Затерянный остров
Шрифт:
— Я убежден, что остров на месте. Дядя говорил, это твердая скала, не из тех, что сегодня есть, а завтра нет.
— Что ж, у нас будет бледный вид, если завтра его все же не окажется. Однако мы уже в пути, придется полагаться на удачу. Эх, я бы предпочел для разнообразия послушать пару историй об островах, которые ведут себя как положено. Хорошо хоть с погодой везет. Несправедливо устроено распределение погоды в мире: дома за такую полжизни бы отдали, а здесь я бы охотно заплатил фунт-другой за пригоршню снега или града.
— Мы идем с хорошей скоростью, — кивнул Уильям. — Но этот Тихий океан такой бесконечный. Я словно уже не первый месяц здесь стою и смотрю, а он все стелется, пустой и безбрежный.
— Я и подумать не мог, что в мире столько
Так они беседовали часами, а иногда, напротив, за полдня не обменивались и двумя словами. Уильям постепенно переходил на растительный образ жизни: смотрел на море, пока не растворялся в хитросплетениях пенных узоров, отдавая себе отчет в происходящем вокруг не больше, чем какая-нибудь водоросль, или всматривался в едва заметную дымку на горизонте, сам превращаясь в пузырек воздуха, парящий над волной, и в конце концов пропадал в голубом просторе или погружался в сон. Бывало, наоборот, безмятежное спокойствие сменялось душевной бурей, когда захлестывали тревожные воспоминания — о Терри, дяде Болдуине, Марджери, Сан-Франциско, Лагмуте и верхней палубе «Марукаи». Уильям погружался все глубже и глубже в прошлое. Его щеки краснели от холодного утреннего ветра по дороге из Айви-Лоджа в грамматическую школу, ноздри щекотал запах свежескошенной травы на старой площадке для крикета у реки, глаза разбегались при виде горы подарков под рождественской елкой тридцатилетней давности, а потом он, прикорнув под боком у матери в каком-то грохочущем железнодорожном вагоне, носился наперегонки с огромными улыбающимися призраками. Посреди этой огромной пустоты между небом и морем, сереющей с одной стороны и синеющей с другой, Уильям просматривал заново короткую печальную пьесу своей жизни, не находя в ней ни смысла, ни даже намека на логику. Он словно вечно мчался сквозь настоящее к какому-то блестящему будущему, листал с нетерпением страницы в поисках одного-единственного гениального абзаца, и даже сейчас, познав наконец во время плавания от Сан-Франциско до Таити и в первые дни на острове, что такое по-настоящему жить, а не ждать, он опять торопливо глотает день за днем и ерзает на месте от нетерпения — когда же кончится прелюдия и поднимут занавес. Теперь за занавесом скрыт Затерянный, и как только он явится на сцену, начнется настоящая жизнь.
Затерянный явился за обедом, от которого давно осталось одно название — безвкусное месиво из консервов поглощал с аппетитом один Петерсон. Пассажиры стремглав выскочили из кают-компании посмотреть на едва обозначившуюся с востока темную полоску, над которой сгущалось полдневное марево. Ошибки быть не могло, на бескрайнее блюдо океана неуверенно, словно близорукий жук, заползала темная скала. Бинокль подтвердил, что это самый настоящий остров, небольшой, но надежный кусок суши с иззубренными краями.
— Это он, ребята! — возликовал коммандер. — Капитан Петерсон, Затерянный! Видите, мы не обманули.
— Да, это наверняка ваш, — проговорил Петерсон, глядя на остров так пристально, словно пытался пригвоздить его к месту. — По мне так самая обычная скала. Впрочем, может, вам скала и нужна. Будем надеяться, там хотя бы вода есть. А завтра, если найдем где высадиться, то высадимся.
— Не сегодня? — огорчился Уильям, которого обуяло нетерпение.
Петерсон, покачав головой, объяснил, что вблизи острова придется двигаться с особой осторожностью. Лоции на эти воды нет, там могут быть рифы, поэтому «Розмари» будет подбираться к острову тихой сапой и только при свете. Коммандер моментально согласился с доводами. Приближаться к неизвестным островам — как плыть по минному полю. В любую минуту шхуна может получить пробоину и пойти на дно.
На закате до острова оставались
Глава десятая
Затерянный уплывает из рук
1
Они стояли на Затерянном. Три стрелы, пролетевшие полмира из Бантингема и Лагмута, наконец нашли свою цель. Настал судьбоносный момент, и будь они детьми, которые гораздо проще выражают свои чувства, они непременно кинулись бы обниматься. Однако будучи самими собой, они просто смотрели друг на друга, сияя. «Ну вот мы и добрались!» — говорили их улыбки.
Путешествие по бурному морю на шлюпке, спущенной со шхуны, которую Петерсон поставил на якорь как можно дальше от острова, в эту маленькую песчаную бухту далось нелегко. Шлюпка тут же отбыла обратно на шхуну — видимо, отрядить экспедицию за водой Петерсон собирался позже. Повинуясь какому-то смутному порыву, все трое обернулись и проводили шлюпку взглядом.
Коммандер посмотрел на небо и нахмурился.
— По-моему, к нам идет буря. А может, и стороной пронесет.
Остальные не видели никаких признаков непогоды, хотя привычной сияющей голубизны не наблюдалось тоже. Солнце припекало, грубый черно-серый песок под ногами уже нагрелся, скалистые склоны излучали жар. Но утро нельзя было назвать ясным, густое марево окутывало все вокруг, приглушая и без того неяркие краски. С моря веяло чем-то тревожным. Небо, хоть и безоблачное, не освежало, давило светом и жаром, так что даже глаза поднимать лишний раз не хотелось. Затерянный пекся, словно в духовке.
— Ну что же, — возвестил Рамсботтом, — мы на месте. Теперь главный вопрос — откуда начать осмотр.
— Я уверен, что дядя Дерсли высадился здесь же, — высказал свою догадку коммандер. — Другого подходящего места с этой стороны острова нет.
Они сверились с планом местности — карандашным наброском в несколько штрихов, которым снабдил Уильяма дядя, — и пока шло обсуждение, Уильям как никогда живо ощутил дядино присутствие. Он словно раздвоился — одна часть сознания осталась на этом песчаном пятачке посреди океана, а другая вернулась в Айви-Лодж, и перед глазами снова проплывали знакомые картины: вот дядя стоит в прихожей в мокром от дождя плаще, а вот лежит в кровати, багровый, с выпученными глазами, хватая воздух ртом. Теперь они на Затерянном. А где же дядя Болдуин?
— Вот в чем странность! — невольно вырвалось у Уильяма.
Остальные посмотрели в недоумении.
— По-моему, все предельно просто, Дерсли, — пожал плечами коммандер. — Что здесь странного?
— Я не про схему. Я размышлял о дяде. Где он сейчас? Просто удивительно, что нам это неизвестно. Только вообразите: мы знаем, как доплыть отсюда обратно в Англию, знаем массу Солнца, диаметр дальних звезд и, кажется, даже размеры и форму всей Вселенной. Мы столько всего изучили, однако до сих пор не представляем, что сейчас происходит с дядей Болдуином — превратился он в ничто или по-прежнему существует где-то.