«Защита 240» (с илл.)
Шрифт:
— Выкрикивал — «Включить магнетрон»?
— Да.
— Магнетрон, магнетрон… Неужели немцы пытались применить биоизлучатели? Неужели они пробовали воздействовать на организм человека…
Егоров замолчал. Машина нырнула в туннель, проходивший под каналом, и некоторое время ехала в полумраке. Егоров протер очки и продолжал только тогда, когда автомобиль снова вырвался на солнечный простор.
— Неужели немцы экспериментировали с биоизлучателями? — задумчиво повторил Егоров. — Но почему тогда люди заболевали энцефалитом?
— Вот
— Совершенно верно, инфекционная. Однако возбудитель энцефалита до настоящего времени не найден. Установлено, что он относится к фильтрующимся вирусам. Попытки выделить культуру этого возбудителя пока не увенчались успехом.
— Вот видите, вопрос еще больше осложняется. Значит, природа и происхождение энцефалита изучены пока слабо?
— Да, но диагностика и симптоматика описаны весьма подробно.
— В этом мало утешительного. Так вот, Петр Аниканович, было бы небезынтересно установить, какого типа эксперименты проводились над людьми в Браунвальде. С тех пор, как там злодействовали ученые изверги, прошло порядочно времени. При подходе наших войск они, конечно, все уничтожили. Титов помолчал. — Все ли? А если где-то сохранено основное? Ведь мы даже не знаем, кто жив из тех, кто занимался этими гнусными делами в Браунвальде… Может, кто-то остался и могут, убежден в этом, могут найтись последователи…
Дальнейший путь к клинике проехали молча. Машина медленно продвигалась с потоком автомобилей, подолгу простаивала у перекрестков и, наконец, выбравшись из центра города, понеслась по широкому проспекту, вдоль которого тянулись ряды старых лип.
Клинический корпус находился в глубине институтского парка. Не раз бывавший здесь Титов, выйдя из машины, уверенно направился по аллее к старинному четырехэтажному зданию.
Титов шагал торопливо и, как бы извиняясь за свое нетерпение, сказал Егорову:
— Надо спешить — состояние больного, как мне говорили, безнадежное, а ведь это, пожалуй, последняя возможность. Обследование клиник закончено, и ни в одной из них уже нет больных, о которых можно было бы предположить, что они побывали в Браунвальде.
— Удастся ли что-нибудь узнать? — озабоченно проговорил Егоров.
— Посмотрим.
В клинике ждали Титова и Егорова. Их немедленно провели в кабинет Пылаева.
Навстречу им поднялся невысокого роста, широкоплечий, еще молодой и очень подвижной человек. Он быстро вышел из-за стола и поспешил к Титову, на ходу протягивая руку.
— Здравствуйте, Иван Алексеевич, здравствуйте. Очень хорошо, что вы поторопились приехать.
Титов познакомил Пылаева с Егоровым и спросил, как чувствует себя интересующий их больной.
— Я же говорю, Иван Алексеевич, вы очень хорошо сделали, что поспешили. Больной очень плох. Думаю, что его часы сочтены.
Пылаев вызвал дежурного врача и попросил его приготовить все для посещения больного в
— А тем временем, — Пылаев быстро перебрал лежащие перед ним бумаги, я думаю, вам будет небезынтересно ознакомиться вот с этой историей болезни. Только сегодня я получил письмо от своего коллеги из Верхнегорской психоневрологической больницы. Там содержался больной, по всей вероятности, также побывавший в Браунвальде.
— Вы говорите содержался?
Пылаев кивнул головой.
— Так, значит, он…
— Да, — тихо произнес Пылаев, — больной скончался, — Пылаев посмотрел в карточку истории болезни, — скончался четыре дня тому назад.
— А кто с ним говорил? — живо спросил Титов. — Почему вы думаете, что он был в Браунвальде?
— А вот прочтите.
Титов торопливо просматривал мелко исписанные листы истории болезни, спеша найти то место, которое подтверждало бы догадку Пылаева.
«…Зрение падает, — с трудом различает предметы. На окружающее реагирует слабо, обычно лежит в постели с закрытыми глазами. Тошнота…
28.02. Общее состояние ухудшается с каждым днем. Жалуется на сильную головную боль и головокружение. Сидеть в постели не может из-за расстройства статики.
1.03. Состояние тяжелое, лежит неподвижно в постели… Тонус мышц в конечностях понижен — гипотония…
…В следующие дни у больного наблюдалось беспокойство, плохой сон. Кричит, говорит что-то бессвязное; речь невыразительная, понять не удается…
2.04. Больной беспокоен… Резко выраженное слабоумие…
3.05 …Все время кричит, конфабуляция. Так, например, говорит, что к нему приходил Рихард Тиммель. В действительности посетителей не было…»
— Петр Аниканович, — подскочил Титов со стула, — Петр Аниканович! Читайте: «Приходил Рихард Тиммель».
Егоров склонился над подрагивавшим в пальцах Титова листком истории болезни.
«Приходил Рихард Тиммель», и дальше следовала сухая, точная запись внимательно следившего за больным врача: «в действительности посетителей не было».
Титов и Егоров продолжали вместе читать историю болезни:
«…В дальнейшем истощение нарастало… Общее состояние ухудшалось… Отвечает с трудом, тихим голосом… пульс учащенный, 110-120 ударов в минуту.
11.05. Больной скончался при явлениях нарастающего упадка сердечной деятельности.
Вскрытие. 12.05 (профессор Иванов). Очаговый склероз мягких мозговых оболочек. Атрофия мышц сердца и печени… Энцефалит.
При микроскопическом исследовании…»
Титов передал историю болезни Пылаеву.
— Да, Виктор Васильевич, вы правы. Можно с уверенностью сказать, что и этот больной побывал на «объекте» у Рихарда Тиммеля. И у этого больного был энцефалит. Нет сомнения: заражение энцефалитом проводилось фашистскими экспериментаторами. Но как они это делали, вот что надо узнать. Пожалуй, в этом и состоит загадка Браунвальда. Скажите, какой диагноз поставлен больному из палаты номер десять?