Защитник для цветочка

Риччи Джас

– Я больше не могу, - вырвалось случайно. Этот жар снова брал контроль надо мной и я понимала, что вот-вот взорвусь.

– Кончай, - куснул меня игриво в шею Костя, толкнувшись глубже, более резко, и я послушно исполнила приказ.

Прикрыла глаза. Почувствовала, как он взорвался во мне. Как обмяк, обнял крепко-крепко. Приятная тяжесть его тела нисколько не тяготила. Напротив, мне казалось я готова провести так вечность. С ним. Под ним.

Некоторое время молчим, потом он ловит мои губы в плен своих. Целуемся.

Не знаю, как долго. Я готова делать это всю ночь.

На долю секунды я взмылась куда-то в воздух. Оказалась на Косте, а не под ним. Он прижал мою голову к своей груди, и я притихла, слушая, как колотится его сердце. Улыбнулась. Мое стучит так же быстро в унисон.

Его ладонь тем временем гладила мою спину, зарывалась в волосы. Я приподняла лицо и посмотрела влюбленным взглядом на его лицо. Он улыбнулся в ответ.

– У тебя самая красивая улыбка, - сказала, поймав пальцем уголок его рта.

– Нет. У тебя, - тут же оспорил мою фразу.

Я покачала головой. И придумала ничью.

– У наших детей будет самая красивая улыбка.

– Однозначно, - кивнул, помолчав немного. А затем уточнил, - хочешь детей уже?

Я рассмеялась и соскользнула с его рук.

– О нет, - покачала головой.
– Не в ближайшую пятилетку, нет. У меня слишком много пошлых планов на тебя.

– И это говорит мой невинный цветочек, - шутливо закатил глаза и присел на кровати рядом.
– Рад слышать. Я точно хочу стать отцом твоих детей. Но попозже. И честно говоря, не представляю, о чем Марк и Катя думали.

??????????????????????????

– Думали? Марк и Катя? Я поражена, что разделяя с ним квартиру, ты их не слышал. То, что слышала в то утро я, и “думали” - в разных плоскостях находится.

– Я предпочитаю делать вид, что ничего не слышал, - хмыкнул Костя, поднявшись и протянув мне руку.
– Могу я пригласить вас в душ, миледи?

– С вами хоть на край света, милорд, - улыбнулась, протянув ему руку.

Правда. Хоть в клетку ко льву. С ним я даже там чувствовала бы себя в безопасности. Пьянящее чувство. То, чего папа всегда хотел для всех нас. Чувство безопасности, которое он дарит маме, позволяет крыльям вырастать за плечами. У меня эти крылья с детства. Благодаря папе, и благодаря Котику, который всегда был рядом со мной.

Мы нескоро уснули. Разговаривали и целовались почти до утра. Я пыталась соблазнить его, но он уперся, твердо заявив, что не собирается рисковать причинить мне боль, поэтому нужна передышка. Я обиженно фыркнула, что больно мне от его отказа, но обида была больше напускной, чтоб ему стало совестно и хоть целовал, как следует. И тут он не подкачал. Утром у меня пекли губы, и это первое, что я почувствовала, когда проснулась. Вторым было упирающийся мне в бедро член.

– Проснулась, спящая красавица, - улыбнулся Костя, который уже не спал и, кажется, смотрел на спящую меня

все это время.

Его рука скользнула с моего живота к груди, большой палец проехался по соску, который тут же напрягся в ответ на прикосновение.

– Будешь кофе?
– спросил будничным тоном и как будто собирался подняться с постели.

– Нееет, - тут же запротестовала, хватая его и чуть не свалив на себя.
– Тебя буду. И даже не спорь!

Потянулась к нему с поцелуем и твердым намерением не выпускать его из кровати, пока он вновь не сделает нам хорошо.

29 глава

Марк

Я проснулся ни свет ни заря. Катя лежала рядом и сладко спала. Какое-то время я просто рассматривал ее спящую. Вчерашнее еще не переварилось внутри. Все еще горит и полыхает. Но я душу в себе эмоции, ради нее. Чтоб больше не срываться. Чтоб видеть ее, слушать и слышать. Чтоб дать ей то, что изначально должен был давать ей я - чувство безопасности и защищенности. Я не справился, и это убивало.

Аккуратно поднимаюсь с кровати, беру вещи и выхожу из комнаты. Нужно попить, сушит так, что за ночь я выпил и свой стакан воды, и рядом стоящий Катин.

Тихо спускаюсь и стараюсь не шуметь. Но с удивлением обнаруживаю, что я в кухне не один. Там сидит отец, задумчиво смотрит в окно, и пьет. Но не воду.

Он даже не слышал, как я вошел, настолько в себе.

– Коньяк в пять утра? Ты не боишься гнева мамы?

Отец поворачивает голову в мою сторону и усмехается.

– Твоя мама моя королева, но пожалуйста, никогда не думай, что я ее боюсь или что это она чем-то командует в наших отношениях, сын.

– Ну, гнев справедливый. Кто пьет в такую рань?

– Я ошибусь, если предположу, что не забота о моем здоровье, а банальная зависть говорит в тебе сейчас? Плесни и себе, если хочешь. Я пойму и осуждать не стану.

Подловил. Но я не стану. Есть более важные вещи, которые нужно обсудить раз уж он здесь, а наши женщины мирно спят.

– Ты сказал, что Катя все тебе рассказала.

Отец кивает и делает глоток, вновь уставившись в окно перед собой.

– Скажи мне, кто это сделал с ней.

– Не скажу, - отвечает моментально и твердо.

– Я все равно узнаю, - моментально выхожу из себя.

Папа поворачивает голову ко мне и сверлит суровым взглядом.

– И что сделаешь?

– А что бы ты сделал на моем месте? Поступи так кто-нибудь с мамой? А, пап?

Я вижу, как дернулась его скула. Как глаза похолодели, взгляд стал жестоким. А затем стакан с коньяком вдруг лопнул в его руке.

Стекло полетело на его спортивные штаны, не создав много шума, остатки коньяка залили их, оставив пятно.

– Не отвечай, - усмехнулся я.