Запоздалая свадьба
Шрифт:
Впрочем, ее подруга и без того обладала немалыми достоинствами: кроме доброго, милого характера, природа наградила ее тонкими чертами хорошенького личика и изящно-округлой фигуркой. По мнению Эмелин, леди Уортем зря настаивала на том, чтобы дочь одевалась только в розовое: это цвет ей не особенно шел. Но лучшими качествами подруги были ум, чувство юмора и здравый смысл. Именно они способствовали зарождению истинной дружбы между девушками, хотя, по правде говоря, они должны бы соперничать друг с другом. Их знакомство было устроено и поддерживалось леди Уортем по причинам, далеким от альтруизма.
Эмелин прекрасно сознавала, что внимание окружающих, пожалуй, могут привлечь только ее густые темные волосы. Во всех других отношениях она вряд ли удовлетворит требованиям истинных ценителей моды и стиля: слишком высока, слишком тонка, слишком пряма и откровенна по натуре. И последнее не было случайностью. Она намеренно подражала тетке. Лавиния редко пыталась скрыть свой ум и не колеблясь высказывала собственное мнение.
— После всех этих взрывов неплохо бы охладиться мороженым, — объявил Энтони, поднимаясь. — Надеюсь, я сумею убедить вас присоединиться ко мне?
— Меня дважды просить не надо, — заверила Эмелин. — В зале ужасно душно.
— Ты права, и «мороженое» звучит весьма заманчиво, — согласилась Присцилла. — До этой минуты я и не замечала, какая здесь жара.
— Потому что увлеклась чудесами профессора Керка, — засмеялась Эмелин.
Энтони пропустил девушек вперед. В проходе столпилось немало людей, спешивших выбраться на свежий воздух, а когда толпа поредела, Эмелин заметила небрежно прислонившегося к стене мужчину и едва заметно поморщилась. Ей сразу стало не по себе. Уже не впервые за последние несколько дней Доминик Худ появлялся словно из ниоткуда, но неизменно оказывался вблизи девушки и ее спутников.
— Черт побери, — пробормотал Энтони. — Худ здесь.
Присцилла оказалась единственной, кто нескрываемо обрадовался при виде Доминика.
— Не знала, что мистер Худ интересуется науками.
— Какой поразительный сюрприз! — пробурчал Энтони.
— Успокойся, — тихо попросила Эмелин. — Понять не могу, почему вы с мистером Худом так невзлюбили друг друга, но сегодня я не желаю никаких неприятных сцен, понятно?
— Не моя вина в том, что случилось вчера в музее.
— Мистер Худ, возможно, сделал ошибку, поведав нам свое мнение о статуе Геркулеса, побеждающего Гидру, но вы, сэр, просто нарывались на скандал, когда сообщили, что он ничего не понимает в искусстве.
— Я всего лишь сказал правду, — с полным сознанием собственной правоты парировал Энтони. — Худ совершенно не разбирается ни в древностях, ни в искусстве.
— Может, и так. Но только совершенно невоспитанный человек способен высказать ему это в лицо.
— Мистеру Худу следовало держать свои замечания насчет статуи при себе. Интересно, он так же невежествен в науке?
— Я вполне серьезно, Энтони, никаких сцен. Надеюсь, тебе ясно?
Вместо ответа Энтони холодно улыбнулся, неприятно напомнив ей мистера Марча. Сходство было невероятным!
— Даю слово, что не начну публичную ссору, — процедил он. У Эмелин не было времени допросить его о деталях этого чересчур точно сформулированного обещания, потому что они как раз добрались до двери. Эмелин принялась завязывать ленты капора, пользуясь моментом получше рассмотреть Доминика Худа. Все же неясно, что стало причиной открытой неприязни между ним и Энтони. По ее мнению, им следовало бы стать друзьями. На первый взгляд между ними было много общего. Доминик был ровесником Энтони, которому в прошлом месяце исполнилось двадцать два. Даже роста и сложения они были одинакового: оба стройные, широкоплечие, с атлетическими фигурами. Да и манера одеваться у них одна. Сюртук на Энтони был почти точной копией костюма Доминика: тоже темно-синий и обтягивает плечи. Те же брюки и узорчатый жилет, красивые брелоки на часовой цепочке и белоснежный галстук, завязанный изысканным узлом.
Правда, у Доминика, похоже, были средства обратиться к более дорогому портному, но общий эффект оказался почти идентичным, возможно, потому, что впечатление, производимое молодыми людьми, создавалось не одеждой. Каждый был личностью в своем роде, а этого не скроешь, обряди их хоть в лохмотья.
В этот момент Доминик оттолкнулся от стены и склонил голову перед девушками.
— Леди, какое удовольствие видеть вас обеих сегодня. Вы обе прекрасно выглядите.
Присцилла зарделась и просияла.
— Мистер Худ! Вы не упоминали о том, что собираетесь посетить лекцию профессора Керка!
— Наука — мое хобби, — лаконично пояснил он, вызывающе глядя на Энтони.
— Интересно, Синклер, вы обладаете такими же познаниями в химии и родственных ей науках, как в искусстве и антиквариате?
— Нет, — резко бросил Энтони. — Я не пытался изучать науки.
— Что ж, — пренебрежительно протянул Доминик, — вероятно, это к лучшему. Понимание принципов электричества, астрономии, химии и тому подобного требует здравого, искушенного в логике разума. Наука весьма отличается от искусства и неподвластна моде, вкусам и эмоциям. Она следует законам природы.
Эмелин почувствовала, как рассерженно вскинулся Энтони, и поспешила вмешаться.
— А мне сегодняшняя лекция показалась на удивление познавательной, — быстро протараторила она. — Особенно последний опыт, с моделью вулкана.
— Положительно освежает, — вторила Присцилла.
— Довольно занимательно, — небрежно бросил Доминик, пожав плечами. — Но если придерживаться фактов, должен сказать, что профессор Керк скорее талантливый популяризатор, чем истинный ученый.
Присцилла нахмурилась:
— Что вы имеете в виду, мистер Худ?
Доминик обернулся к ней:
— Сейчас я работаю над новым составом взрывчатых веществ для фейерверков, которые, должен заверить, произведут эффект куда более красочный, чем у Керка, с его дурацким вулканом.
Присцилла широко распахнула глаза:
— У вас своя лаборатория, сэр?
— Да, мисс Присцилла.
— Поразительно! — ахнула она. — Могу я поинтересоваться, с какими инструментами и приборами вы работаете?
Доминик поколебался, явно не желая пускаться в откровенности. У Эмелин создалось отчетливое впечатление, что он подошел к ним с совершенно иной целью. Вероятно, лучше отвлечь его от этой самой цели.