"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Это была неправда, потому что Сигне и Белинда были похожи друг на друга, как ночь и день.
— Поэтому я должен поговорить с тобой, — продолжал он елейно. — У меня такое ощущение, словно Сигне опять здесь.
— Вот как? — спросила Белинда недоуменно. Она больше не следила за его словами. Неужели она похожа на Сигне? Красивую, блестящую, умную Сигне? Это было уж слишком.
— Но Сигне была такой умелой, — возразила она.
— Да, конечно, она была такой, — согласился Герберт, — Она была самым прекрасным человеком, какого я когда-либо знал. Это она вышила монограмму на твоей простыне, ты знаешь это?
Глаза Белинды опять наполнились слезами.
— Нет. Это так
Герберт потянулся, чтобы показать, положил руку на спину Белинды и оставил ее там. Она лежала там так бережно, что со стороны Белинды было бы оскорбительно оттолкнуть ее.
Он без умолку болтал о Сигне, а Белинда углубилась в воспоминания. Так прекрасно с его стороны чтить подобным образом свою усопшую жену!
Вдруг она обнаружила, что его рука обвила ее талию. Она была так поглощена беседой о Сигне, что не обратила на это внимания раньше. Невольно она немного отодвинулась.
— Извини меня, — сразу сказал Герберт. — Ты понимаешь, мне показалось, что ты Сигне. А мне так ее не хватает, и как женщины тоже. Я был так одинок и забылся, что здесь сидит не она. Вы так похожи. Похожи своей привлекательностью…
Он убрал руку. Но его другая рука лежала, словно умоляя о понимании, на ее бедре. От него теперь шел острый запах. Пахло потом и чем-то еще, что Белинда не могла определить, но что навело ее на странную мысль о козле. Непостижимо!
Его лицо было совсем рядом с ее, оно было блестящим и оливковым, отчетливо виднелись отросшие волоски бороды. Герберт был из тех, кто должен бриться два раза в день. Как ей показалось, он дышал напряженно и уставился на нее остекленевшими глазами.
У Белинды было нехорошо на душе. Она вообще не знала, что ей следует делать. Мысли о Сигне совсем не помогали, ни в какой степени.
Но Герберт был мужчина с большим опытом в отношениях с женщинами. К счастью, он понял, что на этот раз ему не следует заходить дальше. Он поднялся и поблагодарил за беседу и подумал про себя, что теперь он оставил девушку в состоянии смятения и эротического возбуждения. Теперь она разочарована тем, что он ушел. А ему будет легче с ней в следующий раз, когда его матери не будет дома. А фру Тильды частенько не было дома — она любила посидеть в гостях за чашкой кофе.
После его ухода Белинда почувствовала сильное облегчение. От его прикосновения она не ощущала ничего особенного. И все же инстинктивно она догадывалась о связи между ними и теми чувствами и грезами, которые обычно тревожили ее в одинокие ночи. Она не хотела ни за что на свете испытать такие чувства рядом с Гербертом Абрахамсеном. Потому что тогда она бы действительно предала Сигне, так она думала. И все же она чувствовала себя ужасно неуверенной. Может быть, Сигне там, на небе, досадовала на то, что Белинда отвергла Герберта и его дружеские попытки сближения?
Она упала возле кровати на колени и молила доброго святого Георгия дать ей совет и направить ее на путь истинный. Во всех мыслях Белинды находилось место для забот о Сигне и ее благе.
В последующие дни Белинда трудилась, как маленький мавр, чтобы угодить привередливой фру Тильде, чтобы избегать Герберта и, прежде всего, чтобы окружить маленькую Ловису заботой, в которой она нуждалась. Белинда была расторопной, и всякий непосвященный заметил бы это. На немногочисленную прислугу производило хорошее впечатление то, как эта неуклюжая молодая девушка серьезно подходила к своим обязанностям. Но фру Тильда была недовольна. Она стояла за дверью или шкафом и наблюдала за Белиндой. И если она находила что-то, что невольно было сделано не так, то она сразу стучала по этому предмету. Белинда привыкла пугаться ледяного
Только когда взгляд ее холодных глаз падал на боготворимого сына, он мог теплеть и становиться почти сентиментальным.
Белинде довелось как-то услышать замечание Тильды Герберту, в котором сквозила подозрительность: «Мне кажется, ты проводишь теперь так много времени в детской, Герберт. Не делаешь ли ты ее самоуверенной?» «Кого? Ловису?» «Не будь идиотом! Эта дура Белинда может вообразить, что ты интересуешься ею!» «Ну, разумеется, нет, дорогая мама. Как ты могла это подумать?»
У Белинды не было намерения подслушивать, но ответ Герберта в какой-то степени обрадовал ее. Успокоил. Но он был очень назойлив. Он часто заходил в детскую, когда она ухаживала за ребенком. Тогда он болтал с дочерью, а его пальцы блуждали по лопаткам Белинды и вниз по бедрам. Ей приходилось делать вид, что нужно за чем-то сходить, чтобы уйти из комнаты. Теперь она знала, что он выдумает какой-нибудь предлог, чтобы войти в ее комнату, когда она заканчивала дела, связанные с ребенком. Чтобы поболтать о Ловисе или Сигне. Тогда Белинда стала торопливо уходить из дома, чтобы избежать таких визитов. Она шла в сторону церкви и обратно, пока ей не казалось вероятным, что он должен был отказаться от очередной попытки. Однажды в полумраке она увидела тень верхом на коне. И тогда всплыли удивительные ассоциации о святом Георгии и том памятном вечере, когда она и Сигне увидели видение на гребне холма. Видение, послужившее причиной смерти Сигне… Ах, так печально! Она не должна была об этом думать!
Однажды Белинда убиралась в комнате, которая была в распоряжении Сигне. Она распрямилась и залюбовалась очень красивой встроенной кроватью.
Над кроватью была какая-то надпись, вырезанная между украшениями. Белинда прочла написанное, тыча в него пальцем. С трудом она расшифровала: «Но самое великое из всего — любовь!»
— Ах, как красиво, — прошептала она. — Так красиво!
Любопытно, кто же здесь когда-то жил. Это выглядело очень старинным.
Она нашла небольшую подпись, процарапанную внизу на шкафчике.
— Что здесь написано? — пробормотала она. — «Виллему дочь Калеба из Элистранда»? Кто это был? Затем она прибавила шепотом:
— Кто бы ты ни была, Виллему дочь Калеба, присмотри за мной! Я чувствую себя такой неприкаянной в твоем красивом доме.
Она вздрогнула и резко обернулась. Но комната была совершенно пуста. Однако у нее было такое ощущение, будто кто-то здесь был. Словно она ощутила дружеское дыхание у своей щеки?
Белинда немного постояла неподвижно, словно для того, чтобы почувствовать что-то еще. Но в комнате не было, естественно, никого.
Когда ее пальцы скользили по вырезанным из дерева украшениям, они невольно наткнулись на выдвижной ящичек, который почти был незаметен среди всех этих орнаментов. Она снова обернулась и немного виновато выдвинула ящик. Там лежала книга в красном кожаном переплете. Выглядела она совсем новой. Поколебавшись, Белинда открыла ее. Дневник?
— Это же почерк Сигне, — сказала она удивленно. Записей было немного. По всей видимости, он начинался свадьбой. Да, разве Сигне не получила книжку-дневник в подарок от какой-то тети или кого-то еще?