Запрещаю себе любить тебя
Шрифт:
Владислав перевёл взгляд с испуганной Стаси на прикрывающего своё достоинство мужчину, а потом снова на Станиславу. Никаких мыслей и чувств не было. Вообще. Разве что лицо мужика показалось Владу смутно знакомым. Он снова перевёл взгляд на парня, узнавая в нём Игоря. Того самого, которого ненавидел всей своей душой все десять лет и к которому сейчас испытал только равнодушие.
Он сделал вид, что задумался, потом направился к стоящему в углу бюро, в верхнем ящике которого и лежал паспорт. И всё это — под молчаливыми взглядами любовников, которые застыли на смятой постели.
Забрав документ и вернувшись к двери, он обернулся и произнёс:
— Знаете,
Он невесело рассмеялся, стараясь отбросить все свои желания немедленно сбежать из этого дома, и добавил:
— Кофе готовить я не стану, да и женой ты мне никогда не была. — Он говорил всё это, глядя куда-то в стену, напротив себя, избегая смотреть на обнажённую женщину, которую он так любил, так боготворил…раньше. — Но я жду тебя внизу, после того, как вы тут закончите…
И вышел из спальни.
Что он ощущал сейчас? Обиду? Возможно. Было обидно за то, что его чувства, которые он дарил от всего сердца, были не нужны. Но это была не та обида, что заставляет проснуться ярость, от которой застит разум, и, находясь под влиянием которой, люди идут на отчаянные поступки. Это был лишь слабый след той боли, что он уже испытывал ранее. Её отголосок, что ли, а может, её завершающий этап.
Остальные чувства превратились в пустоту, если всё же допустить, что они были до того момента, когда он распахнул перед собой эту злополучную дверь. Влад грустил, но то была лёгкая грусть, такая бывает, когда отпускаешь что-то дорогое, но то, чему уже нет места в твоей жизни. Разумом понимая, что это конец, и что уже пора окончить это, чтобы двигаться дальше. В такие моменты всё то, что ты видишь впереди, становится по-своему ценным, дорогим, важным. Ты замираешь в предвкушении нового и понимаешь, что именно сейчас, до конца отпустив всё, что было в прошлом, испытав вот эту самую ностальгию и грусть, ты сможешь быть счастлив там. В будущем.
Иначе это будет даже не болезненная, а больная жизнь, где-то между небом и землёй. Когда ты станешь жить с оглядкой на то, что было и тянуть это сожаление в будущее, в котором мог быть счастлив.
Внутри Влада сейчас и жила эта самая лёгкая грусть, которую ему необходимо было прожить и отпустить. Это и была черта, которую они все вместе подвели под прошлой жизнью, чтобы забыть о ней и начать жизнь новую. И сейчас Влад это понимал и принимал.
— Влад, я… — Стася, кутаясь в лёгкий халатик, присела напротив, избегая смотреть Владиславу в глаза.
Во дворе взревела мотором машина. Наверное, уезжал Игорь. Хм, странно, а Влад и не заметил, как он вышел из дома.
— Не нужно говорить ничего, — холодно улыбнулся Владислав, переводя взгляд со Стаси на беспорядок на столике, — Ничего не нужно. Так даже лучше.
Он сам понимал, насколько отвратительно звучат эти слова. И всё же.
— Вся наша жизнь с тобой была с самого начала ошибкой. Я говорю не о той жизни, что была у нас с тобой десять лет назад, хотя, надо быть честным перед самим собой я поддался искушению, помня о том, как я был счастлив тогда.
Он замолчал, словно просматривая, как в замедленном кинофильме воспоминания о том, что уже давным-давно прошло. И что уже никогда не должно было вернуться. Просматривал и понимал, насколько утопично было его желание обрести прошлое.
— Но та жизнь не имела никакого права на существование, потому
Стася хотела что-то сказать, но Влад поднял руку, давая понять, что он хочет продолжать. Сейчас больше не было ничего, что могло бы удержать его в прошлом. Быть может, он ещё подспудно на что-то надеялся, не желая отпускать Стасю из своей жизни, но сейчас всё было в прошлом. Да, ему нужны были толчки к принятию решений. Смешно…Но будучи довольно успешным, хватким бизнесменом, он совершенно не умел принимать верные решения в реальной жизни. Торопился, не думал, не размышлял, бросался в омут с головою, а осознание того, что он сам себе делает только хуже, приходило слишком поздно. Но сейчас он вдруг понял, что он потихоньку научился размышлять и думать, и от этого грусть стала улетучиваться, а внутри как будто появился стержень уверенности. Уверенности в том, как и что теперь нужно делать.
— Я не виню тебя в этом. Ты всегда была для меня той женщиной, которой я хотел дать жизнь, достойную её. Просто ты не дождалась. Да и, кто знает, получилось бы из меня то, что получилось, если бы ты тогда не ушла? Но суть не в этом…
— Суть как раз в этом! — воскликнула Стася, сверкая глазами и глядя на Влада уже не испуганно, а как женщина, которая уверена в своей правоте. — Я не видела в тебе того, кто мне был способен дать нужное. Не видела, понимаешь? Я любила тебя, Влад. Но я привыкла любить себя больше. И в первую очередь считаться со своими желаниями, а потом уже с желаниями остальных. Да, я была неправа тогда, но единственное, о чём я сейчас жалею, это о том, что на месте твоей жены не я.
Она произнесла это таким горьким тоном, что Влад вздрогнул. Но не от жалости. А от того, что не понимал, что огорчает Стасю. То, что она отказалась тогда от него, или то, что успешный бизнесмен, которым стал скромный парень Владик, достался не ей?
— Ты была счастлива в этой своей жизни, которую выбрала? — тихо произнёс он, потому что его волновали даже не её мотивы, а то, обрела ли она своё счастье, которое было видно и понятно только ей.
Стася не отвечала, только молча теребила бахрому на диванной подушечке, а взгляд её снова стал потупленным.
— Ясно.
Они молчали, каждый о своём. Влад перебирал в памяти всё то, что случилось с ним в последнее время и радовался произошедшему. Теперь у него будет совсем иная жизнь, которую он сам выстроит, повинуясь своим желаниям и чувствам, а не тому цинизму, что он так усердно взращивал в себе. Оставалось только закончить всё то, что он начал сам несколько месяцев назад.
— Я собираюсь снова выйти на работу, — буркнула Стася, не поднимая глаз.
Влад ответил молчанием. Совсем недавно эта новость вывела бы его из себя и он бы рвал и метал, злясь на всех и вся из-за этой идеи Станиславы, а сейчас…Сейчас это желание было для него очень даже удобным выходом.
— Хорошо, — кивнул он, поднимаясь на ноги, — Я подниму тебе зарплату, чтобы ты могла, если, конечно, захочешь и дальше оставаться жить в этом доме. Машину можешь тоже оставить себе, я попрошу Стёпу, чтобы он переоформил её на тебя, у него есть генеральная доверенность от моего имени.
Вот так вот просто окончилась его любовь, которая пришла призраком из прошлого, и превратилась теперь в сухое и деловое окончание всяческих отношений. Но Влад ничего не чувствовал, кроме грусти. А вот Стася окинула его злобным взглядом, который мужчина не заметил, осматриваясь в гостиной и словно вспоминая, не забыл ли он здесь что-нибудь ещё.