Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
Боевик нежно коснулся большим пальцем моих приоткрытых губ, сейчас соленых от слёз. Он знал, как ударить меня побольнее. И кажется, наслаждался своей властью.
– Пожалуйста, перестань, – дрожащим голос попросила я. – Не надо так...
– Исабелла мертва, но всё ещё продолжает портить нам обоим жизнь. Ведь из-за неё ты отталкиваешь меня, да, Рената?
Своим бархатным обволакивающим голосом будто пытался загипнотизировать меня, лишить своей воли. Но я все еще в силах была сопротивляться. Попыталась помотать головой, но Джакомо всё ещё крепко держал меня.
–
– Я был юн и глуп, и слишком... увлечён тобой. Дай мне второй шанс!
– Нет. Нет. Нет! Сколько раз мне повторять это? Я больше не пущу тебя в свою жизнь.
– Я найду способ тебя переубедить.
Джакомо склонился ко мне, собираясь поцеловать, но в этот момент деревянная доска на ступеньке скрипнула.
– Простите, тут кто-то есть?
Рихтер умеет бесшумно появляться, но в этот раз он предпочёл предупредить о своем появлении. Кроне отпустил меня, и я поспешно вытерла слёзы, всё ещё текущие по щекам.
– О, сеньор Кроне! Рената... Ты плачешь?
Вместо меня ответил Джакомо.
– Рената весьма чувствительна, а я, к сожалению, напомнил о нашем с ней общем горе. – В голосе Кроне слышалось раздражение.
– Это так, Рената? – на своем родном языке уточнилповелитель стихий.
Что же ты делаешь, Корбин?! Зачем смотришь так встревоженно, почему не скрываешь свое беспокойство? Называешь по имени, да ещё так... что даже дурак догадается, что ты ко мне неравнодушен. И так сложно не броситься тебе в объятия, и твоими поцелуями смыть невидимые следы от пальцев Джакомо Кроне.
– Да.
Глава 46. Та, которую я люблю
Я ненавижу Джакомо Кроне. Эта ненависть выжжена до черноты в моем сердце, и избавиться от этой ненависти и боли можно только вырвав его. Но еще – я ненавижу и презираю себя. Такой, какой я становлюсь рядом с этим человеком. Безмолвной и смиренной, сомневающейся в правильности своих мыслей и поступков. Никчемной.
И я бы не хотела, чтобы Корбин Рихтер видел меня такой. Видел мои слезы и беспомощность. И врать бы ему не хотела тоже.
Но уже привычно лгала. Со мной все в порядке. Мне не нужна помощь. Я справлюсь сама.
Только Рихтер не развернулся и ушёл. Упрямый повелитель стихий будто не испытывал неловкости, столкнувшись со столь... личной сценой, и уж тем более не собирался оставаться просто зрителей чужой драмы. И сейчас его настойчивость была весьма кстати.
Он уперся руками в бока и с видом капризного самодура произнес, уже на лермийском:
– Ностальгия это, конечно, замечательно. Но у меня уже час раскалывается голова, и ждать я больше не в силах! Так может я могу получить хоть чутка внимания своего целителя?!
Я подавила неуместный смешок, и посмотрела на Кроне.
– Мне пора. Полагаю, о делах мы сможем поговорить позднее.
Боевой маг был вынужден меня отпустить. Лишь только спросил на прощание, не скрывая насмешку:
– Надеюсь, причиной вашей головной боли стал не наш приезд?
Рихтер высокомерно повел плечами.
– Едва ли меня можно таким впечатлить. Я, знаете ли, в Грейдоре не последнее лицо – на хорошем счету у императора, дружен с канцлером. К тому же лучший маг страны. Мне нет причины опасаться за свою жизнь или репутацию, и проверками меня не впечатлить. А вот местная жара убивает. И у меня снова обгорел нос. Рената, ты совсем за мной не следишь!
Если бы я не знала северянина немного дольше, решила бы, что он напыщенный эгоистичный придурок. И судя по презрительно поджатым губам, Кроне купился.
Хотя возможно, лучше бы Кроне действительно им был. Когда мы оказались под высокими прохладными сводами стен дворца, Корбин, по своей привычке, прямолинейно спросил.
– Что этот придурок от тебя хотел? Он тебе досаждал?
Наверняка хоть что-то да краем уха грейдорец услышал, и сделал свои выводы. Но я была не готова к тому, чтобы посвящать кого-то в мои проблемы с Кроне. Корбин хороший человек, добрый и внимательный, но... он не поймёт. И уж точно ничего не исправит. А мне нужно было думать о будущем Лучи. И сохранять хоть видимость хороших отношений с его отцом.
– Нет.
– Что мне тебе нравится, Рената, что ты всегда немногословна... когда врешь. Ну же, поговори со мной. Дай мне шанс понять, что происходит.
– Зачем?
– Потому что мне больно смотреть, как из-за Кроне тухнут твои глаза. Да и Лучик не выглядит счастливым от встречи со своим папочкой.
Ну вот почему у грейдорца такие длинные ноги?! Я почти бегу, но оторваться от северянина не получается. И воздуха в легких перестает хватать. Пришлось остановится. Я оглянулась, и наплевав на чувство собственного достоинства, вскарабкалась на каменную скамейку. Теперь наши глаза были наравне, а превосходство северянина не было таким раздражающим.
– Что, пришло время для поцелуев? – обрадовался маг.
Загребущие руки тут же потянулись к моей талии.
– Постой.
Повелитель стихий тут же замер. Только сейчас я заметила, что несмотря на легкомысленный тон, плечи Корбина были напряжены, а в зеленых глазах застыла тревога. Он волновался обо мне. И я не смогла сказать то, что собиралась. Что нашему роману пришёл конец. Вместо то я заговорила о другом.
– Джакомо... непростой человек. Будет неправдой, если я скажу, что мы с ним ладим. И все же он член моей семьи. Мои родители уважают и прислушиваются к его мнению, а с точки зрения закона он имеет полное право решать судьбу своего сына. И Джакомо доверил Лучиано мне.
– Свалил всю ответственность, хочешь сказать.
– Это было моё решение. И я никогда о нём не жалела. Но игнорировать Джакомо или ссорится я с ним не могу. Давай ты просто позволишь мне всё уладить самой. К тому же это будет полезно для вашего с Фоскарини дела.
– Малышка, я бы с тобой согласился, но... – Рихтер нежно коснулся моего подбородка. – Он оставил на твоем лице синяки. Заставил плакать. Как я могу ему это простить? Ты даже не представляешь, как мне было сложно не переломать ему его мерзкие конечности, которыми он тебя лапал. Совсем не по-родственному, между прочим.