Застенчивые кроны
Шрифт:
– Я ничего не обещаю.
– Дай мне адрес своей электронной почты. Я вышлю тебе сценарий.
Даше не хотелось давать свои контакты. Она бы вообще многое отдала, чтобы отмотать время назад, и не допустить их с Германом встречи. Чтобы не думать о его предложении. Но, как бы Дашка не отгоняла эти мысли – они возвращались вновь. Тревожили и без того беспокойную душу, взрывали мозг противоречащими друг другу желаниями. Первое и наиболее правильное, на ее взгляд – отказаться. Окончательно и бесповоротно. Забыть, оставить в прошлом. Болезненном и искореженном, как и ее душа. А второе, диаметрально противоположное – дать себе шанс. Попробовать раскрыть свой потенциал, который, как уверяли критики, у нее был. Испытать себя, заняться тем, о чем всегда мечтала. Блистать
– Ладно. Только я понятия не имею, когда его прочитаю. Я очень занята.
– А у нас не очень много времени до начала съёмочного процесса.
– Сочувствую. Но меня это мало тревожит.
– Уж не думаешь ли ты, что я стану тебя умолять?
Лицо мужчины оставалось бесстрастным, и только несколько дерганые движения рук, когда он доставал сигарету из пачки, выдавали его нервозность. Даша хмыкнула про себя. А Герман знал себе цену! Впрочем, ничего удивительного в этом не было. В случае отказа Даши, на ее роль выстроилась бы очередь из гораздо более достойных и известных актрис.
– Нет. Я так не думаю. Но я также прекрасно понимаю, что если бы ты не хотел видеть в этой роли именно меня, то поручил бы встречу со мной в лучшем случае ассистенту, а в худшем – мне бы просто позвонили.
Герман криво улыбнулся, затянулся сигаретой, выпустил дым, запрокинув голову к серому мрачному небу.
– У нас уже все готово. Сценарий, бюджет, раскадровка, локация… Утвержден состав актеров, согласованы их графики. На месте работают операторы…
– Я поняла. Медлить мне нежелательно.
– Да. – Герман сделал последнюю затяжку и отбросил окурок в рядом стоящую урну.
– Хорошо. Я постараюсь прочитать сценарий сегодня. Но вряд ли это повлияет на мой ответ.
– Почему?
– Я уже объясняла. Слишком много плохого у меня связано со съемками в этом фильме.
– Я понимаю.
– Нет, вряд ли, – криво улыбнулась Даша. Ну откуда ему, ей Богу, было знать, через что ей пришлось пройти? Разве он имел представление, как это – бороться с наркозависимостью или, например, с желанием умереть, когда наркотический туман развеялся, а на смену ему пришло осознание собственного падения?
– И все же почитай сценарий.
Даша пожала плечами, извлекла из кармана передника крохотный блокнот, вырвала из него лист и нацарапала свой электронный адрес. Протянула мужчине.
– А почему ты так долго тянул со своим предложением? Разве актрису на главную роль не утверждают одной из первых?
К чести Германа, он ответил правду:
– Я до последнего не хотел с тобой связываться.
Дашка резко выдохнула. Ну, что ж, правда – на то и правда, чтобы нравиться не всем.
Глава 4
Герман воспользовался советом Даши, и все-таки пошёл в ресторан. Завтрак был стандартным, как и во многих других гостиницах хорошего класса. Большой выбор свежей выпечки, каши, йогурты, сыры, колбасы. Свежие овощи и зелень. Фрукты. Под огромной вытяжкой повар жарил яичницу, а рядом – толстые блины. Чуть поодаль в глубоких пиалах стояли несколько видов джема и тягучий густой мёд. Герман остановил свой выбор на блинах с мёдом. Положил себе пару штук, уселся не в центральном зале, а чуть поодаль – под большим уличным навесом. Тут же к нему подошёл официант.
– Кофе?
– Да, пожалуйста.
