Защитник для цветочка

Риччи Джас

– Ты воруешь мои реплики, - хмыкаю, и пытаюсь споймать и остановить ее действия.

Я должен ей подобное говорить, а не она мне.

Она тем временем словно не собирается терять ни минуты, взбирается ко мне на кровать и садится на меня сверху.

– Лиля, пожалуйста, - мои попытки остановить ее она игнорирует и склоняется к моим губам, затыкая мне рот поцелуем.

Черт.

Убила. Целую в ответ, потому что сопротивляться ее губам у меня сил нет. Намеренно затягивает поцелуй, и проезжает бедрами по моему паху, пробуждая пожар

в трусах. Одним невинным движением. Она даже не представляет, как усложняет все для меня. И как больно отрываться, когда каждый инстинкт в теле кричит, что вот сейчас можно избавиться от наваждения.

??????????????????????????

Но я довольно серьезно настроен.

– Сладкая, - отрываюсь от ее губ и говорю твердо, - замри на секунду. Не сегодня. Не надо. Я не думаю, что это хорошая идея.

– А когда, Кость? Чего ты хочешь подождать? Пока мне опять очередь с конца занимать придется?!

Фыркает и слезает с меня. Думал сбежит, но нет. Упала рядом со мной на кровать и сверлит сердитым взглядом потолок.

– Я не в форме. Ограничен в большинстве движений. Поверь мне, это будет не тот опыт, который тебе захочется потом повторять. А я хочу, чтобы все было идеально для тебя.

– Вчера тебе это не помешало.

Если бы она умела убивать взглядом, я бы умер. В ее красивых голубых глазах лед. А я хмурю брови, не понимая.

– В смысле не помешало?

– В коромысле. Не помешало заниматься сексом с ней.

Я привстал на кровати. Нахмурился еще сильнее.

– Я не занимался сексом с ней.

Лиля тоже присаживается на кровати.

– Но я слышала!

– Ты слышала, как я занимался сексом?

Которым не занимался? Занимательно.

– Я слышала, как она стонала.

Гм. Она - возможно. Но не я. В отличие от пожара в штанах сейчас, вчера там ничего не поднималось. Любино разочарование нужно было видеть. Надеюсь, после этого я окончательно перестану интересовать её как объект вожделения. О том, что будет, если она захочет об этом болтать, даже думать не собираюсь, мне не интересно. Пусть болтает. Пусть что хочет делает. Ошибкой было пустить ее в свою комнату и пытаться заставить себя поверить, что я могу желать кого-то, кроме моего проклятия, которое сверлит меня холодными глазищами прямо сейчас.

– Что еще ты слышала?
– задаю вопрос в лоб.

Закатывает глаза и не отвечает сразу.

– Лиль?
– зову. Касаюсь пальцами ее подбородка, возвращая ее взгляд на свое лицо.

– Ничего, - фыркает недовольно, - я зажала руками уши и не разжимала, пока не отрубилась.

– Зря, - качаю головой, рассматривая ее расстроенное, и такое любимое мной лицо.
– Ведь иначе ты бы услышала, что ничего не было. Я такой себе герой-любовник, Цветочек.

– Но когда ты пришел, ты сказал, что не станешь оскорблять меня ложью и я видела, что видела.

– Я целовал ее, хотя не должен был. Я думал, что смогу в методику, когда клин клином вышибают, но увы.

Тело

предало меня, спасая от ужасной ошибки. И ей стоит об этом знать.

– Мое тело так, - я аккуратно взял ее ладонь и несильно прижал к своему паху, где по-прежнему все было на готове, - реагирует только на тебя.

Лиля покраснела в момент. Но ладонь не отняла. Погладила джинсовую ткань и бугор и посмотрела мне в глаза.

– Хорошо, - согласилась негромко.
– Не сегодня.

Я улыбнулся довольно. Согласилась со мной. Это льстит.

– Но там все только мое, ты понял?
– тут же добавила, хищно блеснув взглядом.

– Да, мэм, - ухмыльнулся теперь уже самодовольно. Не думал, что это возможно, но с каждой секундой я влюбляюсь в эту воинственную маленькую леди все больше и больше.

20 глава

Матвей

Я думал, что бесславное время, когда приходилось проникать в квартиры очаровательных молодых беспечных красоток давно прошло, но вот он я. Сижу в темноте чужой кухни. И жду свою жертву.

Уже за полночь. Четыре дня в этом чертовом городе, когда единственное место, в которое мне хотелось вернуться, это наш с женой загородный дом, стали пыткой. Маргарита справляется без меня, знаю, верю в нее. Она прекрасная мать и знает наших детей лучше, чем они сами знают себя. Она поняла выходку Лили, которую ни я, ни Марк не способны понять. И хоть у меня кровью обливается сердце из-за того, что пришлось ограничить свободу дочки, но я считаю, что это необходимость. Маргарита со мной не согласилась. Но хорошо, что когда дело касается безопасности, ключевое слово остается за мной, и женушка мне не перечит. Помнит, чем это чревато.

Мою мысль прерывает звук ключа, поворачивающегося в замке. Прилетела птичка. Это славно. Сажусь ровнее на стуле и смотрю в сторону двери. В прихожей загорается свет и девчонка нервно бросает сумку на банкетку. Вид у нее не такой как обычно, масок нет. Передо мной уставшая, запутавшаяся душа.

– Что ты здесь делаешь?
– прилетает вдруг раздраженное, и я удивленно приподнимаю брови.

Расторопнее и глазастее, чем моя Маргарита. Правда, обращение слегка удивило. Я, конечно, не против перейти на ты, ведь когда молодежь выкает чувствуешь себя стариком, но как по мне эта инициатива должна исходить от меня.

– Марк, язык проглотил? Какого черта ты здесь? Я тебя сюда не приглашала.

– Польщен, что меня приняли за сына, Катерина, но я не он.

Поднимаюсь и выхожу, дав свету упасть на лицо. Вижу, как меняются эмоции на ее лице. Недоумение, изумление, легкий шок.

– Вы?

– Я. И, опережая твой следующий вопрос - я здесь, чтобы помочь тебе.

– Проходите, - кивает на кухню и идет следом за мной.

Я окидываю взглядом пространство и перевожу взгляд на девушку, которая ставит чайник.