Заре навстречу
Шрифт:
Под стеклянным колпаком, какими накрывают сыр в лавке, — блистающие медью аптекарские весы. Рядом с креслом, на котором сидел Ляликов, расположился долговязый скелет. В шкафу на эмалированных подносах сверкал никелем медицинский инструментарии. В углу на покрашенных белой краской четырех табуретках стояла какаято странная машина.
Тима спросил, показывая рукой на машину:
— А это что такое? Чего она лечит?
Ляликов повел выпуклыми глазами, произнес рассеянно:
— А черт ее знает, купил на
Тима сказал уклончиво:
— Папа ведь тоже жилец.
Павел Ильич задумчиво потянулся рукой к носу, ухватил волос в ноздре, долго крутил и вдруг решительно выдернул. Разглядывая волос на свету, проговорил грустно, со слезой в глазах:
— Я, голубчик, материалист в самом подлинном смысле этого слова. Собрание совпадает с часами приема больных. Выходит, не меньше ста рублей вон из кармана, — и сердито заявил: — Меня социальные способы исцеления не интересуют! Уж я как-нибудь по-старшшому, тихо, скромненько, порошочками, капельками.
— За деньги?
Лицо Лялпкова набрякло. Оттягивая крахлтльный воротничок на короткой, жирной шее, он сказал сипло:
— Мне следовало взять тебя за ухо и выставить за дверь. Уходи вон!
Конечно, каждому человеку становится стыдно, когда его выгоняют, но Тиме было не только стыдно, но и обидно и горько, что он не сумел сагитировать Лялпкова.
И чего он стал важничать перед Лялпковым? Вот Рыжиков — председатель ревкома, а он вовсе не важничал перед инженером Асмоловым. Как-то на днях Рыжиков пришел к ним во двор и сказал:
— А ну, Тимофей, покажи-ка, где тут у вас инженер Асмолов живет.
Тима привел Рыжикова к Асмоловым, и ему было очень приятно видеть, как взволнованно и тревожно встретил Асмолов Рыжикова.
Снимая в передней телячью куртку, Рыжиков говорил весело:
— Хорошо, Тимофей вызвался с вами познакомить, а то так просто явиться, знаете, как-то неловко.
В кабинете Асмолова он с удовольствием оглядел шкафы с книгами. Подойдя к висящим на стенах чертежам, спросил:
— Если не ошибаюсь, проект угольного разреза?
— Так, фантазировал на досуге, — небрежно ответил Асмолов.
— Любопытно, любопытно, — говорил Рыжиков, потом заявил: — А знаете, Юрий Николаевич, это очень увлекательно — открытая добыча угля.
— Вы горняк?
— Нет, так, несколько лет на каторжных рудниках проработал, — и снова произнес почтительно: — Великолепная идея! Снять крышку с угольных пластов — просто замечательно.
Асмолов набил гильзу табаком, предложил Рыжшюву, закурил сам и, выпуская дым, сказал со вздохом:
— Через сто лет, может быть!
— Если бы я был автором подобной
Асмолов смял папиросу в пепельнице, потом сказал глухо:
— За растрату средств акционерной компании на проведение без ее ведома вскрышных работ я был судим как уголовный преступник.
— Сие нам известно.
Асмолов нервно передернул плечами и вдруг сухо спросил:
— Вы, очевидно, посетили меня по какому-нибудь определенному поводу?
— Вы угадали, — с удовольствием согласился Рыжиков. — Дело в том, что паровая мельница вот-вот станет.
Хотим просить вас помочь отремонтировать машину.
— Но паровая машина принадлежит Вытмапам, а я, как вам известно, согласно контракту с Пичугнным, лишоп возможности оказывать техническую консультацию другим компаниям.
— Сейчас, видите ли, мельница стала народной собственностью.
— Допустим, но у меня иные этические взгляды на эти акты и потому…
— Понимаю, — живо согласился Рыжиков, — не настаиваю больше. Но вот, Юрий Николаевич, позвольте обратиться к вам тогда с просьбой: разрешите нам попробовать осуществить ваш проектец на одной из ппчупшскпх угольных разработок.
— Я неоднократно обращался с этим предложением к господину Пичугппу и каждый раз получал отказ.
— А мы без господина Пичугпна обойдемся. Так как же?
— Право, не знаю; соблазнительно, но…
— Ну что ж, как вам угодно, извините за столь внезапное вторжение, тихо сказал Рыжиков.
Уже в передней Асмолов спросил робко:
— Вы это серьезно предлагаете?
Рыжиков пожал плечами.
— Но, очевидно, вы ставите этот вопрос в зависимость от моего согласия консультировать ремонт паровых машин на мельнице?
— Не я, а вы так вопрос поставили, — улыбаясь, сказал Рыжиков. — И, по-моему, правильно. Отремонтировать машины, являющиеся теперь народной собственностью, пли осуществить более эффективный способ добычи угля на рудниках, принадлежащих народу, — это, в сущности, одно и то же в этическом, так сказать, смысле.
— Позвольте мне еще подумать, — попросил Асмолов.
— Юрий Николаевич! Если мельница завтра остановится, город окажется без муки, значит, без хлеба. Впрочем, повторяю, я ни на чем не настаиваю, решайте, как вам будет угодно.
— Странно. Вы могли меня насильно заставить, — задумчиво произнес Асмолов.
— Могли бы, — улыбнулся Рыжиков. — Но, кроме власти силы, есть власть убеждения.
— Мне легче было бы подчиниться приказанию.
— Нет, уж извините! — рассмеялся Рыжиков. — Помочь тут вам я не хочу, и, протягивая Асмолову руку, сказал: — Так лошадку с кучером я оставляю в вашем распоряжении.