Защита никогда не успокаивается
Шрифт:
— Чушь какая-то, — сказал я ему.
Вернувшись, я, к своему удивлению, обнаружил, что Дэн целиком поглощен делом Пейджа.
— Черт побери, Ли, — сказал он, — я считаю, что этот парень невиновен, но его собираются осудить.
Пейдж служил в Германии, в военной полиции, и был демобилизован незадолго до нападения на подростков. На фотографиях этого времени у него длинные белокурые волосы. Кроме того, было явное несоответствие в росте между Уиллардом и тем преступником, которого первоначально описали его жертвы.
И все же Дэн был убежден, что Пейджа осудят, поскольку Роджер и Жанет будут
— Пейдж хорошо держится, но и ребятишки ему ничуть не уступают, — сказал он мне. — Красивая пара. И умная. Я уверен, они думают, что говорят правду.
Конечно, Пейдж будет давать показания и станет все отрицать. Но у него есть все основания лгать — на карту поставлена его свобода. У Жанет и Роджера причин лгать не было. К тому же присяжные склонны верить опознаниям очевидцев — еще одно слабое место нашей системы. Ошибочное опознание — самая частая причина неправильных приговоров. Каждый раз, когда кого-то осуждают на основании неподтвержденного другими данными опознания очевидца, шансы 50 на 50, что правосудие ошиблось.
В последние годы Верховный суд США несколько ограничил те случаи, когда может быть использовано опознание, и это уже шаг вперед. Опознание — один из самых порочных методов, применяемых нашей правоохранительной системой. Суть его в том, что свидетель должен выбрать одного из нескольких человек одинакового сложения, одинаково одетых и похожих внешне. Но даже из двух похожих людей жертва нападения не всегда может узнать нападавшего. Нередко у напуганного потерпевшего нет ни времени, ни возможности запомнить лицо преступника. Часто нападение происходит в темноте. А уж если в ход идет оружие, жертва вообще редко видит что-нибудь, кроме дула.
Опознание всегда не лучший метод, но оно становится просто преступным, когда полиция идет на разные уловки, например тайком показывает подозреваемого, как в случае с Роджером Сэломеном и Жанет Саливен. Это одновременно и обман суда, и лжесвидетельство; и все же такое случается. Или бывает, что полицейский, который проводит опознание, пытаясь помочь свидетелю, шепотом подсказывает:
— Посмотрите хорошенько вон на того, третьего с краю, у нас есть и другие показания, что это именно он.
Было похоже, что Уиллард Пейдж проиграет потому, что двое искренних юных американцев готовы поклясться, что он жестокий насильник. Алиби? У Пейджа его не было, и это вполне естественно. Многие ли могут с уверенностью сказать, где они были в такой-то день более трех лет назад? И даже при наличии алиби в нем мало толку, если у вас нет безупречного свидетеля. Жена подозреваемого заявляет, что в момент совершения преступления он был с ней дома, смотрел телевизор; средний присяжный решит, что жена, возможно, лжет, пытаясь спасти мужа от тюрьмы. Этот присяжный не помнит и не принимает во внимание, что в тот самый вечер он с женой тоже смотрел дома телевизор. А в Массачусетсе есть еще одна особенность — присяжных предупреждают о необходимости очень тщательно взвешивать показания, касающиеся алиби, поскольку они могут оказаться результатом сговора, взятки или лжесвидетельства. Смысла в этом мало, но таков закон.
— Чтобы добиться каких-то результатов, — сказал я Дэну Блумфилду, — нам нужно раздобыть нечто особенное. Все доказательства, которые вы разыщете, будут казаться весьма подозрительными. Вот если только он был в больнице или еще где-нибудь, где ведутся списки. Я не думаю, что Пейдж может выиграть это дело с помощью алиби. Кстати, как у него с деньгами?
— Заработок у него невелик, семейных проблем хватает, родственники совсем небогаты, хотя я уверен, что они соберут денег ему на защиту. Но я считаю, что нам стоит постараться, даже если придется работать в долг, — этому парню очень понадобится помощь.
— Я с этим согласен, но мне бы не очень хотелось потом обнаружить, что он обвел нас вокруг пальца. — Тут мне в голову пришла одна мысль: — Интересно, как он отнесется к проверке на детекторе лжи? Когда я служил на флоте, там этим довольно много занимались.
— Не знаю, — ответил Дэн, — давай попробуем.
Через день Пейдж пришел ко мне в контору вместе с сестрой и ее мужем. Он вполне соответствовал описанию Дэна — высокий, худой, с длинными вьющимися белокурыми волосами; когда он улыбался, у глаз собирались морщинки. Я спросил, согласен ли он пройти тест на детекторе лжи.
— Конечно, — ответил Пейдж. — Меня с самого начала спрашивали об этом, еще когда первый раз привезли в полицию; я согласился, но они передумали.
— Эти полицейские, — сказал я, — вдвойне мошенники. Они провалили опознание да еще отказались от проверки на полиграфе. По результатам тестов на детекторе лжи полицейские каждый день отпускают подозреваемых. Мы устроим вам проверку на следующей неделе.
Проверка показала, что Пейдж — бурно реагирующий субъект. Кроме того, она показала, что он невиновен. На вопрос, изнасиловал ли он девушку по имени Жанет Саливен, Пейдж не дал никакой реакции.
— У него легко определяется причастность или отсутствие таковой, — сказал Джон Конрад, очень опытный экзаменатор, проводивший тест. — Он не имеет никого отношения к этому делу.
Пейдж с самого начала занял неправильную позицию. Он совершенно ошибочно полагал, что раз он невиновен, его оправдают. А теперь он и вовсе решил, что свободен и может идти домой, а дело будет прекращено. В конце концов, полиция сама предложила ему пройти тест на детекторе лжи; логично предположить, что их удовлетворит результат проверки, которую он только что прошел. Я начал знакомить его с практической юриспруденцией, объяснив, что полиция отличается большой гибкостью в отношении к полиграф-тестам. Если они хотят объявить, что подозреваемый невиновен, то говорят, что он блестяще выдержал проверку. Но если подозреваемый, которого они решили считать виновным, сам пройдет тестирование, они заявляют, что эти результаты нельзя представить в суд.
Когда я предложил адвокату Пейджа показать результаты тестирования окружному прокурору и попросить, чтобы полиграф-тест провела полиция штата, нам ответили, что полиция не проводит тестирование лиц, которые уже арестованы.
В идеале полиция должна быть всегда заинтересована в установлении невиновности человека. Жизнь говорит другое. Этот запрет объясняется, возможно, опасением совершить ошибочный арест или неловкостью ситуации, когда преследованию подвергается человек, признанный невиновным по результатам полицейского полиграф-теста.