Запредельность
Шрифт:
– Крейсер «Миссисипи», – прорвался сквозь помехи хриплый голос. – Вижу цель. Открываю огонь. Залп!
Построенные клином легкие крейсера синхронно ударили в брешь. Похоже, били лазерами – лучей не было видно, но подставивший борт скат наполовину покрылся окалиной. В следующий миг барракуды восстановили строй, а поврежденная отстала и стала дрейфовать к границе зоны видимости.
Оставшиеся вдруг подернулись маревом и принялись менять цвет, словно гигантские хамелеоны. Тут же, точно почуяв неладное, уцелевшие файтеры и бомберы брызнули в стороны, как стая мелких птиц.
Барракуды
Эфир заполнился командами и паническими восклицаниями.
– Маневр уклонения!
– Есть уклонение!
– Мы на пределе…
– Тридцать градусов – корпус не выдерживает перегрузки! Проклятье – переборки ломаются…
– Не успеваем!
– Защита кипит! Разгерметизация!
– Теряю управление!
– Пробита силовая, просим помощи…
Следом накатила пугающая тишина. Огненный шар прокатился по авангарду и рассыпался гаснущими каплями, успев сожрать большинство легких крейсеров. Увернуться удалось лишь двум фланговым – беспорядочно отстреливаясь, они спешно отходили под прикрытие «линзы». Еще три, опаленные чудовищным жаром и потерявшие управление медленно кувыркались в пустоте. Семь кораблей просто исчезли с экранов и из объема боевой панорамы.
– Они просили о помощи, – тихо сказала Джи. – Их можно было спасти?
– Нет, – Конрад равнодушно повел плечом.
Лекс чуть удивленно посмотрел на Джи. Уж не приняла ли она сторону врагов? Такого допустить, конечно, нельзя: просто искренняя и открытая, она одинаково воспринимает чувства всех людей без исключения. Страх и боль среди них – наверное, самые сильные…
Лекс сам не знал, чью сторону принять. Инстинкт подсказывал – ту, от которой сейчас зависят их жизни. Метнул короткий взгляд на Конрада. Морок, казалось, равнодушно наблюдал за происходящим.
– Три ската и десяток барракуд мощнее всей группировки? – спросил Лекс.
– Вряд ли, – отозвался Конрад. – Но мироматы редко совершают необдуманные поступки.
Словно в подтверждение его слов на краю видимости показались едва различимые силуэты новых кораблей.
– Вторая волна! – доложил командующему взволнованный адъютант.
– Вижу, – мрачно сказал командующий. – Внимание! Верхняя полусфера: цель – три передовые барракуды. Нижняя полусфера: цель – передовой скат. Крейсеры – прорыв на прямой огневой контакт. Приготовиться к отходу на позиции третьего эшелона. Третий эшелон – выход на свободный огонь…
Гигантская «линза» содрогнулась, разряжая ускорители. Первый залп, произведенный броненосцами и крейсерами верхней полусферы «ударной линзы» уничтожил всего одну из барракуд и серьезно повредил еще три – корабли мироматов были на удивление живучи. Последовавший за ним второй залп добил поврежденного авангардом ската – искореженный «ромб» выпал из плоскости строя, продолжая по инерции двигаться в сторону обороняющихся.
– Крейсера – атака! – рявкнул командующий.
Крейсера устремились в пробитую в строю барракуд брешь. Через несколько секунд из образовавшейся свалки вывалилась еще пара подбитых барракуд
Наверное, это было неправильно – но Лекс все сильнее ощущал нездоровый азарт. Вибрация палубы под ногами, разорванные в клочья корабли – все это притягивало, как магнит. От зрелища столь грандиозного разрушения невозможно оторваться. Чувство многократно усиливалось в состоянии резонанса, это было больше, чем просто созерцание. Он сам чувствовал себя участником мифического сражения…
– Почему броненосцы не поддержат крейсера огнем? – быстро спросил Лекс.
– Для нового удара с такого расстояния ускорителям требуется время, чтобы накопить энергию, – пояснил Конрад. – Потому приходится жертвовать крейсерами в ближнем бою…
Теперь и Лекс видел, что ценой некоторого успеха Протектората стала гибель большинства тяжелых крейсеров. При этом противник сохранял еще одного ската и три барракуды. Оставшиеся, сильно поврежденные крейсера, описывая широкую дугу, отходили в тыл.
А следом единственный скат привел в действие свое оружие.
Словно множество радужных клякс разорвало пространство у передней кромки линзы. И тут же эфир наполнился криками. Три броненосца замолчали навсегда, еще шесть со страшными повреждениями сообщали о потере управления. На выручку пришли файтеры, ударившие из верхней и нижней полусферы. Оставшиеся барракуды сгрудились вокруг единственного ската и развернулись для отхода.
Лекс ощутил острое желание злорадно расхохотаться. Но тут же понял, что повода для веселья нет.
Теперь стало ясно: успех был мнимым – приближалась вторая волна из нескольких десятков барракуд, пяти скатов и еще каких-то кораблей необычной формы.
– Отходим на орбиту гиганта! – приказал командующий. – Приготовиться к глухой обороне, резерв в тыл – к атмосфере. Третий эшелон прикрывает отход…
– Плохо дело, – задумчиво сказал Конрад. – Похоже, нам непросто будет добыть корабль до Земли… Пошли отсюда, быстро.
5
Они бежали по бесконечным лабиринтам броненосца. Палуба под ногами то и дело вздрагивала. Навстречу мчались взмыленные военные, под переходными галереями проносились груженые платформы, неприятно отдавая инфразвуком, гудели силовые установки. Весь корабль напоминал разворошенный муравейник. В один момент тряхнуло так, что Лекс, не удержавшись, рухнул навзничь. На него, вскрикнув, повалилась Джи. Замогильно взвыла сирена.
– Прямое попадание, – спокойно прокомментировал Конрад – он устоял на ногах, и теперь помогал мессии и девушке подняться. – Я бы не стал задерживаться на этом корабле.
– Тогда поспешим! – прохрипел Лекс.
Конрад многозначительно посмотрел на девушку. Лекс его понял: если бы оба вошли в тон, их шансы бы возросли многократно. Джи, как якорь, тормозила всю группу.
Морок, все же, промолчал, и Лекс мысленно поставил ему «плюс». Подхватив ослабшую девушку под руки, продолжили движение.
Джи молчала, потрясенная происходящим, Лекс же думал: как хорошо, что она не видела того же, что и он. Наверное, быть мастером эмоций и форсом – вещи несовместимые.