Запретная Родина
Шрифт:
– Конлет, – прошептала она, – я тебя желаю!
Он склонился к ее шее, вдохнул тёплый цитрусовый запах загорелого тела и стал целовать прохладную кожу, опускаясь всё ниже. Он слышал, как она тихо постанывает, и чувствовал, что ему не хватает дыхания. Он снял с неё брюки, а затем и остальное, стащил свои джинсы и, сгорая от нетерпения, впился губами в её грудь. Девушка радостно рассмеялась, запустила пальцы в его волосы и обняла его ногами.
– Пожалуйста! – прошептала она. – Пожалуйста, быстрее...
Он усмехнулся, но не стал торопиться. Ожидание было великолепно, и он хотел ещё немного растянуть эти мгновения, подчинить их себе. Он провёл руками по её животу, по внутренней стороне бедёр, по коленям, затем тронул её губы, и она слегка прикусила его палец. Он рассмеялся, прижал её к дивану – и с наслаждением овладел ей.
– Я больше так не буду, – прошептала она, – не буду сомневаться... Ты мне нужен, Конлет!
– И ты мне нужна, Нора…
Он проснулся с улыбкой на губах. Нора завладела его снами и теперь принадлежала ему. Его девушка. Его любовь. Не открывая глаз, он медленно перекатился и понял, что ее рядом нет.
Конлет приподнялся, потирая глаза – вот же она! Сидит в кресле одетая, смотрит в пол. Что-то не так.
– Мы разве торопимся? – с улыбкой спросил он и похлопал по матрасу рядом с собой.
– Я… кхм. Мне пора. Это было хорошо, но неправильно.
Его словно опять пырнули ножом, но не в живот, а в самую мякоть сердца.
– Что?
– Я не должна была тебя провоцировать, вот что!
– Но я давно хотел тебе сказать…
– Не надо. Не говори.
– Нет уж, давай разберемся, Нора! – тихо произнес он. – Ты полагаешь, что мы с тобой просто переспали? Я не согласен, потому что люблю тебя. Что, по-твоему, отличает человека от животного? Звери не занимаются сексом, они, блин, спариваются ради продолжения рода. И, если твоя теория верна, тогда бы не было любовников. Это слово не зря используют, ибо оно применимо только к людям и иным высшим существам. Они – занимаются любовью.
– Твоя правда, – холодно сказала Нора. – Я ей уже давно не занимаюсь. Для меня существует только секс.
Конлет взъерошил волосы, глядя на неё, такую отстраненную и спокойную.
– Ты когда-нибудь любила?
– Да, и мне это не понравилось. Так что хватит болтать о значении слов, Конлет. Вернись к реальности. Все эти ваши земные штучки применимы только к безумцам. «Сердцу не прикажешь», «любовь до гроба», «единственный и не неповторимый», «родная душа». Ага, счас. Поглядела я на земные парочки и больше не хочу.
– И кто же из них тебя больше всего впечатлил? – с трудом сдерживая гнев, спросил парень.
Прежде он бы встал на её сторону, не задумываясь, но теперь ему было обидно за друзей, за их искренность и страсть.
– Ой, да кто угодно! Возьми тех же Алеарда и Фрэйу. Могу тебе точно сказать, что через пару лет они друг другом пресытятся и разбегутся. Хорошо им сейчас, а потом, уж поверь, будет не очень. Любовь гниет медленно, и червяков рождает ого-го каких жирных и жадных!
Конлет треснул кулаком по столу, и девушка подпрыгнула на месте от неожиданности.
– Не смей поливать дерьмом чужие чувства!..
В глазах Норы впервые за все утро появились хоть какие-то эмоции помимо пренебрежительной надменности. Она попятилась к двери.
– Ты ничего не смыслишь в преданности, Нора, – сквозь зубы произнес он. – Ни в своей, ни в чужой. Алеард и Фрэйа свое чувство пронесут сквозь время, будь уверена. Также как Олан и Ката, Дила и Алекс, Марк и Габриэль... А ты думала, это легко? Любовь разная бывает, некоторым приходится за неё бороться. И она не стоит на месте, растет с каждым новым днем, меняется и преображается. Полагаешь, загнивает? Чепуха! Гниет сам человек, и когда этот процесс начинается, любви в сердце нет и в помине.
– Ты не можешь любить меня, – пробормотала девушка. – Ты такой же, как все, Конлет.
– Такой же. У меня есть мозги, сердце и кое-что между ног. Хочешь прямоты? Ты её получишь.
Он вскочил и двинулся на неё, суровый и страшный, словно дикий зверь, не сводящий взгляда с бьющейся на шее вены, в которую ему предстояло вцепиться. Нора, теперь уже явно напуганная, отступила к двери.
– Я испытал удовольствие, такое, которого ещё не испытывал. И я люблю тебя, дура. Хочешь знать, кто ты для меня? Самое лучшее, что было в жизни. Я ненавижу, как ты ведешь себя с другими, но разве пытаюсь изменить тебя? Ты дорога мне, какая есть.
На лице Норы он прочитал сомнение и продолжил:
– Я надеялся, что ты хотя бы что-то ко мне чувствуешь, Нора. Мы начали с дружбы, потом стали лучшими друзьями. Потом я ощутил, как ты тянешься ко мне, и был счастлив ответить тем же притяжением. Оно вылилось в близость, и мне казалось, что мир засиял. Я действительно нуждаюсь в тебе, – как можно мягче и настойчивее сказал он. – Если не хочешь называть это любовью – ладно. Но не отталкивай меня.
– Я не уверена, что хочу рискнуть нашей дружбой ради сближения, Конлет, – сказала она. – Не удержалась, захотела тебя, потому что давно ни с кем не была.
Конлет медленно моргнул, стараясь держать себя в руках. Она говорила это, чтобы оттолкнуть его? Были ли её слова правдой?
– Значит, один раз – и до скорого? – хмуро уточнил он. – Теперь делаем вид, что ничего не случилось?
Нора, подумав, кивнула.
– Я это уже проходил. Не бывает такой дружбы.
– Верно, друзья обычно не спят друг с другом, – сказала Нора, и Конлет поморщился.
– Это безнадежно…
Нора вспыхнула и нехорошо усмехнулась.
– Ну вот, видишь! Ты не смиришься. Давай просто всё забудем, вычеркнем из памяти.
Разве он мог? Вспоминая её, такую нежную и милую, такую податливую, но горячую и страстную… Губы, глаза, её шея и волосы…
– Пожалуйста, Нора, – произнес он. – Я никогда не предам тебя.
– Нет, Конлет. Не предашь. Но и любви никакой не будет. И мы больше никогда не будем спать вместе. Секс с тобой был прекрасен, да… И, тем не менее, мы были близки в первый и последний раз.
– Можно заниматься сексом и никогда не стать ближе, или стать ближе, но так никогда и не заняться любовью, – сказал Конлет.