Затерянные во времени
Шрифт:
Инэрис повернулась на пятках и пошла прочь в апартаменты, которые уже месяц как отвели при дворе лично для неё. Ни разу за этот месяц не видела она Нолана и ничуть об этом не жалела.
Инэрис успела ополоснуться в бадье с холодной водой и сидела на кровати, штопая одну из двух имевшихся у неё блузок, когда раздался стук в дверь.
– Да-да, - крикнула она.
Дверь отворилась и, подняв голову, Инэрис увидела уже знакомого рыжего советника.
– Король Вортигерн приказал нам поладить, - сообщил тот с порога.
Инэрис усмехнулась.
– А я с вами и не ссорилась. Не стойте у меня на пути -
– Вы чего-то не понимаете, - Нолан затворил за собой дверь и скрестил руки на груди. – Как бы ни трудно вам это понять, я – первый советник короля. Хотите есть за королевский счёт – дело ваше. Но не лезьте в дела королевства.
– Во-первых, - Инэрис отложила блузку и встала напротив, - я пока в них и не лезла. Во-вторых, если вас так беспокоит, что кто-то вам помешает – видимо, вам есть чего опасаться. А значит, я могу сослужить хорошую службу королю, если выведу вас на чистую воду.
Нолан открыл рот и снова закрыл.
Инэрис сделала ещё шаг вперёд.
– В чём дело, Нолан, боитесь?
– Король приказал нам с вами выяснить, почему корабли не доходят до Корнуолла, - отчеканил он.
– Вот в чём дело. Боитесь, я добьюсь успеха раньше вас?
– Вы меня плохо слышали, Иарлэйна?
– Слышала вас хорошо. Уйдите, мне нужно заняться поручением короля.
***
Спустя месяц Инэрис с Ноланом переспали.
Инэрис сама не очень поняла, как это произошло, тем более, что советник не переставал её раздражать, а она редко позволяла себе такие вольности как секс с полезными – или, наоборот, - вредными – людьми.
Инэрис подозревала, что это и подвело её, когда они с Ноланом всё же пришли к соглашению о том, что будут делиться информацией, и встретились вечером у советника дома. В отличие от Исы, Нолан хоть и бывал часто при дворе, но имел свой дом в городе, куда и пригласил Инэрис – или вызвал, если быть точным.
– Не смейте так ко мне обращаться, - выпалила Инэрис уже с порога и остановилась, наблюдая за Ноланом, медленно водившим пальцем по раскрытому фолианту. Тот не шелохнулся.
Не то чтобы Нолан казался Инэрис каким-то особенно привлекательным, просто в последнее время она стала замечать за собой, что постоянно думает о том, как бы получше утереть нос этому малолетнему выскочке. Нолан едва ли выглядел на тридцать, в то время как всем придворным советникам было уже за пятьдесят. И походил он на них так же мало, как рыжий откормленный домашний кот на уличных голодных котов. Нолан всегда был аккуратно выбрит и тщательно причёсан, кожа его казалась холёной, будто её никогда не касалось дуновение морского ветра, а пальцы были хоть и не очень тонкими, но довольно изящными.
Инэрис нравилось, как Нолан улыбался – и как бешено сверкал глазами, когда она пыталась вывести его из себя. Вывести Нолана из себя было на удивление легко, хотя Инэрис не замечала, чтобы тот когда-нибудь повышал голос, общаясь с другими придворными.
– Вы врываетесь ко мне в дом и ещё смеете в чём-то обвинять? – спросил Нолан зло, поднимаясь из-за стола, и по тому, как дрожал его холёный палец, Инэрис догадалась, что Нолан едва сдерживался, чтобы не метнуться ей навстречу сразу.
– Вортигерн сказал вам считаться с моим мнением. А вы почему-то возомнили себя главным надо мной.
– А почему бы и нет? –
Инэрис толкнула Нолана к стене и приникла к его губам. Нолан был неподвижен секунду – а затем оттолкнул её, но лишь за тем, чтобы прижать девушку к стене. Они были почти одного роста, и Нолан не казался Инэрис особенно сильным, но драться с ним в полную силу собственных мышц не хотелось. Так что она попросту сосредоточилась на том, чтобы содрать с Нолана мантию советника и оценить то, что находится под ней.
Теперь, без этой бесформенной, похожей на платье, тряпки Нолан оказался на самом деле красив, и Инэрис с любопытством ощупывала его мышцы, мешая самому Нолану раздевать её.
Она оттолкнула Нолана, снова прижимая спиной к стене, и сползла вниз, поцелуями по новой исследуя грудь любовника. Нолан гладил её плечи и шелестел волосами, заставляя ещё больше дрожать от желания, – а затем поднял и толкнул к письменному столу.
Только тогда Инэрис на мгновение протрезвела и выдавила:
– Эй! – он резко оттолкнула Нолана и смотрела какое-то время на него. Продолжения хотелось неимоверно, но это не отменяло того, что она не собиралась отдаваться этому малознакомому выскочке.
Нолан явно хотел того же. Он притянул Инэрис к себе и попытался отвлечь поцелуем, плавно прошёлся руками по её спине и скользнул к ягодицам, ещё обтянутыми лёгкими дорожными брюками.
Инэрис поймала Нолана за волосы и оттянула их назад.
– Я не собираюсь под тебя ложиться, дошло?
– Это очень заметно, - согласился Нолан и, вывернувшись, приник поцелуем к её ключице. От внезапного удовольствия Инэрис ослабила руку и выпустила волосы Нолана, позволяя тому продолжать. Нолан тёрся о неё напряжённым телом, и это трение окончательно сводило Инэрис с ума. И всё же она по-прежнему не собиралась подчиняться.
Они поменялись местами ещё трижды, после чего Инэрис уступила.
Нолан брал её с ожесточением, одновременно засыпая плечи нежными поцелуями. Инэрис двигалась навстречу в том же яростном ритме, чувствуя, что не может насытить овладевший ею голод.
Потом Нолан сполз на пол и откинулся спиной на боковую стенку стола, и Иса сползла вместе с ним.
Никто не спросил, что это было, и никто не потянулся к другому, чтобы обнять. Уходить тоже не хотелось. Инэрис просто сидела и ласкала взглядом не по-мужски холёное тело Нолана. Она чувствовала, что хочет ещё, и не видела причин отказывать себе в продолжении – тем более, что в глазах Нолана горела такая же точно страсть.
Инэрис наклонилась, чтобы опереться на руки, и на четвереньках подползти к Нолану вплотную, и замерла, только теперь увидев выжженный под его правым соском кельтский крест.
Глава 8. Чаша и шар
Нолан всегда был проблемой.
Инэрис не помнила ни дня, когда бы Нолан не мешал ей усиливать позиции при дворе.
И хотя заветный кельтский крест всё ещё стоял у Инэрис перед глазами, о том, чтобы завести о нём разговор, не могло быть и речи.