Затаившийся Оракул

Риордан Рик

чувствовать себя бог. Я понятия не имел, почему моя сила вернулась, но счел данный момент

неподходящим для вопросов. Я раскрутил Винса и бросил его в небо с такой силой, что он

проделал отверстие в форме германца в куполе из ветвей и скрылся из виду.

Приз Имперской Гвардии за ненужную храбрость. Несмотря на то, что я продемонстрировал

свою силу, Гэри атаковал меня. Одной рукой я остановил его копье, другой пробил щит и ударил

прямо в грудь с такой

силой, которой можно было свалить носорога.

Он рухнул на землю.

Я повернулся к Нерону. Я уже чувствовал, что мои силы убывают. Мои мышцы начали

возвращаться к их жалкому, смертному, дряблому состоянию. Я просто надеялся, что у меня

будет достаточно времени, чтобы оторвать Нерону голову и засунуть ему в рот его пурпурный

костюм.

Император зарычал:

— Ты дурак, Аполлон. Ты всегда сосредотачиваешься не на том, на чем нужно, – он взглянул на

ролексы. – Моя бригада по сносу прибудет сюда в любую минуту. После того, как Лагерь

Полукровок будет разрушен, я сделаю это место своей новой лужайкой перед домом! В это

время ты будешь здесь... тушить пожары.

Из кармана своего жилета он вынул серебряную зажигалку. Для Нерона типично всегда иметь

под рукой несколько источников огня. Я посмотрел на сверкающие капли, оказавшиеся на

земле… ну конечно, Греческий огонь.

— Не надо, – сказал я.

Нерон усмехнулся:

— До свидания, Аполлон. Осталось всего одиннадцать Олимпийцев.

Он бросил зажигалку.

Мне не удалось испытать удовольствия, отрывая голову Нерону.

Мог ли я остановить его? Возможно. Но пламя ревело между нами, сжигая траву и кости, корни

деревьев и саму землю. Пламя было слишком сильным, чтобы затухнуть, если Греческий огонь

вообще может потухнуть, и оно рвалось к шести связанным заложникам.

Я позволил Нерону уйти. Кое-как он схватил Гэри за ногу и потащил ничего не соображающего

германца к гнезду муравьев. В это время я бежал к столбам. Ближе всех был Остин. Я обхватил

руками основание и потянул на себя, полностью игнорируя рекомендованные методы

поднимания тяжелых вещей. Мои мышцы напряглись, глаза слезились от усилий. Мне удалось

поднять столб достаточно высоко, чтобы опрокинуть его назад. Остин дернулся и застонал.

Я потащил его кокон на другую сторону поляны, как можно дальше от огня. Я бы перенес его в

Рощу Додоны, но у меня было чувство, что я не сильно помогу ему, поместив его в тупик,

полный безумных голосов, напротив надвигающегося пламени.

Я побежал обратно к столбам и повторил процесс: освободил Кайлу, потом бога гейзеров Поли,

затем остальных. К тому времени, когда

я вытаскивал Миранду Гардинер в безопасное место,

пожар бушевал всего лишь в нескольких сантиметрах от входа в рощу.

Моя божественная сила исчезла. Мэг и Персика нигде не было видно. Я выиграл несколько

минут для заложников, но огонь в конечном итоге уничтожил бы всех нас. Я упал на колени и

зарыдал.

— Помогите, – я смотрел на темные переплетенные деревья, предсказывающие беду.

Я не ждал какой-либо помощи. Прежде я даже никогда не просил о помощи. Я был Аполлоном.

Смертные взывали ко мне! (Да, иногда я приказывал полубогам побыть у меня на побегушках,

например, начать войны или утащить магические предметы из логова монстров, но это не

считается.)

— Я не могу сделать это в одиночку.

Я представил себе лицо Дафны, появившееся сначала на стволе одного дерева, а затем другого.

Вскоре лес сгорит. Я не мог спасти его, так же, как не мог спасти Мэг, потерянных полубогов

или себя.

– Мне очень жаль. Пожалуйста... прости меня.

От дыма у меня закружилась голова, появились галлюцинации. Мерцающие призраки дриад

вышли из своих деревьев – легион Дафн в тонких зеленых платьях. Выражения их лиц были

печальны, как если бы они знали, что шли на смерть, но они окружили огонь. Они подняли руки,

и земля начала извергаться из-под их ног. Потоки грязи сбивали пламя.

Дриады поглощали тепло огня своими телами. Их кожа обугливалась и чернела. Их лица

затвердевали и трескались.

Как только последние языки пламени угасли, дриады рассыпались в пепел. Я хотел рассыпаться

с ними. Я хотел плакать, но из-за огня вся влага испарилась из моих слезных протоков. Я не

просил так много жертв. Я не ожидал этого! Я чувствовал себя опустошенным, виноватым, мне

было стыдно.

Потом я вспомнил, сколько раз я сам просил жертв, сколько героев я послал насмерть. Были ли

они менее благородными и храбрыми, чем эти дриады? И все же я не чувствовал никакого

раскаяния, когда отправлял их на смерть. Я использовал их и выбрасывал, опустошал их жизни,

чтобы возвыситься самому. Я был таким же монстром, как и Нерон.

Ветер обдувал поляну – несвоевременно теплый порыв, закруживший пепел и понесший его

через крону леса в небеса. Только после того, как ветер успокоился, я понял, что это мог быть

Западный ветер, мой старый соперник, пытающийся меня утешить. Он взял эти останки и понес

их к следующей невероятно красивой реинкарнации. После всех этих столетий Зефир принял