Заполнить Пустоту
Шрифт:
– А что в третьем варианте?
– Можно только предполагать...
– необычное нужно было хорошенько обдумать.
– Но одно известно точно - мы не питаемся светом. Растениям не нужно двигаться, и энергообмен у них медленный. Так выходит, что годами накопленное деревом растратится нами за считанные дни, - хотя дни, как раз, считать не получалось.
– А значит, мы едим либо что-то, содержащееся в почве, либо что-то, рассеянное в воздухе. Песок здесь, - взял пригоршню и рассыпал перед лицом, - без частичек пыли. И не то, чтобы я исключаю возможность питаться камнями - всё же припоминается что-то похожее - но, будь это возможно здесь, их ели бы все. И, хотя никого другого мы пока не встретили,
– И что же мы, в таком случае, едим?
– прервал затянувшуюся паузу вопрос.
– Не знаю. Можно попытаться выяснить, какой орган принимает пищу, можно определить, как та усваивается и распределяется по телу. Для начала надо будет завершить эксперимент и отлежаться, чтобы привести ощущения в порядок, но это возможно. Однако мы не видим еду, и до тех пор, пока не сможем увидеть, нет смысла знать, что она собой представляет. Какая разница, если добывать её лучше всё равно не получится?..
– вопрос, понятно, был риторическим.
– Не пора встать и продолжить?
– Да, надо бы. Что-то мы отвлеклись. Теперь бы разобраться с этой... дырой.
– А зачем она там? Да и вообще, какая от неё польза?
– Пока лежали, ничего нового я не надумал. Сам не понимаю, зачем она нужна. Тем более тут - в центре лба.
Глава 3
Дыра в голове. Сквозная. Я сидел на склоне бархана и недоумевал. Эта брешь в защите ставила под сомнение естественность моего появления на свет. Чтобы не понять превратно: естественным я называю рождение "у мамки с папкой", даже если те и запропастились куда-то впоследствии. При таком раскладе я должен быть похож на своих родителей, а они, в свою очередь, должны быть приспособлены к выживанию в окружающей их среде. Допустим, среда в последнее время не менялась. Возникает вопрос: "Как дыра в голове помогала родителям выживать?". Я проверил: её края намного чувствительнее к боли, чем кожа, а значит, очень уязвимы. Налицо недостаток, и я всё никак не мог понять, в чём же преимущество.
– Птицам даны крылья, чтобы летать; зверям дан мех, чтобы не мёрзнуть в холодное время года; даже деревьям даны прочные стволы и могучие корни, чтобы выдерживать порывы ветра...
– А что у меня? Какую пользу я могу извлечь из сквозной дыры в самой важной и уязвимой части тела?
– Может, это для вентиляции... Бред, - этот образ (а слова в беседе с собой не нужны) нашёлся легко.
– Только бы не начать теперь бредить постоянно: голова как раз подходит под описание чувствительного органа мышления, и дыра в ней - не признак большой надёжности...
– О какой неестественности я там думал?
– Ах да, моё происхождение... Кажется, будто я таким был создан. Не родился, а был сотворён, или переделан из другого зверя. Конечно, это вряд ли возможно, кому я нужен в этой пустыне, но я просто не могу представить, какие условия жизни могли бы такое породить...
– Для меня, - вопрошающий выделил главное, - чем это может обернуться?
– Я могу оказаться результатом чьего-то эксперимента, - мысль, будучи сформулированной, перестала навевать тревогу.
– Это объясняет похожесть на человека и насекомое одновременно... Но, даже если это действительно так и я создан искусственно, Творца рядом не наблюдается, а рассуждать о том, кого ни разу не видел... Оставлю-ка мысли о происхождении на потом. Пока просто приму как факт, что не понимаю назначения дыры и слабо ориентируюсь в реалиях. Да и не далеко это от истины: ещё не встретил ни других
– "замолк", проверяя, как рассуждения уложились в памяти. Вроде, нормально.
– Я там пытался узнать, атаковать удобнее или обороняться.
– И каков вердикт?
– Руки... не так сильны, как хотелось бы, - уставшие конечности возмущённо отозвались болью.
– Ноги массивны, но медлительны, а бить кого-то головой или кидаться всем телом дураков нет. Подытоживая, успешно атаковать нам не светит. С обороной поприличней: попасть в слабо защищённые места врагу будет нелегко, а остальное перенесёт удары без особого вреда...
– я ненадолго задумался.
– Ещё противник может иметь когти, зубы или какое другое оружие... И если кусать - значит подставлять под удар голову, то с когтями и прочим уже сложнее. Ну, буду надеяться, такие соперники мне не попадутся...
Чуток посидев и подождав, пока боль в очередной раз ослабнет, я стал потихоньку приподниматься, помогая себе руками. Те, как и ноги, тряслись и грозили подвести в самый ответственный момент. Это тревожило. Едва ли мне угрожает скорое нападение, но исключать этого не стоило, да и просто покатиться с бархана в один прекрасный миг тоже не хотелось. Сидеть же на месте, ожидая восстановления, было скучно: я заметил, что "о всяком" лучше размышлялось в пути, когда, несмотря на кажущееся однообразие пейзажа, в окружении менялось хоть что-то. Вставал вопрос: "Как бы ускорить восстановление?".
– Это непросто, - начал я ответ, поразмыслив.
– Конечности, как и организм в целом, очень сложны. Изучить их строение и возможности вот так сразу не выйдет, а значит, и пытаться что-то сделать бес...
– прерваться заставила мелькнувшая мысль. Было в ней что-то... эдакое, но не успел я её до конца понять, как она уже пронеслась мимо. "Ну, нет", - вскоре, поймав думку и рассмотрев её как следует, я, уже ощущая подступающую радость, осознал: - Чтобы тело отдыхало по полной, надо и задействовать его полностью!
– Это как?
– вопрошающий хотел конкретики.
– Двигаться! Или даже... дёргаться! Или...
– а вот отвечающего уже "накрыло".
Позже.
Безлюдная, казалось бы, пустыня Уэко Мундо в последнее время богата на события. Нельзя сказать, что раньше тут не происходило ничего: пустые - не самые спокойные жильцы. Где-то кто-то сражался, иные пытались выжить, а самые невезучие становились пищей для более сильных и удачливых собратьев. Всё как и всегда. Но кому интересно однообразие? Вопрос, понятно, риторический. Сейчас же грозная помесь трёх звеньев пищевой цепочки - то есть хищное, но мирное растение - обеспечивала подлунный мир зрелищами на годы вперёд. Хотя тут и не было ни зрителей, ни смены сезонов.
"Махнуть левой рукой, махнуть правой. Поболтать ногами... Ух!" - так это происходило поначалу. Лёжа на спине, наименее пострадавшей, ввиду труднодоступности, части тела, я сгибал и разгибал конечности и, как мог, вертел ими, пытаясь нагрузить то, что меньше всего устало. Время от времени отдельные неудачные движения заставляли боль усилиться, но я продолжал, и вскоре требуемое состояние было достигнуто. Усталость более-менее равномерно наполняла тело. Даже предполагаемая думалка нуждалась в отдыхе: внимание стало трудно направлять, мир, и так серее некуда, поблёк. Я, аккуратно опустив руки и ноги, развалился на песке. Боль, в начале медленно возраставшая, а ближе к середине ставшая постоянной, без скачков тяжестью, вновь начала стихать. По телу разливалось ощущение лёгкого жара.