно? Спят так рано, что ли?
– Скажешь тоже - спят! На дачу все уехали. Мы остались потому, что папа вас встречал.
– У вас здесь и дачи есть?
– Это не как в Москве, не домики деревянные. У нас, у посольства то есть, милях в пятидесяти от Лондона есть целый замок, а вокруг него большой участок, не меньше Холланд-парка. Вот туда все, кто свободен, в субботу и едут. Оттуда и до моря близко.
– Как это - замок? Замки только у рыцарей были.
– Самый настоящий замок. Он прежде какому-то графу или лорду принадлежал, называется - родовое поместье. Как входишь в него, зал есть большой, круглый, так там до сих пор на стенах щиты рыцарские висят, копья всякие, секиры.
– Как же посольство его купило, он же очень дорогой, наверное?
– Никто его и не покупал.
– Не покупал?
– Представь себе. Этот граф или лорд нам его подарил.
– Стал бы граф дарить замок советским, которые всех своих графов давно отменили!
– А вот он взял и подарил. Это особый граф, его сын во время войны с фашистами был летчиком и вместе со своей эскадрильей базировался где-то у нас на Крайнем Севере, около Мурманска, кажется. Его советским орденом за храбрость наградили. У нас он и погиб в бою. В
– Откуда ты все это знаешь?
– Это не только я знаю.
Мы стояли на парадном крыльце. Сумерки сгущались, и гулять уже не хотелось. Разглядывая соседние здания, мало отличавшиеся от нашего дома, я размышлял о странной судьбе графского сына, сражавшегося против фашистов вместе с нашими летчиками. Об этом надо написать Леньке обязательно и со всеми подробностями.
5. ЕЩЕ ОДНА ТАЙНА ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Мне показалось, что спал я очень долго, потому что, открыв глаза, я увидел комнату, наполненную светом, а на потолке гонялись друг за другом солнечные зайчики. Родители еще спали.
Я попытался открыть окно. Удалось это не сразу: сначала я не разобрался, что у англичан окна открываются не по-нашенски, а как в железнодорожном вагоне - поднимаются.
Улица внизу была совершенно пустынной и тихой. Меня это удивило: папины часы, лежавшие на столе, показывали почти девять. Неужели эти англичане такие засони? Или у них так положено по воскресеньям?
Решив узнать про все это у Вовки, я отправился к нему. На мои звонки никто долго не откликался, потом дверь приотворилась, и я увидел Вовку - заспанного, в одних трусах.
– Ты чего?
– сипло осведомился он.
– Эх, соня-засоня!
– укорял я его.
– Я-то думал, ты давным-давно встал.
– А который час?
– Девять скоро.
– Ну, заходи, я сейчас оденусь, - пригласил он и зевнул.
– Только тихо, отец и мать еще тоже не вставали.
Мы тихонько прокрались в комнату, где стояла Вовкина раскладушка и где висели часы в виде лучистого солнца. Посмотрев на циферблат, Вовка молча ткнул пальцем: смотри. Но я и сам уже видел, что стрелки показывали без четверти семь, и пробормотал, что у моего папы очень хорошие, точные часы и на них было, когда я проснулся, без чего-то девять. Вовка присвистнул:
– Папины! Они же у него по-московски ходят, а Лондон от Москвы отстает летом на два часа, а зимой на три.
Смутившись, я забормотал, что, мол, сейчас я уйду и пусть он себе дальше спит на здоровье. И убедился, что у моего нового знакомого очень покладистый характер.
– Ерунда, не расстраивайся. Я бы тоже на твоем месте сразу не сообразил. Погоди, я умоюсь, чаю выпьем и пойдем вниз. Ты пока книжки мои посмотри, если хочешь.
Книжек у него было хоть и не столько, сколько у Леньки, но тоже порядочно, целая трехэтажная полка. И больше половины - на английском. Я полистал одну, но ничего толком не понял, кроме того, что английский мне еще долбить и долбить.
– Ты сам их читаешь или тебе папа читает?
– спросил я Вовку.
– Сам. Папа еще в третьем классе начал мне задавать порции для самостоятельного чтения. Сначала по полстраницы, потом по целой, потом по две. Я и привык постепенно, уже почти и словарь не трогаю.
– Здорово! И ты все это прочел?
– Не-ет, что ты! Это папа мне, как говорит, впрок покупает. Но, в общем, я стараюсь так делать: день на русском читаю, день на английском.
– У тебя, наверное, по английскому круглые пятерки.