Зарубежный детектив
Шрифт:
Держа в руке стакан с коктейлем «Текила-коллинс», он по возможности медленно отпивал приятный напиток и одновременно рассматривал лица посетителей, стремясь перехватить чересчур внимательный взгляд в свою сторону. Некоторые типы из этой толпы также с интересом поглядывали на него.
Однако никто из посетителей бара не обратил внимания на то, что Малькольм положил на стол только левую руку. Правую он все время держал под столом, сжимая пистолет, который направлял в сторону каждого, кто приближался к нему.
В 14.40 Малькольм резко поднялся с места и присоединился к большой группе посетителей, покидавших бар. Выйдя на улицу, он быстро отделился от них и пошел в другую сторону. В течение некоторого времени он менял направление движения, переходил с одной стороны узеньких улочек Джорджтауна на другую, затем возвращался обратно,
Инструктор Воробушек оказался маленьким, нервозным, носившим очки ведомственным чиновником. Ему не оставили выбора в том, что касалось его роли в предстоящей операции, хотя он дал понять, что подобные действия не входят в круг его обязанностей и что он решительно возражает против своего участия в ней. Кроме всего прочего, он сильно беспокоился о жене и четверых детях. Главным образом для того, чтобы заставить его замолчать и не нервничать, сотрудники отдела технического обеспечения выдали ему пуленепробиваемый жилет. Воробушек надел эту тяжелую и жаркую броню под рубашку. Плотная материя сковывала движения и раздражала. Воробушек никак не мог вспомнить, кого же звали Кондором или Малькольмом, так как читал лекции десяткам слушателей, проходивших обучение на курсах подготовки молодых сотрудников ЦРУ. Все это было абсолютно безразлично сотрудникам отдела технического обеспечения, но они тем не менее терпеливо выслушивали его.
Уэзерби на ходу проинструктировал направлявшихся к автомашинам прикрытия водителей. Он проверил тупоносый револьвер с толстым, как сарделька, глушителем и кивнул головой мрачному сотруднику отдела обеспечения в знак одобрения. В обычной ситуации Уэзерби должен был бы расписаться в получении оружия, но благодаря авторитету Митчелла соблюдение этой формальности было в данном случае необязательным. Сотрудник помог Уэзерби приладить под мышкой специальную кобуру для револьвера, вручил ему двадцать пять запасных патронов и пожелал удачи. Уэзерби мрачно проворчал что-то в ответ и забрался в голубой «седан».
Три автомашины одна за другой выехали с территории штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. Голубой «седан» Уэзерби шел в центре группы. Как только автомашины, двигаясь по шоссе, ведущему от кольцевой дороги к городу, приблизились к въезду в Вашингтон, у задней машины прикрытия вдруг лопнул баллон. Водитель потерял контроль над управлением, и машина, развернувшись боком, перекрыла движение. Никто не пострадал при этом «инциденте», но движение возобновилось лишь через десять минут. Уэзерби держался за головной машиной прикрытия, которая мчалась, вписываясь в повороты и зигзаги лабиринта улиц Вашингтона. На тихой пустынной улочке юго-западного жилого района машина прикрытия развернулась и двинулась в обратном направлении. Когда она поравнялась с голубым «седаном», водитель показал Уэзерби на пальцах букву «О», мол, «все о’кей, все в порядке», промчался мимо и исчез из виду. Уэзерби продолжал движение в сторону Джорджтауна, постоянно поглядывая в зеркальце заднего обзора, нет ли за ним слежки.
Уэзерби наконец-то понял, в чем он допустил оплошность. Когда он направил группу для ликвидации сотрудников общества, он просто приказал убить всех, находившихся в здании. Однако не уточнил при этом, сколько человек там должно быть. Его люди точно выполнили приказ. Но исполнители не могли знать, что один из сотрудников отсутствовал, так как приказ был нечетким. Почему одного сотрудника не оказалось в здании, Уэзерби было неизвестно, а теперь это и вовсе не интересовало его. Если бы он узнал своевременно, что этого Кондора нет на месте, он решил бы проблему должным образом. Короче, он совершил ошибку — теперь необходимо было ее исправить.
Конечно, существовала вероятность, что Кондор вообще неопасен, что он и не помнит о своем разговоре с Хейдеггером. Однако Уэзерби не мог рисковать. Ведь Хейдеггер задавал вопросы всем сотрудникам, кроме доктора Лаппе. Поэтому нельзя было допустить, чтобы кто-то помнил об этих вопросах. А сейчас лишь один человек знал о них, и именно поэтому он, как и все остальные, должен был умереть, даже если и не подозревал об истинном смысле того, что ему известно.
