Запретная Родина
Шрифт:
– Восемнадцать, – ответил Алеард.
– Ясно. И они помогали строить его оболочку?
– Да.
– Ну а когда настал тот самый момент «рождения» Бури, сколько вас было? Все участвовали?
– Нет, только мы с Фрэйей.
– Вот так дела… – и Гур опустился на собственный хвост. – Это рушит все законы Промежутка. Просто в голове не укладывается! – пробормотал он. – Что же, значит, неспроста это фиолетовый Цикл. Не зря Создатели рождаются так редко. Ладно, ладно. Мне нужно над этим подумать. Вы не против, если я прогуляюсь?
– Конечно, нет, – ответил Алеард.
Верк неспешно пошёл в сторону скал. Алеард какое-то время смотрел ему вслед, потом повернулся ко мне.
– Столько всего произошло. Чувствую, долго он бродить будет…
Решено было немного отдохнуть, и ребята завели разговор о дарах. Выучить названия способностей оказалось несложно, хотя носителей некоторых даров я ни разу не встречала за Промежутком.
– Всё-таки не могу понять, как дар приходит к человеку? Выбираешь ли ты его сам, или от тебя ничего не зависит? Эти способности – как ощутить их в себе? – спросил Рэйд.
– Ты ощутишь свой дар, когда придёт время, – ответил Кристиан. – Его нужно просто чувствовать. Не знаю, возможно, ты делаешь выбор задолго до рождения.
– И когда ты впервые понял, что обладаешь даром?
– Я ощущал его ещё на Земле, на своей родной планете. Но только когда впервые переместился, понял его истинную суть. Бури, наш Хранитель, говорил, что дар открывается при первом прохождении через Промежуток.
– Тогда у меня другой вопрос, – сказал Рэйд. – Вот ты говоришь, что давно путешествуешь, и остальные ребята с вашей планеты не один год по мирам скачут. А как насчёт времени? Если оно искажается в реальностях, есть ли какая-то постоянная? Ты стареешь в мирах, как и в своём родном мире? Или что?
– Когда ты бродишь по мирам, ты не стареешь, – ответил Кристиан. – Можешь хоть вечно скитаться, и будешь свеж, юн и прекрасен.
Ребята рассмеялись.
– Но внутри себя ты изменишься ровно на то количество лет, что накатал... то ест набродил по мирам. Ты можешь «стареть» только в своём родном мире. Да и то, старость – понятие относительное. Я бы назвал это скорее «зрелостью». Сколько ты планируешь прожить? – весело спросил штурман.
– Ты говоришь так, будто у нас есть выбор, – отозвался Рэйд.
– Выбор есть всегда. У нас в основном живут в одном теле лет по двести. Потом просто покидают его, – сказал Кристиан.
– Ну вы даёте! – обалдел Крок. – Двести лет?! Да у нас до ста дожить – рекорд. И то столетний человек – дряхлая развалина, одной ногой уже в могиле.
– Это потому что вы верите в смерть, – подал голос Конлет. – Для нас смерть – продолжение жизни. Умирает только тело, душа бессмертна. К тому же тело подчинено разуму и чувствам. Если ты не хочешь умирать, кто ж тебя заставит это сделать раньше времени?
– Ну да, – проворчала Альба, – только если не убьют... Да и болезни там всякие...
– Даже если убьют, – сказал Конлет, – всё равно мысль твоя просто уснёт и душа вернётся. Конечно, если перед смертью не думать о смерти.
– Как же при такой продолжительности жизни вы умещаетесь на своей планете? – спросила Альба.
– А кто сказал, что мы освоили только одну планету? – улыбнулся Кристиан.
Я вспомнила свою знакомую, которая жила на Луне. Лично меня иные планеты Солнечной системы почему-то не привлекали. Я хотела для начала лучше узнать Землю, но так вышло, что отправиться на Луну или Марс не успела. Открылся иной путь к неизведанному, и он оказался предпочтительнее.
– Это для нас ново и необычно, – подал голос Айман. – В нашем мире всё иначе.
– То есть ты застываешь в том возрасте, в котором начал бродить? – уточнил Крок.
– Верно. Но только внешне. Да и то, не могу вам точно сказать, так ли это... – ответил Кристиан задумчиво.
– А помолодеть никак не получится? – усмехнулся Айман.
Мы рассмеялись.
– Не знаю, – ответил Кристиан, – я не пробовал.
– А я думал о цивилизациях, – задумчиво сказал Крок. – Великих цивилизациях. У нас говорили, что они обладали огромной силой и мы, нынешние, – лишь осколок их величия.
– Глупости, – подал голос Конлет. – Дело не в дарах, коими владеет бродяга, а в сущности человеческого создания, построенной на противоположностях. Извергай ты огонь или твори металл, видь будущее или прошлое, какая разница, если у тебя нет чувств, дарованных абсолютно всем с рождения? Да и представь, во что бы превратился мир, где все обладают сильными способностями? Особенно мир, не нашедший баланса. Войны бы не утихали.
– Так может мир и открывал в людях таланты только после того, как те показывали себя достойными? – предположил Крок.
– Или великие цивилизации потому и канули в прошлое, что уничтожили сами себя, – сказал Конлет.
– Это очень интересная тема, – проворчала Нора, – но когда мы вернёмся домой?
– Сейчас там опасно, – сказал Айман. – Арон умеет чертить невидимые границы, и каждый, кто затронет прозрачную нить, будет помечен его чарами. Не хочу рисковать вами.
Я знала, что кому-то всё-таки придётся сходить в Архъялв, найти уцелевших и переправить их сюда. Алеард словно прочитал мои мысли.
– Айман, ребята не могут ждать так долго. Граница может ослабнуть за день или за неделю. Люди Арона схватят многих бродяг за это время… Рэйд едва не погиб, и жертв может быть ещё много. Нам нужно вернуться. Думаю, вместе с Крисом и Ойло, при поддержке Фрэйи мы справимся с нитями.
Я понятия не имела, о чем речь, и насколько опасны эти штуковины, но кивнула.
– Согласен. Идем, – кивнул Кристиан.
– С радостью, – отозвался Ойло. – Я сыт и полон сил.
– И где мы их будем размещать? – спросила Нора. – Сами на земле спим и укрываемся листвой.