Затерянный остров
Шрифт:
— Сколько же времени впустую! — подосадовал Уильям.
— Знаю, Дерсли, знаю, — буркнул коммандер. — Кому, как не мне, это знать…
— Вы уверены, что он не будет даже пытаться? — уточнил Рамсботтом.
— Можете сами с ним потолковать, если считаете, что у вас лучше получится, — отрезал коммандер.
— Ладно-ладно, не горячитесь…
— Я не горячусь. Но — черт подери! — когда битый час уламываешь упертого барана, который понимает тебя, дай Бог, наполовину, не очень-то приятно слышать намеки, что ты недостаточно постарался. Думаете, что сможете его переубедить, — вперед и с Богом! Но я умываю руки и на успех не рассчитывал бы.
— Вот не повезло так не повезло, — вздохнул Уильям, представляя, как они возвращаются на Таити ни с чем, а Затерянный снова
— Я так понимаю, нам еще и заплатить ему придется за то, чтобы он доставил нас обратно? — предположил помрачневший Рамсботтом.
— Нет, тут он повел себя достойно. Пообещал взять с нас деньги только за кормежку до Таити, это немного. Поскольку фрахт сорвался, за провоз обратно он с нас не возьмет ничего. Соответственно издержки увеличатся ненамного, если не придется сильно задержаться на Таити в поисках другой шхуны.
— Меня, безусловно, больше беспокоят не деньги, а потерянное время, — посетовал Уильям. — Пока мы на Затерянном первопроходцы — вряд ли кто-то еще знает о нахождении там урановой руды. Но в любую минуту кто-то может на него наткнуться, и что тогда?
Он вдруг вспомнил про Гарсувина, который надолго выпал у него из головы. Да, задержка сводит с ума.
Рамсботтом отнесся к неудаче по-философски.
— Что ж, первый блин комом. Вряд ли несколько недель сильно изменят дело. Досадно только, что пришлось все это время кормить клопов на шхуне. Я бы с большей радостью понежился на Таити. Но что поделать. Не будем падать духом. Когда в обратный путь?
— Вечером, — ответил коммандер. — Если ничто не помешает. И по дороге заходим только на два острова.
Однако с якоря снялись только на рассвете. Море и небо спаялись в одну полую жемчужину, озаренную багряными сполохами, но никому не было дела до окружающей красоты. Капитана по-прежнему беспокоил двигатель. Коммандер и Рамсботтом то и дело срывались, и самым уравновешенным оказался Уильям — как ни обидно было поворачиваться спиной к Затерянному, впереди его ждала Терри. Наверное, она посмеется, когда узнает, что произошло, но это не важно. Главное, что она там! Вот теперь, когда перед глазами встал светлый образ Терри, Уильям проникся наконец великолепием этого жемчужного утра.
Глава восьмая
Плавучая фабрика грез
1
И снова был Папеэте, а в нем, закрывая собой всю панораму, — паровая яхта, встретившаяся им по дороге. Теперь на борту читалось название — «Сапфира». Вблизи она казалась еще роскошнее, чем прежде. «Хутия», вновь набитая копрой под завязку, везущая пеструю толпу туземцев с последней стоянки, прокралась мимо сияющей яхты, словно колченогий нищий. На причале, как обычно, скопились зеваки, друзья и родные пассажиров, пришедшие поглазеть на швартующуюся «Хутию». Терри среди них не было. Уильям прекрасно понимал, что ей и неоткуда там взяться — она ведь не знает о прибытии шхуны, но в глубине души надеялся увидеть ее в первых рядах и огорчился, не увидев. Без нее все вокруг потускнело, хотя сам остров после многочисленных плоских атоллов высился во всем своем сказочном великолепии, ослепляя театральной красотой.
— Ненавижу эту чертову яхту! — заявил Уильям Рамсботтому, пока они ожидали своей очереди сойти на берег.
— А мне жаль, что не я владелец. Чем же она вам так насолила?
— Не знаю… Не к месту она здесь, только все портит. Зачем эти киношники вообще сюда повадились? — ворчал он, словно старый дед. — Что им дома не сидится?
Рамсботтом посмотрел на него лукаво.
— Кстати, а где наша подружка-американка? Что-то я ее не вижу.
