Затерянные в истории
Шрифт:
К тому же вождь Кыр так распорядился.
Словом, их не только приняли, но приняли как своих и признали заслуги. Невзирая на прежние обычаи.
Между тем, — что не сразу, но отметила Алина — садились тут люди не абы как, а по довольно строгой принадлежности. Мужчины — по определённой иерархии. Женщины — за ними.
На лучшем месте — вождь Кыр. По обе стороны от него — воины видом постарше. Типа, лучшие и опытные. Заместители — хотя, конечно, и такого понятия здесь не знали. Затем так по возрасту и шли — так что напротив Кыра сидел самый молодой воин. Это был Рог.
Вот рядом с ним и усадили
Вот только по любви это будет или так, как старшие прикажут, — это Алина за один первый день не очень внятного общения выяснить, конечно, не сумела.
В общем, несколько молодых охотников сидело без "свиты" за спиной. В том числе и самый симпатичный из них, Рог. А вот Гуся, при ином раскладе, имел бы за собой свою "женщину". Вот гад, а? И тут устроился на короткой лапе с "авторитетами"!
Алина вдруг испытала чувство странной злости по отношению к своему другу. Надо же — она должна, по идее, быть "его" женщиной! Гуси! Который и знает-то — в футбол гонять и стёкла бить! А сам тогда с её скринсейвером самодельным разобраться не мог!
И в то же время к этой злости примешивалось чувство, которому девочка не могла подобрать определения. В смысле, она его, определение, и не искала, но вот точно это было что-то, не очень понятное. Невольное восхищение, что ли. Как он быстро освоился тут, Сашка! На равных стоит с охотниками, которые, по всему видать, не одного мамонта завалили! Вон, рёбра громадные основой для их вигвамов служат! А этот… Не задрожал, даже не попятился, когда четверо бородатых громадин копья на них выставили! И в то же время в бутылку не полез, задираться не стал, вовремя подсуетился с рассказом о своих подвигах. Челюстью ящеровой в народ тыкать начал…
И вот он уже — здешний воин, получает вкусные куски лично от вождя, ведёт себя, как… Как воин.
Но не забывает и о ней, Алине. Защищает её, можно сказать. И от этого к злости примешивалось то самое странное, непонятное чувство: а ведь случись чуть иначе — она бы… пожалуй…
Она бы, пожалуй, действительно рада была бы оказаться за его спиною…
* * *
Вот где-то под вечер этого длинного дня, когда, пусть и через пень-колоду, но началось хоть какое-то взаимопонимание, дети поняли, куда и к кому они попали. Конечно, кое-что додумали, не все слова понимая. Более того — не все понятия со своими совмещая. Всё же не только языки, но само мышление у них с неандертальцами было различно. Волей-неволей многое приходилось невольно приводить
Арруги, конечно, никакими неандертальцами себя не ощущали. Для себя они были людьми. Но что любопытно — не людьми в человеческом понимании, как чего-то отдельного от природы и животного мира и даже противостоящего им. Нет, арруги, по их версии, как раз представляли собою часть общего мира, где всем жилось хорошо. Так и ответили на бестактный вопрос Гуси, брякнувшего: мы, дескать, вас называем неандертальцами, а сами вы кем себя лично считаете? Любознательный Гуся! Это же стихийное бедствие!
Хорошо, что собеседники не поняли вопроса до конца. Поди объясни потом, откуда "рюди" знают про неандертальцев и отчего вдруг их называют так, а не иначе. Так что ответ ему был простой, но исполненный достоинства: лично мы происходим от камней — мы арруги. Есть другие такие же, как мы, но происходят от пещерного медведя — ардурбыр. Не путать с самими пещерными медведями — ардурбирами, — которые происходят, конечно, тоже от пещерного медведя — дурбир. Есть волосатые носороги — арныкмик, которые происходят от волосатых носорогов. Есть птицы арчьювить, которые происходят от птиц — непроизносимое название, только в начале знакомое "ар". А есть ещё такие же, как мы, которые живут за совсем дальними горами на закат Солнца и тоже происходят от арчьювить.
Раньше были ещё люди, происходящие от волков — арныры. Они жили через три долины отсюда. Но их совсем истребили появившиеся в их местах уламры. И теперь они живут там, где когда-то охотились арныры.
Словом, арруги в собственном представлении ничем не отличались от животных, птиц, камней, деревьев и так далее. Такие же равные частицы мира, населённого животными, птицами, камнями, деревьями… Насекомыми, рыбами, облаками, звёздами, Солнцем, Луной. А также… самим миром! Который, оказывается, тоже был живым. Он дышал, нагревался и холодал, он ел и пил, он двигался и охотился. Наконец, он рожал. Он рожал тёплое светило по утрам и холодное — по вечерам. Он рожал траву и деревья, благодаря которым жили те, кто рождался сам.
Кстати, по причине именно таких верований эти люди уважали женщин. Не каждую конкретную, которая слаба и зависит от охотника, от мужчины, а женщин вообще. Как маленьких аналогов окружающего мира. Потому сакральные, ведические-колдовские функции у арругов всегда исполняли они, женщины. Выбиралась — или каким-то образом сама выдвигалась, тут Алина не поняла точно, — одна из самых авторитетных. В возрасте, конечно. И незамужняя. В смысле — вдовая. Потому что незамужних тут в принципе не бывало — кто кормить-то будет?
Эта женщина становилась как бы духовным лидером общины, как вождь — лидером, так сказать, организационным. Это именно её священный костёр горел в пещере. И у него она и её круг приближённых женщин вкушали пищу. Которая готовилась из доли добычи, которую непременно выделяли мужчины.
Она же организовывала сбор трав и ягод, вообще всего того полезного, что растёт в лесу и что женщины и добывали. Как мужчины добывали мясо. Она принимала роды и ухаживала за больными и ранеными. Она же общалась с духами и призывала их на помощь страждущим. А также на защиту племени.