Защита от дурака

Задорожный Владислав

Через пару долек времени стали различимы контуры предметов — не больше. Лиловые звезды были рассыпаны по безоблачному небу, но свет от них был скудный.

Шимана торжественно плыла в безмолвии. Куско не вытерпел и стал рассказывать какой-то анекдот. Никто не смеялся, только Ейча тихонько закряхтел, словно ему было неловко сидеть в кресле.

— Сзади… — шепотом сказал Брид. Я быстро повернулся — Куско и Ейча вскрикнули, испугавшись моего резкого движения.

— Что? — выдохнул я, напрягая глаза, замечая лишь какие-то тени сзади.

— Померещилось, — сказал Брид. — Плакучий

сторож!..

Долек десять времени мы ехали в полном молчании. Шимана плавно поворачивала, прочесывая улицу за улицей.

— Свет! — наконец приказал Брид. Я мгновенно включил освещение — меня давно подмывало это сделать. Кучер стал медленно очерчивать круг света вокруг шиманы.

Это еще хуже подействовало на нервы. Кусок улицы выхватывался светом, бегущим дальше, потом погружался тьму, и там до возвращения света могло произойти все, что угодно. Каждый из нас выбрал самый, по его мнению, опасный участок и вглядывался в него, то расслабляясь, то напрягаясь до истерики.

— Не лучше ли остановиться? — сказал Куско. — Тогда можно включить полный круговой.

Брид кивнул. Шимана остановилась, вертушка света остановилась, включилось полное круговое освещение. Мы стояли в центре площади. Однако, что было там, за границей света, опять-таки неизвестно.

— Мальчики, что так невеселы? — со смешком поинтересовался Брид. Он дежурит ночью два-три раза в год, по особой тревоге, ему тяжелее, чем мне. У меня хоть кое-какая привычка.

— А-ааа-э-а! — внезапно раздался резкий крик где-то за границей видимости.

— Что это? Агломерат? Слышали? — подскочил Брид.

— Из шиманы! — приказал я деловито. — Брид, остаетесь, а мы выясним, что происходит.

Я знал, что наша экспедиция будет напрасной. Этот крик случается по ночам. Никто никогда не узнает, что это за крик. По легенде, распространенной среди лиловых, этот крик идет не снаружи, а изнутри. Но каждый раз мы обязаны бежать на него — вдруг это мольба о помощи… или вызывающая угроза Его?..

— Я? Здесь? — вскинулся Брид. — Бажан, группу поведу я, вы остаетесь в шимане.

Я поморщился, но приказ есть приказ. Оставаться одному, пусть и вооруженному до зубов, опираясь на помощь кучера, было не менее страшно, чем бежать в темноте навстречу неведомому врагу.

Я видел, как Брид с ребятами с разбегу погрузились темноту — оранжевый комбинезон Брида был виден чуть дольше остальных.

Чего мы боимся? Кого? Темнота наполнена Им. Но разве он не агломерат? Он из плоти и крови, он не может появиться сразу из нескольких мест, он не может разрушить больше, чем способен разрушить один агломерат, и все же, все же… А что, если Он живет рядом с вершинами теперешних знаний! Тогда он может много, безумно много, непредположимо много… Однако по отношению ко мне он может одно — убить меня (да кто, через галактику, сказал, что цель Дурака — убивать? Это больное воображение!). Так это страх собственной смерти? Но, находясь на службе, я не боюсь перестать быть. Страх страха? Страх страха страха? И так далее?

Я чувствовал, что дольше не выдержу: это странное, дурацкое ожидание должно чем-то разрешиться — пусть ужасным, из ряда вон выходящим…

И я сделал из ряда вон выходящее: стал быстро-быстро колотить пальцами по кнопкам видеофона. Экран не засветился.

— Слушаю, — прозвучал сонный голос Джеба.

— Где вы? — в растерянности спросил я.

— Да в спальне, гвоздь… Свет у меня выключен. Кто это?

— Б-бажан. Простите меня. Мне страшно.

Джеб молчал. Из далекой темноты донесся тяжелый вздох. Сейчас будет… Но, вздохнув, Джеб спросил с привычной любознательностью: «Чего вы боитесь?»

— Всего. Сам не знаю.

— Запомните: «ЭТО ЗДОРОВЫЙ СТРАХ, ПОТОМУ ЧТО ОН ПРИВОДИТ ЗА СОБОЙ РЕШИМОСТЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО ОСВОБОДИТЬСЯ ОТ НЕГО.» Все. Конец цитаты.

Видеофон щелкнул — отключился. Джеб не стал вникать в подробности ситуации. Настоящий начальник — ему наплевать на дело после окончания рабочего дня.

В этот момент случилось то жуткое, что и должно было произойти: большое толстое мелькнуло перед моим лицом, сдавило мне голову и потащило меня вон из шиманы. Я заорал предсмертным криком. ОНО тоже закричало — страшным, неагломератским голосом.

— С кем ты разговаривал? Что ты задумал?

Из густой темноты высерились два лица. Через галактику! Это были Куско и Ейча. А кричал Брид. Они скопом придавили меня, но так, чтобы я мог отвечать.

Отхрипевшись, я выплюнул:

— С ума сошли? Я разговаривал с Джебом! Всего-то.

Брид недоверчиво хмыкнул и набрал номер Джеба. Недоразумение уладилось. Меня отпустили.

— Вы сами виноваты, — сказал Брид. — Мы вернулись, а вы с кем-то болтаете. Мы и решили, что вы что-то сплетаете против нас. Ночью, сами понимаете, все кошки цветными кажутся.

Я отряхнулся и молча возвратился в шиману. Настроение у всех было хуже прежнего. Зато страх улетучился — напряжение разрядилось в нелепой схватке — остались раздражение и усталость после шероховато прошедшего начала ночи.

* * *

Светало. Мы через силу таращили глаза. Бриду было особенно обидно — напрасно оттрубил целую ночь, особо опасного так и не поймали. «Не выпить ли нам? — сказал Брид. — я всегда по утрам испытываю странное чувство тревоги и неудовлетворенности после патруля, еще с тех пор, как сам был лиловым.»

Он вынул из кармана грязно-серую капсулу. Мне не хотелось дурманиться, но надо было составить компанию. Я вытащил свою капсулу. Он щелкнул своей капсулой по моей.

— Откуда у вас такое чувство по утрам? — с жадным любопытством спросил я.

— Откуда?.. Какой же у вас хищный взгляд, Бажан… Откуда это чувство?.. Давайте еще по одной.

На этот раз он сунул в рот сразу три таблетки.

— А вы вспомните, откуда у вас… у тебя, Бажан, такое муторное чувство, когда ты по утрам возвращаешься от Мены? Фашке наврал, провел ночь у потаскушки… И только потому, что Мена духовно соответствует тебе, она лояльна, она… хм, небольшого ума… но главное, у нее папашка — величина, Дион — первостатейный художник… По утрам так хорошо… так красиво… тихо. И не хочется вспоминать, верить, что где-то есть Дурак. А если Он и есть, то спит себе где-нибудь, свернувшись в комочек под теплым одеялом…