Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)
Шрифт:
– Так мне сказать вам? – проворковал он.
– Да, прошу вас.
– Это доказывает, – проревел Челленджер во внезапном приступе ярости, – что вы – самый гнусный обманщик во всем Лондоне, подлый и жалкий журналистишка, который смыслит в науке еще меньше, чем в соблюдении правил приличия!
Когда он вскочил с кресла, в глазах его пылал безумный огонь. Даже в такой напряженный момент я успел изумиться тому, что профессор оказался совсем не высокого роста и макушка его едва доходила до моего плеча – низкорослый Геркулес, чья огромная жизненная сила пошла вширь, вглубь и на развитие ума.
– Абракадабра! – прокричал он, опираясь руками на стол и подавшись вперед. – Все, что я только что
– Послушайте, сэр, – сказал я, пятясь к двери и на всякий случай открывая ее, – вы, конечно, можете браниться, как вам заблагорассудится. Но всему есть предел. Нельзя же так набрасываться на человека.
– Ах нельзя? – До этого профессор медленно угрожающе надвигался на меня, но теперь остановился и сунул свои большие руки в боковые карманы короткого пиджака, который на нем выглядел как-то по-мальчишески. – Я уже вышвырнул нескольких из ваших коллег из этого дома. Вы будете четвертым или пятым. В среднем получается по три фунта пятнадцать шиллингов штрафа за каждого. Дороговато, конечно, но это просто необходимо было сделать. А теперь, сэр, почему бы вам не последовать вслед за вашими собратьями по перу? Я, например, полагаю, что вы просто обязаны это сделать. – С этими словами он продолжил свое пугающее и неумолимое продвижение вперед, аккуратно отводя носки в стороны, словно учитель танцев.
Я мог бы тут же броситься к двери в коридор, но такое бегство было бы слишком унизительным. К тому же во мне тоже потихоньку начал разгораться огонь праведного негодования. До этого момента я был безнадежно неправ, но угрозы со стороны этого человека развязывали мне руки.
– Не вздумайте махать кулаками, сэр. Я этого не потерплю.
– Да что вы говорите! – Его черный ус приподнялся, и презрительная улыбка обнажила белый клык. – Неужели не потерпите?
– Не глупите, профессор! – воскликнул я. – На что вы, собственно, надеетесь? Я вешу двести десять фунтов, я в хорошей форме и каждую субботу играю центрфорвардом за сборную лондонских ирландцев по регби [30] . Я не тот человек, чтобы…
30
…играю центрфорвардом за сборную лондонских ирландцев по регби. – О том, что А. Конан Дойл был знаком с регби не понаслышке, узнаем из его воспоминаний: «‹…› я какое-то время был форвардом в команде Эдинбургского университета‹…›». И еще: «Если бокс – лучший мужской вид спорта для одиночки, то регби – лучший для коллектива. Сила, мужество, скорость и изобретательность – великие качества, и все они сошлись в одной игре» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения… – С. 220). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)
В
– Ну что, довольно с вас? – задыхаясь, прохрипел он.
– Сумасшедший хулиган! – крикнул я в ответ, приводя себя в порядок.
Мы чуть было не сцепились снова, поскольку профессор все еще находился в пылу схватки, но, к счастью для меня, глупейшая ситуация разрядилась сама собой. Рядом с нами стоял полисмен с блокнотом в руках.
– Что все это значит? Как вам не стыдно! – возмутился он. Это было самое здравомыслящее замечание из всего, что я слышал в Энмор-парке до сих пор. – Итак, – настойчиво продолжил полисмен, поворачиваясь ко мне, – что здесь происходит?
– Этот человек набросился на меня, – ответил я.
– Вы действительно набросились на него? – спросил полисмен.
Челленджер тяжело дышал и ничего не ответил.
– А ведь это с вами уже не в первый раз, – сурово заметил полицейский, качая головой. – В прошлом месяце у вас были такие же неприятности. Вы поставили этому молодому человеку синяк под глазом. Пострадавший, вы предъявляете обвинение в этой связи?
Но я уже успокоился.
– Нет, – сказал я, – не предъявляю.
– А, собственно, почему? – спросил полисмен.
– Я сам в этом виноват. Я пришел к нему в дом без приглашения. К тому же он честно предупредил меня.
Полисмен захлопнул свой блокнот.
– Вы должны прекратить такое постыдное поведение, – сказал он. – А ну-ка, расходитесь! Расходитесь! – Это относилось уже к посыльному из мясной лавки, к горничной и нескольким прохожим, успевшим собраться на месте происшествия. Полисмен тяжелой поступью двинулся вниз по улице, оттесняя эту небольшую толпу. Профессор взглянул на меня, и в глубине его глаз мелькнула веселая искорка.
– Пойдемте! – сказал он. – Мы еще не закончили.
Слова эти прозвучали несколько зловеще, но я, тем не менее, последовал за ним в дом. Слуга Остин с лицом деревянного истукана молча закрыл за нами дверь.
Глава IV
Это самое великое открытие!
Едва входная дверь за нами закрылась, как из столовой вылетела миссис Челленджер. Маленькая женщина была вне себя от возмущения. Она преградила дорогу своему мужу, словно разъяренный цыпленок бульдогу. Было очевидно, что миссис Челленджер видела, как я уходил, но не знала, что я вернулся.
– Ты настоящий зверь, Джордж! – воскликнула она. – Как можно было побить такого милого молодого человека?!
Профессор показал большим пальцем себе за спину.
– Да вот он, позади меня, жив и невредим.
Она смутилась, но не слишком.
– Простите, я вас не заметила.
– Все в порядке, мадам, уверяю вас.
– Господи, что у вас с лицом! О Джордж, ты невыносим! Каждую неделю обязательно какой-нибудь скандал. Все ненавидят тебя, ты делаешь из себя посмешище. Все, довольно. Терпение мое лопнуло.