План Уэзерби был чрезвычайно прост, но вместе с тем и опасен: как только Кондор появится в условленном месте, он, Уэзерби, застрелит его в целях «самообороны». Уэзерби бросил взгляд на дрожавшего от страха Воробушка. Неизбежные издержки... Он не испытывал ни малейшего угрызения совести по поводу неминуемой гибели инструктора. Однако его план содержал и элементы риска: Кондор мог гораздо лучше владеть оружием, нежели предполагалось, а в условленном месте могли оказаться свидетели. Да и руководство ЦРУ может не поверить его версии о случившемся и прибегнуть к «испытанным» методам для выяснения истины. От Кондора, в конце концов, можно было ждать чего угодно. Короче говоря, любой из сотни возможных вариантов мог стать роковым для Уэзерби. Однако Уэзерби знал, что как бы ни был велик риск, он ничтожен по сравнению с тем, что ожидает его в случае неудачи. Своей версией ему, возможно, удастся ввести в заблуждение ЦРУ и другие спецслужбы и выйти сухим из воды. Для этого существуют многочисленные способы, которые он с успехом применял в прошлом, Уэзерби был силен в такого рода делах. Но он знал также, что ему не удастся обмануть человека с впечатляющей внешностью и странным взглядом. Этот человек никогда не терпел неудач, если сам брался за дело. Никогда! Все это Уэзерби прекрасно сознавал, и от одной лишь мысли о возможных последствиях начинал испытывать мучительное удушье. Понимание неотвратимости наказания делало абсурдной всякую мысль о возможности избежать его, как и мысль о невыполнении полученного задания. Уэзерби поэтому было необходимо исправить свою ошибку, и Кондор должен умереть...
...Уэзерби медленно проехал по переулку и сделал разворот. Он остановил машину около мусорных баков, стоявших позади кинотеатров. В переулке, как и предсказывал Митчелл, не было ни души. Уэзерби почти не сомневался в том, что кто-либо рискнет войти в переулок, завидев там незнакомцев, вашингтонцы, как правило, стремятся избегать глухих мест. Он знал также, что Митчелл позаботится о том, чтобы убрать из этого района всех полицейских, форма которых могла бы напугать Кондора. Уэзерби все это вполне устраивало... Он знаком приказал Воробушку выйти из машины. Они стояли, прислонясь к ней, хорошо заметные со всех сторон, всем своим видом показывая, что в переулке, кроме них, никого нет. Затем, подобно настоящему охотнику в засаде, Уэзерби «отключился» и сконцентрировал все свое внимание на предстоящей операции.
Малькольм увидел их гораздо раньше, чем они обнаружили его присутствие в переулке. В течение нескольких минут он внимательно наблюдал за ними с расстояния около шестидесяти шагов. Малькольм с трудом сдерживал желание чихнуть, но, в конце концов, ему удалось справиться с приступом и не выдать себя. Когда он убедился, что вокруг действительно никого больше нет, он вышел из-за телефонного столба, за которым прятался, и медленно двинулся к ним навстречу. Чувство беспокойства и напряжения, владевшее им, исчезало с каждым шагом.
Уэзерби сразу же заметил Малькольма, отошел от машины и застыл в ожидании, готовый к действию. Ему хотелось быть полностью, на сто процентов, уверенным в успехе, однако расстояние в шестьдесят шагов было великовато для прицельного выстрела из револьвера с глушителем. К тому же он хотел находиться в этот решающий момент подальше от Воробушка. «Их надо убирать по очереди, одного за другим», — мелькнуло в голове у Уэзерби.
Малькольму оставалось сделать каких-нибудь двадцать пять шагов до поджидавшей его пары, то есть всего на пять шагов больше до мысленно намеченной Уэзерби дистанции для начала стрельбы, когда он вдруг узнал одного из них. В сознании Малькольма всплыло лицо человека, сидевшего в голубом «седане», который стоял в то дождливое утро неподалеку от здания общества. Тот человек в «седане» и один из стоявших сейчас перед ним — одно и то же лицо! Что-то здесь не так, что-то совершенно не так! Малькольм остановился, затем медленно попятился назад. Почти бессознательно он начал вытаскивать пистолет из-за пояса...
До Уэзерби тоже дошло, что случилось нечто непредвиденное. Его жертва вдруг неожиданно остановилась перед самой ловушкой и, возможно, попытается удрать, а может быть, готовится к активной защите. Непредвиденные действия Малькольма вынудили Уэзерби отказаться от первоначального плана и соответствующим образом среагировать на новую ситуацию. Выхватив револьвер, Уэзерби быстро глянул на Воробушка и отметил, что тот замер на месте от страха и недоумения. Робкий инструктор пока еще не представлял для него никакой опасности.