— Я тоже. Но она ведь не знала, что мы возвращаемся.
— Может, она как раз на яхте, веселится с другими американцами. Кто ее за это осудит?
Уильям, отчаянно лукавя, согласился. А еще он поймал себя на мысли, что с радостью сплавил бы куда-нибудь Рамсботтома на недельку-другую. Он, конечно, неплохой человек, но иногда слишком навязчив. С коммандером проще, тот либо молчит, либо уходит размышлять в одиночестве.
Они поселились в том
На веранде бывшего бунгало Пулленов он обнаружил долговязого мужчину, растянувшегося на два кресла.
— Простите, Джабб здесь?
— Джабб ушел, — ответил долговязый, кося на гостя блестящим глазом. Второй глаз, прикрытый набрякшим веком, кажется, не видел. От этого лицо долговязого, такое же вытянутое и сухое, увенчанное темным локоном, с выдающимся носом в густой сетке вен, указывающим куда-то в правое плечо, и заканчивающееся остроконечным сизым подбородком, казалось наполовину зловещим, наполовину лукавым. Одетый в алые пижамные штаны и зеленые тапочки, он покуривал трубку из кукурузного початка, из которой свисала и время от времени падала табачная стружка — тогда долговязый подскакивал и хлопал себя по голой груди. — Я Пат Эннис. Чем могу быть полезен?
— Я просто хотел повидаться с Джаббом. Мы плыли сюда на одном пароходе. Моя фамилия Дерсли.
— Слышал о вас, да. Вы останавливались в этой гостинице, потом отправились в какую-то безумную экспедицию. Правильно? Заходите же, выпьем чего-нибудь. У меня найдется все на любой вкус — и даже то, что вам не по вкусу, да еще лед в придачу.
Приняв бокал из рук Энниса и выдержав пару минут светской беседы, Уильям отважился спросить насчет Терри.
— Мисс Райли? Она сейчас на натуре вместе с группой. Снимали что-то в двадцати милях дальше по берегу, либо остались там, либо вернулись ночевать на яхту. Да, она познакомилась с парой ребят, а потом ее увидел Майзен — режиссер — и решил взять ее на одну незанятую рольку. Хорошая девочка, в кадре смотрится. Главное, чтобы Голливуд ее не испортил. Хотя она вроде не собирается лезть в киношные дебри.
Уильям про киношные дебри ведать не ведал, но искренне согласился с мистером Эннисом. Услышанное настораживало, однако от сердца немного отлегло — ведь теперь он хотя бы знает, где Терри. Если нельзя помчаться к ней прямо сейчас, то лучше пока чем-нибудь отвлечься. И Уильям разговорился с мистером Эннисом.
Мистер Эннис, как выяснилось, когда-то работал в газете, а последние несколько лет пишет голливудские сценарии — не потому, объяснил он сразу, что любит писать сценарии, а из-за семерых детей и жены, с которой состоит в неофициальном разводе. Уильям постепенно начинал понимать, что подразумевает Терри под своим любимым словечком «непрошибаемый». Кухней газетного и киношного миров мистер Эннис был уже сыт по горло, поэтому при виде читателей и зрителей не знал, то ли плакать, то ли бороться с тошнотой. Уильям к поклонникам кино себя не причислял, но в бантингемский кинотеатр время от времени наведывался, и известие о том, что на яхте «Сапфира» приплыл сам великий Джозеф Сапфир, чьи фильмы со знаменитой заставкой в виде крутящегося сверкающего драгоценного камня он не раз смотрел и в Лондоне, и в Бантингеме, вызывало невольный трепет. Джозеф Сапфир был живым корифеем мира кино, которых осталось совсем мало. Уильям хорошо помнил шумиху в газетах, поднявшуюся, когда Сапфир приехал в Лондон. И вот теперь он здесь, в двух шагах. То, что в компании этих феноменальных и, безусловно, опасных людей находится Терри, конечно, беспокоило, однако не отменяло невольного трепета. Эннис смотрел на него с жалостью, хотя сам, как и любой на его месте, устроился неплохо: с одной стороны, пользовался благами причастности к киношному блеску, а с другой — якобы презирал этот блеск и мишуру, возвышаясь над массами.