Заря над Араксом
Шрифт:
Рилл поначалу не понимал такого поведения, пока до него не дошло, что Даша сознательно уходит от реальности, все больше замыкаясь в непонятном, но явно существующем в ее сознании мире грез.
Стоит ли говорить, что для Стаферса это было очень удобно. Со временем он настолько привык к ее замкнутости, что прекратил попытки влезть в душу мнемоника, справедливо опасаясь, что она может очнуться, выйти из состояния моральной комы.
Спустя год у Рилла появились деньги для приобретения современного корабля класса «Нова». Теперь уже не один, а сразу несколько транспортов осуществляли нелегальные рейсы между планетами. Даша поселилась
Она окончательно замкнулась в себе, не допуская на борт «Новы» никого, кроме Стаферса.
Так было вплоть до последнего неудачного рейса на планету Эрес.
С тех пор прошел ровно месяц, на протяжении которого с Дашей произошли серьезные и совершенно не радующие Рилла перемены.
Она очнулась.
Стаферс не мог понять и сотой доли того, что происходило в душе Даши.
Он был бы неприятно удивлен, узнав, что до последнего времени существовал в ее сознании всего лишь как тень. Одна из многих теней, что окружали ее, порождая сумерки души.
Три года назад она согласилась работать на него, считая собственное положение безвыходным. К тому же ей было жизненно необходимо вернуть изъятые кибермодули — без них Лоури не ощущала себя полноценной личностью.
Как оказалось, она совсем не знала людей. Над ней властвовали обстоятельства, с которыми ее разум не умел бороться. Способная управлять сложнейшими киберсистемами, она терялась, попадая в стремнину человеческих взаимоотношений, не знала, чем ответить на подлость, как избежать моральных ударов.
Одиночество. Оно являлось ее спутником на протяжении всей жизни.
Нестерпимо, до гложущей боли, хотелось вернуть прежний покой, снова оказаться средь мира понятных, неспособных на предательство машин.
Стаферс пообещал ей достать кибермодули и не обманул. С большим трудом за немалые деньги Риллу удалось приобрести на черном рынке так называемый «набор кибрайкера».
Даша к тому времени находилась на грани нервного срыва.
Все окружающее казалось ей убогим, враждебным, Даже омерзительным, поэтому, принимая из рук Стаферса плоский футляр, она не стала задавать риторических вопросов — конечно, внутри находились не ее модули, но, по большому счету, какая разница? Для нее было жизненно важно вернуть себе способность к иному восприятию окружающего, вновь ощутить прямой контакт с кибернетической оболочкой, войти в привычную среду обитания, где многие годы взрослел ее разум.
Неважно, что за программы содержали в себе небольшие каплеобразные устройства, главное — они идеально подходили к гнездам имплантов и были оснащены необходимым набором аппаратных средств.
Миг возвращения в киберпространство она пережила как новое рождение.
Все происходило на борту принадлежащего Стаферсу транспортного корабля, и, активировав полученные модули, Даша мгновенно ощутила его.
Мир людей, принесший ей столько горя и потрясений, тут же потускнел, отдалился, ее изголодавшийся рассудок с жадностью впитывал иную реальность — она воспринимала космический корабль как часть себя, полученные кибермодули оказались более совершенными, чем те, к которым она привыкла…
…И вот теперь, спустя три года, окружающее пространство внезапно дало трещину.
Это произошло спустя сутки после возвращения с Эреса.
Накануне она скупо отчиталась перед Стаферсом и вернулась на борт «Новы». Разум был переполнен тревожными ощущениями, хотелось быстрее оказаться дома. Проходя через шлюз космической яхты, которую она давно считала своим единственным убежищем, Даша обратила внимание на небольшой предмет, лежащий на полу шлюзовой камеры.
Подняв его, она поняла, что держит в руках кибстек. Просканировав структуру прибора, она не нашла в его схемах ничего опасного для себя, но личный компьютер, без сомнения принадлежавший Шелесту, возбудил в ней интерес. Она никогда не пользовалась подобными устройствами — зачем мнемонику персональный компьютер? — но знала, что кибстек принято носить на руке как своего рода браслет.
Машинально защелкнув крепления кибстека на левом запястье, она ощутила, как тонкие иголочки контактов вонзились в кожу.
Любопытно.
Система кибстека ничем не проявила себя, тонкий браслет будто затаился, как обвившая запястье холодная змейка.
Даша в тот вечер чувствовала себя слишком усталой, чтобы разбираться с найденным прибором. В ее сознании после ожесточенной мнемонической атаки так же, как и у Рауля, начинали проявлять себя смешанные образы, частично принадлежавшие ему.
Это были совершенно новые, незнакомые, непознанные ощущения, они тревожили и смущали разум.
Нужно отдохнуть. Выспаться.
Проснувшись, она ощутила, что в серой реальности произошли несанкционированные перемены.
Кто-то находился рядом с ней, но Даша не могла определить, что за существо посмело проникнуть в ее замкнутый виртуальный мир.
Оно не определялось простыми критериями. Не живое, но и не механизм. Мгновенное сканирование не обнаружило посторонних на борту «Новы», автоматика корабля докладывала о полной исправности всех систем.
Даша открыла глаза.
Она часто просыпалась в виртуальном пространстве, для нее это было естественным явлением.
Ее окружал мир, созданный силой мысли, отражающий состояние души, субъективное пространство, подвластное ее воле, где она могла воплотить все, что угодно… но серые краски сумеречной абстракции оставались неизменными день за днем, год за годом.
В нескольких шагах от нее, нарушая мрачную гармонию, сидел эреснийский скарм.
Его черная лоснящаяся шерсть, мощные мускулы, обозначающие себя при каждом незначительном движении, внимательный умный взгляд зеленых глаз — все создавало правдоподобный образ, скарм выглядел живым и… неуместным на фоне серых, безликих фигур, которые постоянно возникали вокруг с тем, чтобы медленно растаять в сумерках.
Что-то далекое, относящееся к полузабытым воспоминаниям раннего детства, рванулось из глубин памяти.
Эреснийский скарм был очень похож на огромного ласкового котенка.
Излучаемое им тепло, спокойствие неуловимо меняли мир, придавая привычным серым краскам иной оттенок.
Даша давно не испытывала подобных чувств. Словно в ее душе возник порыв ветра, сдувая многолетние наслоения пепла, под которыми вдруг обнажился тусклый, еще не погасший уголек измученной, спрятавшейся от мира души.