Запрещенная реальность. Том 2
Шрифт:
В мастерской копался хмурый молодой парнишка, помощник Ильи, собирал мусор, осколки, разбитую мебель, подметал пол.
— Что здесь произошло?
– тихо спросил Матвей, сжимаясь от нехорошего предчувствия.
Парень глянул на него исподлобья, продолжая заниматься своим делом, потом, видимо, вспомнил:
— Это ваш аппарат, что ли?
— «Таврия»? Мой.
— Вот ключи.
– Он достал из кармана ключи от «таврии».
– Можете забирать. Не хуже, чем у Джеймса Бонда. Движок с форсажем, дает под двести, подвеска усилена, бак
— Не хватает только пулеметов под капотом, - улыбнулся Матвей.
– С хозяином я сам рассчитаюсь. Где он? Что у вас стряслось? Потолок рухнул?
Парень вытер лицо ладонью, но лишь размазал грязь. Сказал нехотя:
— Банда наехала. Милиция только перед вами убралась. А Илья в больнице, подстрелили его.
— Что?!
Помощник Ильи снова принялся за уборку, проигнорировав вопрос. Буркнул под нос:
— Живой он, пуля прошла бок навылет, порвала подвздошную сумку, а вторая застряла в ноге.
— Из автомата стреляли, что ли?
— Я слышал разговор инспектора и следователя, стреляли из какого-то «волка».
Матвей присвистнул про себя: пистолет-пулемет «волк» был последней разработкой завода «Арсенал», и именно утечка «волков» со склада завода и была первым заданием Соболева, полученным от полковника Ивакина. Как странно все переплетено в этом не самом лучшем из миров.
— Где он лежит?
— Увезли в Склифосовского. Только вас не пустят, он без сознания, моя сестра только что приехала оттуда.
— Как все это произошло?
Парень разогнулся.
— Да так - вошли и…
По его словам вырисовывалась такая картина. Давешняя команда рэкетиров, которой Илья дважды дал отлуп, вломилась в мастерскую в начале седьмого утра, когда там был лишь один Муромец: вставал он рано. Бандиты начали громить мастерскую, бить оборудование, машины, а когда вмешался хозяин, раскидав крутых громил, кто-то из них от испуга достал «пушку».
— И что по этому поводу заявила доблестная милиция?
— Да ничего, - помрачнел парень еще больше.
– Дохлое, мол, дело. Я им говорю: они же весь квартал держат, разъезжают на «мерсах» и «маздах», их все знают…
— Ну и что?
Парень безнадежно махнул рукой:
— Все они повязаны. Если не запуганы, то куплены.
— Что ж, понятно. Бывай.
Знакомое «гудение» в голове, рождающее вспышки «ложной» памяти, заставило Матвея напрячься, но на сей раз воспоминание не созрело: он был слишком взволнован происшествием. Помучив немного мозг, Матвей сел в «таврию», опробовал двигатель и выехал из гаража. В клинику «Скорой помощи» Склифосовского он прибыл через сорок минут, ухитрившись ни разу не засветиться перед ГАИ, хотя мчал под сто и больше.
Илью уже прооперировали, и был он в сознании; Матвей сумел уговорить медперсонал, чтобы ему дали халат и пропустили в палату к раненому.
Выглядел Муромец чуть бледнее обычного, под глазами залегли тени, однако во взгляде
— Ты?! Взял аппарат? Я там его немного усовершенствовал, теперь он не хуже, чем у Джеймса Бонда, разве что крыльев не хватает.
— Лежи, знаю.
– Матвей выгрузил из сумки пакет с яблоками и пять бутылок кефира.
– Кто это был?
По лицу Ильи прошла тень, сжались и разжались громадные кулаки.
— Да ты их видел, команда Белого. Я до них еще доберусь, вот подлечусь только. Не вмешивайся в мои дела.
В голове щелкнуло: Матвей помнил фамилию Белый.
— Ты его знаешь лично?
— Знаю, что он то ли чеченец, то ли ингуш, оттуда, в общем. Но у него все схвачено, везде приятели, в том числе и в милиции. Вряд ли его станут ловить, выкрутится.
Матвей кивнул.
— Ладно, выздоравливай. Меня пустили на минуту, приеду завтра, привезу чего-нибудь вкусненького.
— Сигареты не забудь, а то мои отобрали.
— А можно?
Илья улыбнулся - через силу, глаза его помутнели, видимо, боль была едва переносимая.
Появилась медсестра, глянула на посетителя.
— Уходите, ему плохо.
Матвей еще некоторое время смотрел на беспомощное тело школьного друга и вышел. Уже в кабине машины почка, давно зревшая в глубинах психики, лопнула, и он наконец вспомнил все дальнейшие встречи с Кристиной, разборки с Белым, с мафиози всех мастей, с Монархом Тьмы - дважды! С деятелями из Союза Девяти Неизвестных, наконец! Он вспомнил также и последний бой с Бабуу-Сэнгэ и «проекцией» Монарха, пытавшихся отговорить его от инициации эйнсофа, гибель всех своих друзей и близких, Кристины и Стаса! Но он все же запустил эйнсоф.., и оказался в своем прошлом!
Матвей почувствовал приступ слабости.
Неужели ему вновь предстоит пройти тот же смертельный Путь воина, отмеченный десятками смертей, гибелью друзей и близких?! Снова встретиться с Монархом, чтобы замкнуть круг?! Или есть иные варианты?..
Матвей задал себе этот вопрос и со страхом прислушался: не прозвучит ли ответ? Но ни его внутренний «космос», ни внешний не ответили. Означает ли это, что если он помнит будущие события, то может их изменить?! Ведь запрета нет? Никто ему никаких запретов не оставил?..
Матвей снова прислушался к себе, но память молчала. Она и так выдала все, что знала. Эйнсоф сработал, хотя и не так, как ожидал Соболев. Он просто переместил человека к началу его эзотерического резонанса, как бы давая понять, что дальше все зависит от него самого: любовь и ненависть, движение и покой, жизнь и смерть. Все еще можно изменить. Все.., еще.., можно…
Изменить!..
Но у меня должен был появиться сын!
– вспомнил Матвей.
Он и появится, ответил внутренний голос, если ты все повторишь, как было. Но сын может родиться и в других вариантах бытия.