Зарабатывать на хайпе. Чему нас могут научить пираты, хакеры, дилеры и все, о ком не говорят в приличном обществе
Шрифт:
В других случаях мотивации инноваторов-отщепенцев намного проще: они фокусируются на выживании, необходимости поддерживать и защищать семью, друзей, сообщество или собственное благополучие.
Мы разговаривали с одним из бывших сомалийских пиратов – тридцатитрехлетним Абди Хасаном из города Галькайо, расположенного в центральной части страны. Сейчас его место жительства – тюрьма города Харгейса, столицы самопровозглашенного государства Сомалиленд [14] . В этой тюрьме содержатся пираты, осужденные за захваты судов в районе Африканского Рога.
14
Сомалиленд, Somaliland –
Хасан работал в гостинице в Галькайо и как-то раз, возвращаясь вечером с работы домой, решил податься в пираты. Тогда ему было двадцать восемь. «Я был сирота», – рассказывает он на ломаном, но понятном английском. Его родители погибли во время сомалийской гражданской войны, и он, как старший, стал единственным кормильцем семьи, состоявшей, кроме него самого, из шестерых младших братьев и сестер. По его словам, работая в гостинице, он изо дня в день наблюдал, как хорошо зарабатывают пираты: их доходы позволяли покупать дома, автомобили и не отказывать себе в кате. Отчаявшись пытаться обеспечить своей семье достойное существование, Хасан решил вступить в банду пиратов.
Хасан был рядовым пиратом: он высаживался на суда, которые захватывали с целью получения выкупа, и сторожил их. За время своей пиратской жизни, продолжавшейся пять лет, он участвовал в восьми вылазках, две из которых увенчались получением выкупа. Его пленили после безуспешной попытки спастись от военно-морской эскадры Евросоюза в Сомали (известной также как «Операция Аталанта»).
Мы спросили Хасана, что представляла собой жизнь пирата. «Ужас!» – ответил он. Затем уточнил, что ему было тяжело смотреть на людей с захваченных судов, которые не знали, останутся ли в живых, и рыдали, ожидая своей участи. «Чувствуете ли вы свою вину?» – спросили мы. «Да, конечно. Но я голодал», – ответил он. Через переводчика он объяснил, что голод подавлял чувство вины.
Абди Хасан говорил о необходимости обеспечить семью, а другие пираты указывали, что иногда бывает трудно различить грань между желанием собственного обогащения, с одной стороны, и желанием защитить и поддержать свою общину – с другой.
В этих беседах постоянно упоминались два фактора, способствовавшие зарождению сомалийского пиратства: отсутствие регулярной занятости, а также хищническая эксплуатация и уничтожение рыбных ресурсов Сомали иностранцами.
Крах сомалийского государства в 1991 году привел к хаосу, в котором никто не заботился о безопасности, здоровье и благополучии большинства населяющих страну людей. Военно-морской флот и береговая охрана рухнули, что означало полную беззащитность местных рыбаков перед иностранными судами, осуществлявшими незаконный промысел в территориальных водах Сомали. Не имея возможности найти другую работу, некоторые рыбаки стали нападать на иностранные рыболовные суда в Аденском заливе, находящемся на водном пути между Индийским океаном и Средиземным морем.
Это сильная история: обездоленные, безработные, измученные безденежьем, рыбаки просто пытались вернуть себе то, что у них незаконно отобрали. На фоне того, что жажда наживы была и остается основным мотивом, побуждающим сомалийцев к пиратству, такая история оживляет схематическое представление о явлении и предлагает убедительное объяснение обращения людей к незаконной деятельности, а иногда и к кровопролитию.
Мы разговаривали с Джеем Бахадуром, журналистом и писателем, автором книги «Пираты Сомали: их тайный мир изнутри», который провел в Сомали много времени. Он рассказал, что, действительно, в середине 1990-х годов пиратством в Сомали занимались преимущественно бывшие рыбаки, которые нападали на иностранные траулеры, ходившие в непосредственной близости от побережья. По словам Бахадура, на этом раннем этапе главари пиратов искренне верили в то, что на их рыбопромысловые районы посягают. С их точки зрения, они возглавляли освободительное движение и не занимались грабежом, а штрафовали за незаконный промысел. Со временем эти банды стали передавать опыт другим, и вскоре такое явление стало в Сомали повсеместным.
Однако подавляющее большинство последователей первых сомалийских пиратов не имели рыбацкого прошлого. В Сомали рыболовным промыслом занимаются немногие, он не относится к традиционным видам деятельности местного населения, и, как считает Бахадур, многие сомалийцы относятся к этому способу заработка пренебрежительно. Таким образом, все истории об освободительном движении нищающих рыбаков, которые многие пираты толкают журналистам и писателям, – просто способ оправдать свои действия. Как сказал Бахадур: «Это имеет отношение только к горстке обозленных рыбаков в самом начале».
Настоящий всплеск пиратства в Сомали начался в 2008 году. В начале года правительство Пунтленда [15] практически пало. Содержать армию было не на что, и в стране образовался переизбыток вооруженных безработных молодых людей. Чтобы зарабатывать, они стали вступать в пиратские шайки. Береговая охрана Пунтленда одно время даже обучала некоторых пиратов азам десантных операций и навигации. Сочетание этих факторов – фактического безвластия, возможности обогатиться, несущественного риска и географического положения Пунтленда (побережье Аденского залива и Индийского океана) – можно считать катализатором бурного развития сомалийского пиратства.
15
Пунтленд, Puntland – автономный район (квазигосударство) в составе сомалийской федерации. – Прим. пер.
Мохаммед Омар из города Эйл в Пунтленде рассказывал нам о том, что побудило его стать пиратом. Сидя в сомалийской тюремной камере, он говорит: «Мы не хотели никого убивать. Мы – просто бедные рыбаки, которых грабили. Нам надо было защищаться». Однако, когда мы задали вопрос, что ему нравилось в пиратской жизни, он не задумываясь ответил: «Деньги». И добавил, что если не найдет работу по выходе из тюрьмы, то опять займется пиратством.
Пират Абду Саид из портового города Хобио говорил примерно так же: «Я стал пиратом, чтобы защищать побережье Сомали». После короткой паузы он добавил: «И чтобы денег заработать», – явно стараясь, чтобы это было воспринято как дополнение, а не как его главный мотив.
А не синонимы ли слова «отщепенец» и «предприниматель»?
Хотя у отщепенцев и предпринимателей есть нечто общее – и те и другие склонны рисковать и с увлечением и смекалкой стремиться к свободе и независимости, – их не стоит смешивать. Отщепенцы отвергают традиционные ценности, критически настроены по отношению к себе и не защищены социально. Они расширяют привычные рамки. Они бросают вызов системе. Конечно, случается, что предприниматель обнаруживает в себе черты отщепенца, и результат смешения этих типов личности может быть взрывным.
Примерами такого гибридного типа личности могут служить два бизнесмена – Стив Джобс и Ричард Брэнсон. Уверенный в себе, нацеленный на результат и не жалеющий усилий для победы Джобс – квинтэссенция предпринимателя. Ему удалось создать одну из самых успешных компаний мира, которая сделала имиджевые продукты доступными для массового потребителя. И хотя иногда Джобс казался абсолютно неуязвимым, он не боялся показывать свою ранимость (главный пример – его знаменитая речь перед первокурсниками Стэнфордского университета, в которой он рассказывал, как чувствовал себя полным ничтожеством после увольнения из созданной им же компании).