Оперативно его обслужив, парень двинулся дальше, и Герман, наконец, смог вернуться к своим размышлениям. Даша была права. То, что он не связался с ней раньше – было ошибкой. Но и он не соврал, когда сказал, что до последнего колебался, не утверждая до конца актёрский состав. В этом у него был карт-бланш от продюсеров. Они находились в полном восторге от того, что Герман в принципе согласился снимать, и руки ему не выкручивали. Редкая удача. Обычно те, напротив, совали свой нос, куда не следует, а уж попытками навязать режиссеру актрису из числа своих любовниц, так и вовсе никого было не удивить. Но не в этот раз. Так почему же он так долго колебался? Почему проводил бесконечные кастинги на женскую роль, хотя прекрасно понимал всю бесперспективность этого занятия? У героини уже было лицо. И это лицо принадлежало Даше Ивановой. Никому не известной девушке с гор. Тогда, тринадцать лет назад, когда он только планировал снимать «Потерянных», все тоже уперлось в актрису. Точнее, в ее отсутствие. У Германа глаза наливались кровью от бесконечных проб всем известных и неизвестных юных дарований. Но он не видел в них той – единственно правильной, созданной для этой роли. Пока однажды, совершенно случайно, судьба не занесла его в горы. Он увидел Дашу в аэропорту. Точнее, поначалу его взгляд привлекла совсем другая личность – Любовь Бауман. О её исчезновении из мира кино ходило много сплетен. Фестиваль, который Люба возглавляла когда-то, существовал и доныне, только заправляли там совсем другие люди. А вот что случилось с ней самой, мало кто знал наверняка. Тем занятнее было повстречать эту даму в захудалом аэропорту не самого большого областного центра. Она была не одна. Рядом с ней сидел мужчина, неподалеку уверенно перебирал ножками крепенький малыш, а с другого боку… Девушка! Герман застыл. Залип на ней взглядом. Это была она! Та, кого он так долго искал. Он не помнил, как подошёл, как что-то объяснял, экспрессивно размахивая руками… Как он уговорил Дашу прийти на пробы, он и сам не понял. Но девушка пришла. И Герман пропал, потерялся в ней. Не было декораций, не было ничего. Хорошо поставленный свет, деревянный стул, и Даша Иванова, восседающая на нем в джинсах и простой черной водолазке. Она просто читала текст, время от времени бросая в камеру короткие нечитабельные взгляды, а он едва не подпрыгивал от нетерпения! Он нашел… Он нашел свою Музу! Какой типаж! Какие глаза! Широко поставленные, красивые, подходящие… Как она смотрела! Какой пластикой обладала! Его даже не смущало полнейшее отсутствие какого бы то ни было опыта. Он был уверен, что они справятся. До начала съемок оставалось каких-то три месяца…
Герман так и не притронулся к завтраку, погрузившись в воспоминания. Ровно через неделю после Дашиных проб в автокатастрофе погибли его маленький сын и жена, и те пробы остались его последним радостным воспоминанием… Мужчина одним глотком допил кофе, взглянул на часы и достал из кармана телефон. Он обещал Даше переслать сценарий. Телефон зазвонил. Лада… С невестой разговаривать не хотелось. Он не знал, почему, у них были прекрасные отношения, но вот сегодня совершенно не было желания ни слышать ее, ни видеть. Слишком многое всколыхнулось в душе…
– Алло.
– Доброе утро, дорогой. Как ты, почему не звонишь?
– Извини, я сейчас очень загружен.
– Ты договорился с Дашей? Она еще не сторчалась?
Лада была в курсе цели его поездки. У них не было тайн друг от друга, к тому же она была дочерью его генерального продюсера, а тем полагалось знать все. Почему-то обсуждать Дашку за глаза совершенно не хотелось. Даже с умницей-Ладкой.
– Нет, она уже давно ничего не употребляет. Ведет скромную жизнь, и, по-видимому, счастлива.
– Позволю себе предположить, что она стала еще более счастливой, когда ты предложил ей роль, – рассмеялась женщина.
– Не угадала. Мне приходится ее уговаривать. Она категорически не хочет больше сниматься.
– Ты шутишь? Какая актриса в здравом уме откажется от такой роли?
– Актриса, может, и не откажется, но Даша ведь и не актриса вовсе. Так…
– Нет, уж, милый. Если ты ради нее преодолел столько километров, то она не просто актриса. Она особенная… В противном случае, ты бы и пальцем не пошевелил.